Командировка на «Потемкин»

Ранним июньским утром 1905 года от перрона Николаевского вокзала отправился поезд, среди пассажиров которого были два морских офицера, следовавшие в служебную командировку в Севастополь. Они даже и представить себе не могли, что совсем скоро станут заложниками печальных трагических событий и назад вернется только один из них...

Могила генерал-майора Ивана Шульца на Смоленском лютеранском кладбище.
ФОТО АВТОРА

В купе на мягких диванах вольготно расположились полковник Корпуса морской артиллерии Иван Августович Шульц и лейтенант Николай Федорович Григорьев. Первый был начальником Артиллерийской чертежной Морского технического комитета, второй – членом Комиссии морских артиллерийских опытов, или, проще говоря, Морского артиллерийского полигона, находящегося на Охтинском поле (сейчас это район старой Ржевки).

10 июня 1905 года офицеры прибыли на броненосец Черноморского флота «Князь Потемкин-Таврический» для участия в испытательных стрельбах и вышли на нем в море. А через четыре дня на корабле начался бунт...

Волею судьбы полковник Иван Шульц оказался самым старшим по чину среди офицеров, оставшихся в живых после мятежа. В служебной записке, датированной 20 июня 1905 года, он подробно изложил все, чему был свидетелем. Вместе с другими архивными документами она была опубликована в раритетной ныне книге «Восстание на броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Воспоминания, материалы и документы», изданной в Государственном издательстве в 1923 году.

«14 июня во вторник... около 11 часов утра, как только командир вместе со мной начал обедать, явился старший офицер с докладом, что команда отказывается есть сваренный из привезенного мяса борщ, так как мясо червивое и тухлое, – говорилось в рапорте Шульца. – При этом старший офицер объяснил, что, по заявлению врача, мясо было не испорченное, а лишь только один кусок покрылся червями, как это часто бывает при сильной жаре, сделав же промывку в рассоле, мясо сделалось вполне годным. Командир приказал собрать команду на шканцы...

Я, считая неудобным, как лицо не судового состава, присутствовать при разъяснении претензии, остался в адмиральской столовой. Через некоторое время я услышал команду «караул наверх», затем прошло несколько минут, как раздался ружейный выстрел. В это время я входил в адмиральскую спальню, назначенную мне для спанья. Вслед за выстрелом раздался неправильный ружейный залп и крики команды. Я схватил взятый с собой карманный револьвер и начал его заряжать».

Затем послышались одиночные выстрелы и залпы, а через некоторое время – выстрелы из пушек. Вскоре броненосец снялся с якоря и пошел в направлении Одессы...

Что же произошло на корабле? Цитируем снова записку Шульца: «Когда караул был вызван наверх, старший офицер приказал собравшейся команде разделиться на желающих и не желающих есть борщ. Когда фамилии последних он начал записывать, все нижние чины вдруг скучились вместе, причем многие схватили из пирамид ружья и начали их заряжать откуда-то взятыми патронами. Старший офицер, по приказанию командира, приказал караулу стрелять по матросам, но это не было исполнено; тогда старший офицер выхватил у ближайшего караульного ружье и выпустил 2 или 3 пули в одного из матросов, ранив его смертельно. В это время караул присоединился к остальным матросам, из которых некоторые произвели залп в старшего офицера, и убитого выбросили за борт...».

Взбунтовавшаяся команда стала бросаться на офицеров. Командир корабля был убит несколькими выстрелами и тоже брошен за борт. Шульцу удалось спастись, спрятавшись под брезентом в румпельном отделении. Правда, матросы нашли его и там, но к тому времени они уже остыли: отведя Шульца в командирскую каюту, объявили ему об аресте. Затем оставшихся в живых офицеров посадили в паровой катер и отвезли на берег...

Увы, среди них не было прибывшего на «Потемкин» вместе с Шульцем лейтенанта Николая Григорьева. Об обстоятельствах его гибели рассказал вольный механик с Николаевского завода Харкевич: «Я вместе с инженер-механиком Коваленко и лейтенантом Григорьевым спрятались в моей каюте. Услышав приближение матросов, мы все трое разделись и выпрыгнули через 75 мм порт в воду... По нам команда стреляла из ружей, ранив в голову Григорьева, который и пошел ко дну; я же и Коваленко добрались до щитов, откуда были сняты командой и арестованы на корабле».

В конце июля 1905 года труп лейтенанта Николая Григорьева был обнаружен в море транспортом «Гонец». Тело доставили в Петербург,

4 августа 1905 года погибший был отпет в церкви Военно-медицинской академии и похоронен на Смоленском православном кладбище. Это единственный из офицеров — жертв мятежа на броненосце «Князь Потемкин-Таврический», кто был похоронен в Петербурге. Офицеров экипажа погребли в Севастополе.

На момент гибели лейтенанту Григорьеву было 29 лет, в 1895 году он окончил Морской кадетский корпус, а в 1903 году – Михайловскую артиллерийскую академию. Это было лишь начало его офицерской карьеры, и вся служба была еще впереди. У него остались 25-летняя вдова Зинаида Владимировна и двое маленьких детей – сын Владимир и дочь Зинаида...

Что же касается полковника Ивана Шульца, то он благополучно вернулся в Петербург и продолжил службу. 31 мая 1910 года его произвели в чин генерал-майора Корпуса морской артиллерии. А через восемь месяцев, 6 февраля 1911-го, он умер на 53-м году жизни, занимая должность главного инспектора морской артиллерии, и был похоронен на Смоленском лютеранском кладбище...

Могила лейтенанта Николая Григорьева не сохранилась до наших дней. А вот могилу генерал-майора Ивана Шульца можно увидеть и сегодня. Надгробие на ней находится в неплохом состоянии, утрачен только крест.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 233 (5604) от 11.12.2015.