Казначейская дочка

В начале XIX века в России и за ее пределами стала широко известна история Параши Сибирячки – двадцатилетней дочери ссыльного Прасковьи Луполовой, преодолевшей пешком четыре тысячи верст от Ишима до Петербурга, чтобы просить императора Александра I о помиловании своего отца. Она добилась возвращения его из ссылки и даже получила денежную награду от царя в знак «монаршего внимания к похвальным моральным побуждениям».

Казначейская дочка | ФОТО BluOltreMare/shutterstock.com

ФОТО BluOltreMare/shutterstock.com

О подвиге Прасковьи писали газеты и журналы, русские и европейские литераторы посвящали ей свои произведения, а композитор Гаэтано Доницетти создал романтическую оперу «Восемь месяцев за два часа, или Ссыльные в Сибири». Память об этом удивительном событии жива до сих пор. В 2004 году в Ишиме установили памятник Прасковье Луполовой, изображающий шагающую девушку с посохом и иконой у груди. Однако незаслуженно забытым оказалось имя ее тезки, Прасковьи Савченко: подобно Луполовой, она пешком добралась в Петербург из Иркутска, чтобы просить за своего отца.

О совершенном ею поступке рассказывает сохранившееся в Российском государственном историческом архиве (РГИА) в фонде Главного управления почт и телеграфов «Дело по прошению девицы Савченковой»...

Ее отец Петр Савченко, служивший казначеем в Киевской губернской почтовой конторе, в 1793 году со своим начальником, почтмейстером Адрианом Вольховским был уличен в хищении «казенных и партикулярных денег» на общую сумму 12 295 рублей 30 копеек. За это преступление оба почтовых чиновника были сосланы в Сибирь. Вслед за Петром Савченко на поселение в Иркутск отправились жена Мелания с малолетней дочерью Прасковьей.

Прошли годы, и в 1808 году 17-летняя Прасковья решила добраться до Петербурга, чтобы добиться смягчения участи своего отца. Возможно, девушке стало известно об успехе, достигнутом в схожей ситуации Прасковьей Луполовой. Сама она объясняла свой поступок «полным сердечным убеждением» в милосердии власть имущих: «Я говорила себе: ты идешь в столицу, где царствует Монарх кроткий и человеколюбивый, его окружают вельможи добрые... Может быть, кто-нибудь из них захочет быть спасителем несчастного семейства»...

Путь в Петербург был необычайно тяжелым. Прибыв в столицу, Прасковья надолго слегла и, лишь немного оправившись, подала прошение о своем отце министру внутренних дел А. Б. Куракину. Впечатленный подвигом девушки, тот отдал распоряжение Почтовому департаменту подготовить справку по существу дела Петра Савченко и Адриана Вольховского. В представленном министру документе отмечалось, что на кражу денег чиновники решились «единственно по расстройству их состояния, будучи отягощены семейством и крайней бедностью». Жалованье Петра Савченко, содержавшего жену и дочь, составляло всего 60 рублей в год. Имея за плечами пятнадцатилетний стаж государственной службы, он ежегодно аттестовался «способным и достойным». Рассмотрев справку, министр признал казначея достойным снисхождения.

9 января 1809 года А. Б. Куракин доложил императору Александру I просьбу Прасковьи о помиловании отца. Царь распорядился узнать, «что по подобному подвигу в первых годах царствования было сделано», имея в виду историю Прасковьи Луполовой. Через несколько дней на имя А. Б. Куракина последовал высочайший указ: «По дошедшему ко Мне сведению о девице Прасковье Савченко, которая, презрев труды и опасности, пришла сюда пешком из Сибири для исходатайствования свободы отцу ея, всемилостивейше повелеваю, в знак благоволения Моего к сему подвигу, возвратить оного Савченко на прежнее жилище». В награду за необычайную смелость и «дочернюю преданность» император приказал выдать Прасковье тысячу рублей.

5 марта 1809 года правительствующий Сенат направил в Иркутское губернское правление и в канцелярию сибирского генерал-губернатора указы о возращении из ссылки Петра Савченко.

Дальнейшая судьба его дочери Прасковьи неизвестна. В отличие от своей тезки Луполовой «казначейская дочка» не удостоилась громкой славы и внимания современников. Своеобразным признанием поступка Прасковьи Петровны можно считать надпись, сделанную еще в XIX веке на обложке архивного дела: «Оставить в Архиве для хранения навсегда».


Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 184 (5557) от 02.10.2015.


Комментарии