Квартира, где родилось Политбюро
Десять минут пешком от станции метро «Петроградская». Тихое уютное место на набережной реки Карповки, напротив Иоанновского женского монастыря. Старый дом в стиле модерн, в котором селились в основном богомольцы-паломники, приезжавшие в обитель. Мемориальная доска, посвященная Ленину, на фасаде. Когда-то здесь был и музей...
ФОТО Александра ДРОЗДОВА
Посвящен он был состоявшемуся 10 октября (ст. ст.) 1917 года в одной из квартир дома «судьбоносному» (а как же иначе?) заседанию ЦК партии большевиков, на котором была принята резолюция о вооруженном восстании. И создано Политбюро Центрального комитета во главе с Лениным.
Происходило все это в квартире большевички Галины Флаксерман. К тому времени она участвовала в революционных делах уже полтора десятка лет, пользовалась исключительным доверием, работала в аппарате ЦК партии большевиков. А ее муж, публицист и экономист Николай Суханов, по партийной принадлежности был меньшевиком, а прежде — социалистом-революционером. Плюрализм взглядов, однако...
Музей-квартира на набережной реки Карповки, 32, был когда-то одним из самых известных и популярных ленинских мест нашего города. А что там сегодня? На карте Петербурга такого музея больше нет. Он был закрыт осенью 1991 года вместе с другими подобными. Но если остальные потом возобновили свою работу в каком-либо новом качестве, то этот музей (как и тот, что на Херсонской, 5, где Ленин на квартире Бонч-Бруевича создавал первые декреты советской власти) так и не дождался посетителей. По обоим адресам разместились фондохранилища музея «Смольный».
Хорошо что хоть так: мемориальный музей на Сердобольской улице, откуда Ленин ушел в Смольный руководить восстанием, в середине 1990-х годов вообще исчез: квартира была приватизирована и стала обычным жильем...
В нынешнем году из руководства музея «Смольный» не раз доносились «сигналы»: бывшие филиалы на Карповке, 32, и Херсонской, 5, к столетию Октябрьской революции будут снова открыты. Действительно?
— Мы готовы открыть квартиру на Карповке, — подтверждает главный хранитель музея Наталья Никонова. — Восстановить экспозицию здесь можно в течение месяца, все наполнение мемориальной комнаты сохранилось. Но для этого квартиру нужно освободить от фондов. Если потребуется вывезти — мы вывезем, но куда?
Еще в 1995 году музею предоставили для фондов подвал на 3-й Советской улице. Помещение маленькое, с земляным полом. Да и само здание не в лучшем состоянии. Так что ни о каком перевозе экспонатов туда и речи быть не могло. Потом предложили другой подвал — на улице Громова. Он побольше, под сталинским домом. Но там все равно нет условий хранения, надо делать серьезный ремонт. Тем более, по инструкции, регламентирующей учет и хранение музейных предметов, подвалы, а также первые и последние этажи для таких целей исключены.
— Так что реального помещения, куда можно было бы перевезти фонды, чтобы снова открыть музеи на Карповке и Херсонской, у нас просто нет, — поясняет Никонова. — Вот вам и ответ на вопрос, примут ли они посетителей в ближайшее время. Хотя пожелание, конечно, хорошее... К тому же с момента закрытия музея здесь практически ничего не переделывалось.
Идем по квартире. Крошечная прихожая. Налево — маленькая темная комната окнами в узкий двор-колодец. По воспоминаниям Галины Флаксерман, тут никто не жил, квартира была сплошь до потолка заставлена книгами. Теперь здесь хранится газетный фонд — 22 с половиной тысячи единиц (все из расформированного музея Ленина в Мраморном дворце). Есть даже такие редкие материалы, которых нет в Российской национальной библиотеке. Например, черносотенные газеты.
Направо от прихожей — узенькая комната с окном на набережную. Ее Сухановы сдавали. Дальше вдоль набережной — кабинет самого Суханова, светлая, теплая, удобная комната. Следующая — детская, в ней же жила и няня. Оттуда попадаем в столовую и кухню.
Как раз в столовой (сегодня в ней рабочий кабинет главного хранителя) и происходило историческое заседание 10 октября. С момента открытия музея в конце апреля 1938 года только эта комната и была мемориальной. Посетители видели ее такой, какой она была в тот день. Посередине — большой дубовый стол, накрытый белой скатертью. Чайные стаканы с блюдцами. Под потолком — бронзовая электрическая лампа с белым абажуром, отделанная бахромой.
Николай Суханов и Галина Флаксерман во время заседания были на кухне. У них было ответственное задание: они кипятили воду в самоваре и подавали чай партийным товарищам... Кухня и сегодня используется по прямому назначению. В ней сохранилась старинная печь, накрытая современной столешницей. Из кухни — выход на черную лестницу во двор...
По воспоминаниям, как раз по ней поднимались в квартиру (а потом так же ее покидали) некоторые участники того исторического собрания. Впрочем, кто-то пользовался и парадным входом, делая условленное число звонков. Ленин пришел сюда в сопровождении своего «телохранителя» Эйно Рахьи. Это было первое заседание ЦК партии большевиков, в котором вождь принял участие после трехмесячного пребывания в подполье. Заседание было бурным. Каменев и Зиновьев выступили против резолюции о вооруженном восстании, на принятии которой настаивал Ленин, однако оказались в меньшинстве.
Любопытно, что существуют две картины, которые запечатлели это событие. Одну создал художник Юрий Белов в 1954 году и спустя восемь лет подарил музею. Ильич изображен в привычном виде, с бородкой, тогда как на самом деле он в то время был гладко выбритый и в парике — в целях конспирации. Александра Коллонтай не случайно вспоминала, что она его в первую минуту вообще не узнала и только потом по лукаво-насмешливой улыбке догадалась, что перед нею Ленин. А вот на другой картине, Владимира Пчелина, Ильич изображен исторически достоверно.
И еще одна деталь. Обычно указывается, что на том заседании была только одна женщина — Коллонтай. А на картине Пчелина среди участников заседания изображена еще и Варвара Яковлева. «Правая рука» Моисея Урицкого, она потом была его замом в Петроградском ЧК. В 1937 году ее посадили на двадцать лет, а в начале войны, при подходе немцев, расстреляли...
Кстати, трагически сложилась и судьба хозяина квартиры — Николая Суханова. В июле 1930 года он был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности и приговорен к десяти годам тюрьмы. Спустя пять лет оставшийся срок заключения ему заменили ссылкой в Тобольск, где он работал экономистом, а затем учителем немецкого языка. В 1937 году он был снова арестован, обвинен в связях с немецкой разведкой и в 1940-м расстрелян...
Естественно, ни о чем подобном в экспозиции прежнего ленинского музея не рассказывалось. А сегодня как раз было бы интересно узнать, что произошло позже с каждым из участников того «судьбоносного» собрания...
— Хотя музея по нашему адресу давно нет, мы в нынешнем году пользуемся особенной популярностью. Постоянно приходят с телевидения, из других СМИ. Всех в первую очередь интересует: что у нас здесь осталось? «Да все осталось», — отвечаем мы. Так что если наш музей откроется, он найдет своего посетителя, пустовать точно не будет, — уверена Наталья Никонова.
Комментарии