Каркас имперского расширения: 500 лет назад была высказана идея о существовании Севморпути
Север для России — это судьба. Так было прежде, так остается и сегодня. Сейчас много говорят о расширении возможностей Северного морского пути — уникальной транспортной артерии, которая через воды Северного Ледовитого океана соединяет Европу и Азию, а также о развитии Трансарктического коридора и Арктики. Они должны стать основами экономического роста России и укрепить ее статус великой морской державы. Лишний раз значение этого направления подчеркивает подписанный 10 марта нынешнего года указ президента России «О праздновании 500‑летия начала освоения Россией Северного морского пути». Наш сегодняшний собеседник, доктор исторических наук, профессор Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена Дмитрий КОПЕЛЕВ уверен, что событие это настолько выдающееся, что по масштабу и значению может быть сравнимо с величайшими научными достижениями советского периода: атомным проектом и освоением космоса.
«Арктика» — второй в мире атомный ледокол (первым был «Ленин») — в 1977 году достиг Северного полюса. Впоследствии в нашем городе, на Балтийском заводе, по проекту «Арктики» было построено еще пять атомных ледоколов./ФОТО Семена МАЙСТЕРМАНА/ТАСС
— Дмитрий Николаевич, так от какой же даты мы отсчитываем 500‑летие?
— Это история почти что детективная. В ее центре — уникальное издание первой печатной «Карты Московии, составленной на основе рассказов посланца Дмитрия так, как он сам узнал от многих…», она была напечатана в Риме в 1525 году и сейчас хранится в Российском государственном архиве древних актов.
А началось все с того, что в июне 1525 года Папа Римский Климент VII дал аудиенцию русскому дипломату, книжнику и толмачу Дмитрию Герасимову, доставившему в Рим послание от великого князя Московского Василия III. Известный переводчик, не раз уже ездивший в чужие края, Герасимов был человеком опытным, любознательным, отличался широким кругозором, прекрасно знал латынь, переводил Библию на русский язык.
Папа Римский повелел радушно встретить русского посланника и поручил его ученому-гуманисту и литератору Паоло Джовио, который в беседах с Герасимовым немало узнал о Московии. Сам же Джовио решил удивить русского посланника, поведав ему о кругосветном плавании Фернана Магеллана, думая, что тот слышит об этом впервые. К его великому удивлению, оказалось, что Герасимов недавно перевел для своего государя письмо Максимилиана Трансильвана, секретаря императора Священной Римской империи Карла V, с описанием этого путешествия.
Сведения, полученные от Герасимова, легли в основу написанной Джовио «Книги о посольстве Василия, великого князя Московского, к папе Клименту VII». Благодаря описаниям посланника Джовио рассказал не только о Московии, но и о народах, живущих возле Ледовитого (Скифского) моря. Со слов Герасимова он также поведал, что если от Северной Двины, которая «несется в стремительном движении к северу», плыть по морю, держась правого берега, то можно достигнуть Китая…
Поэтому именно Герасимов, как считается, был первым в истории человеком, кто публично высказал идею о существовании Северного морского пути. В Европе эти слова были услышаны.
Дело в том, что тогда все торговые морские пути были фактически монополизированы Испанией и Португалией. И, естественно, не все хотели соглашаться с этим. Появилась идея о поиске альтернативных путей, позволяющих попасть из Атлантического океана в Тихий, в Индию, Китай и Японию, двигаясь либо на запад, либо на восток, вдоль северного побережья Евразии.
Вот почему Северный морской путь, о котором сказал Герасимов, был для мореплавателей реальной возможностью нащупать короткую дорогу в Китай. Первыми этот путь начали разведывать англичане: в 1553 году они добрались до Архангельска и завязали отношения с Иваном Грозным… Тот даровал им специальную царскую грамоту, разрешавшую беспошлинную торговлю.
То, что сегодня позволяет сделать Севморпуть, вдвое сокращая время доставки товаров и энергоносителей из Европы на Восток и обратно, — это как раз то, о чем мечтали еще в начале XVI века. В ту пору мореплаватели были уверены, что северный путь вдоль Евразии будет свободным ото льдов.
— Почему они так считали?
— Это представление восходило к античным взглядам об Океане, омывавшем со всех сторон Ойкумену. Мореплаватели полагали, что их вожделенная цель, Китай, располагается сразу за «великой рекой Обь», шириной простиравшейся «почти до восьмидесяти верст». Вытекала Обь, согласно, например, «Запискам о Московии» австрийского дипломата барона Сигизмунда Герберштейна, изданным в 1549 году, из легендарного «Китайского озера» и «вливалась в Ледовитый океан».
Следовательно, как многие тогда полагали, северо-восточный проход достаточно короток и «весьма удобен». В основе проектов арктического пути на Восток лежала не новая уже к тому времени теория свободного моря космографа и астронома Петера Планция. Согласно его идеям, море к северу от Новой Земли промерзало не сильно, так как в этих районах происходит резкая смена прилива и вода слишком соленая для замерзания.
Основываясь на взглядах Планция, некоторые мореходы предприняли попытки пройти в Азию. В результате их плаваний, проходивших не вдоль евразийского побережья, а к северо-востоку от материка, был открыт Шпицберген (ошибочно принятый за Гренландию), а сами мореплаватели приблизились к Новой Земле.
То, что они видели в Арктике чистое ото льдов море, с точки зрения сегодняшних географических реалий выглядит невозможным. Но это действительно было так: в XVI веке европейцы достигали Новой Земли. И знаменитый Виллем Баренц, зимуя на севере Новой Земли в 1596 – 1597 годах, трижды за зиму лицезрел море, свободное ото льда.
— И как такое могло быть?
— По всей видимости, он успел появиться в этих краях в самом начале так называемого малого ледникового периода XIV – XIX веков. Судя по сохранившейся информации, процесс похолодания двигался с запада на восток, поэтому в российской Арктике он проявился позже, нежели в Европе. И до того, как температура океана понизилась и зона морского льда постепенно расширилась, в арктических морях Московии сохранялись достаточно благоприятные условия для мореплавания.
Тот же Баренц ходил в здешних водах, когда похолодание еще только подходило к этим широтам, но с юга обойти Новую Землю уже не мог и делал это с севера, где на ледовую обстановку влиял Гольфстрим. И получается, что малый ледниковый период позволял, например, русским поморам совершать плавания из устьев Оби и Енисея на восток, а из Печоры к Оби тогда уже было не подойти…
Что же касается Севморпути, то его невозможно рассматривать вне связи с историей Русского государства — тем, как страна прирастала огромными евразийскими территориями. Вот уж где действительно география и политика слились вместе, так это здесь! Дело в том, что «каркас» имперского расширения составили сибирские речные пути, ставшие главным козырем Российского государства.
Все это прекрасно иллюстрирует история Первой Камчатской экспедиции под руководством Витуса Беринга, которая в 1728 году достигла пролива, ныне именуемого Беринговым. В хронике великих географических открытий трудно найти равные ей по масштабности и дерзновенности.
Секретные инструкции к экспедиции были написаны незадолго до смерти самим императором Петром Великим, и по сей день нет полной ясности в вопросе о том, какие цели перед ней ставились. То ли поиск пролива или перешейка между Азией и Америкой, то ли установление торговых отношений на Дальнем Востоке и в Тихом океане, то ли открытие новых территорий и нанесение на карту восточных областей Российской империи, то ли попытка пройти Северным морским путем или закрепиться на Американском континенте.
Как бы то ни было, одним из результатов стал новый взгляд на территорию Российского государства. На карты была нанесена уникальная глобальная логистическая сеть Евразии, пронизывавшая Российскую державу с запада на восток, — подлинный «речной позвоночник» империи. На итоговой карте Первой Камчатской экспедиции полностью изображено течение реки Енисея с притоками, течение Оби от слияния с Иртышом и все известные верхние притоки. На севере обозначены русла рек, впадающих в Ледовитый океан, — Панги, Тимуры и Хеты. Подробно изображена речная сеть Верхней Тунгуски, Ангары, верховьев Лены до Алдана и его притока Маи.
Так что Северный морской путь, а пока мы говорим только о подступах к его освоению, можно рассматривать и как величайшее научное предприятие, не имеющее аналогов в мировой истории, и как центр притяжения огромных хозяйственных ресурсов, и узел русской геополитики, и как культурное расширение русского влияния на восток.
Вообще каждая эпоха полностью раскрывается через созданный ею географический образ мира, но в каждую эпоху этот образ свой.
— Так и образ Северного морского пути менялся в соответствии с эпохами, их идеями, концепциями…
— Совершенно верно. При Петре I, например, он был один, при императоре Николае II — совершенно иной.
Взять, к примеру, меркантилистскую модель Петровской эпохи, исходившую из стремления царя Петра превратить Россию в центральную транзитную артерию, связывавшую Запад и Восток.
В 1713 году боярин Федор Степанович Салтыков представил Петру I записку, в которой предлагал построить корабли в устье Енисея и «теми кораблями кругом Сибирского берега проведать, не возможно ли найтить каких островов, которыми б мочно овладеть, — а ежели таких островов и не сыщется, мочно на таких караблях там купечествовать в Китай и в друге островы».
Спустя год он же выдвинул проект «О взыскании свободного пути морского от Двины реки, даже до Омурского устья и до Китай». По его мнению, в устьях Двины, Оби и Лены и около мыса Святой Нос следовало построить корабли и отправить на них «несколько морских людей из иноземцев и из русских» описывать морское побережье от Двины до Оби, от Оби до Енисея, от Енисея до Лены и «до последняго речного устья, которое обыщется удобное близ Амуры реки и по устье амурское и вдоль между Епоном и Китаеми».
Салтыков считал, что «на проливех Вайгатс в Новой Земле» нужно возвести крепость, «а другую на матерой земле, что лежит против Новой Земли» и по примеру Зундских пошлин установить с кораблей, направляющихся в Ост-Индию «пошлины на приклад». Такие же крепости следовало возвести «в заливах, в Сибири на Ангамане реке, а против того на Амуре острове и в прочих местах, где будет пристойно на проливах, где обыщутся».
Основные положения проекта Салтыкова вошли в инструкции, данные военно-морским офицерам Степану Малыгину, Дмитрию Овцыну и Дмитрию Лаптеву. Они участвовали в дальних походах, впоследствии получивших название Великой Северной экспедиции.
Дело в том, что тогдашняя наука рассматривала возможность достичь северных морей по рекам. Предполагалось двигаться с юга на север к устьям этих рек, а дальше — вдоль побережья продвигаться по воде на восток. Мол, хоть там лед, но как‑нибудь пробьемся. И вот эти речные массивы, идущие на север, благодаря походам Лаптева и Овцына становились центрами русской цивилизации.
Идеи Салтыкова получили развитие и в трудах картографа Ивана Кирилова, который в представленной им «Записке о Камчатских экспедициях» 1733 года «конечную надежду» имел, что мореплаватели могут «Северным морем проходить до Камчатскаго или Полуденного океана моря».
В чем они видели выгоды такого пути? Во-первых, он гораздо короче и быстрее, чем Южный морской путь, пролегающий через Индийский океан. Во-вторых, холод лучше, чем жара, от которой приходится страдать при проходе по южным морям. Она грозит малярией, лихорадкой, тропическими болезнями… В-третьих, в XVIII веке Северный путь был безопасным: там не было пиратов, которые промышляли в южных морях…
Однако на практике все было очень непросто. Мореплаватели видели в новом пути много плюсов, а географическая наука им возражала, считая их надежды беспочвенными, так как Северный Ледовитый океан скован «ледяным погребом».
Выдающийся полярный исследователь и мореплаватель Федор Петрович Литке в 1820‑х годах четырежды пытался пройти в Карское море. Безуспешно пробиваясь через арктические моря, он пришел к заключению, что «ледяные массы, несомые из Сибирского океана, неиссякаемого льдов источника, не оставляют никогда северного берега Новой Земли». Сообщение же с Сибирью и освоение Северного морского пути также, по его мнению, на данном этапе принадлежит «к числу вещей невозможных».
Возможно, собственный неудачный опыт превратил Литке в скептика, в штыки встречавшего предложения об арктических плаваниях. Как это произошло, например, в 1847 году, когда, возглавляя Морской ученый комитет, Литке отклонил «Проект экспедиции к Северному полюсу» сына знаменитого мореплавателя Ивана Крузенштерна — капитан-лейтенанта Павла Крузенштерна. Тот предлагал пройти к полюсу с северной оконечности Гренландии за два с половиной года. Он был уверен в том, что местные воды подвластны только тем людям, которые здесь родились, — полярным зверобоям, поморам и мезенским промышленникам. В первое лето Крузенштерн планировал на оленях дойти до места, где заканчивается лед, а далее, по чистой воде, на шлюпках к Северному полюсу.
…Близился конец XIX века, наступала эпоха новых технологий, невиданных ранее скоростей, в корне изменивших логистику и приоритеты ледовых плаваний. Мировое пространство сужалось, формируя иные перспективы геополитического и экономического развития. Техника становилась более совершенной, что позволило оснащать корабли паровыми машинами и турбинами и перейти к новым технологиям судостроения. Это означало переосмысление всей концепции освоения Арктики.
— И тогда недоступные и представлявшиеся ранее невозможными маршруты ледовых плаваний превращались в достижимую реальность?
— Конечно. В 1876 году первое плавание по Карскому морю к устьям Оби и Енисея совершила экспедиция, финансируемая промышленником Михаилом Сидоровым. В 1878 – 1879 годах еще одна экспедиция, финансируемая другим предпринимателем, Александром Сибиряковым, прошла северо-восточным проходом, прозимовав в трехстах километрах от Северного полюса… Полностью пройти Северный морской путь удалось морскому офицеру Борису Вилькицкому, который в 1912 – 1914 годах совершил экспедицию из Владивостока в Архангельск.
Затем, уже во время Гражданской войны, попытку использовать этот путь предпринял Александр Колчак. В его ставке в Омске 23 апреля 1919 года был создан комитет Северного морского пути. Фактически это была первая организация в истории России, занимавшаяся изучением и освоением этой трассы.
Идею Колчака взяло на вооружение советское правительство, которое создало Главное управление Северного морского пути. Это было своего рода централизованное «государство в государстве», которое имело собственные ледоколы, тральщики, портовые сооружения, людскую силу, академические учреждения. Оно занималось также добычей золота, ископаемых, разработкой стратегических ресурсов.
Возглавлял это управление академик Отто Юльевич Шмидт. В 1932 году экспедиция под его руководством на ледокольном пароходе «Александр Сибиряков» впервые смогла пройти Севморпуть за одну навигацию. По его маршруту появились базовые порты: Диксон, Тикси, бухта Кожевникова, Амбарчик на Колыме.
— Созданная в те годы инфраструктура сыграла огромную роль во время Великой Отечественной войны…
— Поначалу, в 1941 – 1942 годах, Севморпуть военных задач не выполнял. Маршрут поставок вооружений, военной техники и стратегического сырья из стран-союзниц пролегал западнее. Однако после того, как в июне-июле 1942 года от нацистов пострадал конвой PQ-17, поставки продукции по ленд-лизу с запада на восток практически прекратились. И вот тогда возникла идея использовать для этого Севморпуть, то есть везти грузы из Америки в обратном направлении, с востока на запад. Что и было сделано.
Всего за годы войны по Севморпути было проведено 35 союзных конвоев. Но это вовсе не было легкой прогулкой. Немцы поняли, что советская стратегия изменилась, и предприняли немало усилий, чтобы не допустить прохода конвоев в Баренцево море и при этом еще нанести максимально возможный урон береговой инфраструктуре.
Неравный бой, принятый 25 августа 1942 года ледокольным пароходом «А. Сибиряков» против немецкого тяжелого крейсера «Адмирал Шеер», стал одной из героических страниц истории Великой Отечественной войны. Как и мужественная оборона арктического поселка Диксон… Получив отпор, нацисты больше не посылали военные корабли в Арктику и перешли к тактике подводной войны. Так что северные моря, по сути, были еще одним фронтом…
После войны успешное освоение Северного морского пути продолжалось во многом благодаря появлению атомных ледоколов, первый из которых, «Ленин», был принят в эксплуатацию в конце 1959 года. С помощью ледоколов типа «Арктика» с 1978 года был осуществлен переход к круглогодичной навигации в западном районе Арктики.
Россия — единственная страна, которая имеет атомный ледокольный флот, являющийся ключевым звеном в дальнейшем развитии Северного морского пути, а также в обеспечении геополитических интересов России в Арктике. Сейчас атомных ледоколов восемь, на стапелях находится еще несколько, и все они призваны обеспечивать круглогодичную навигацию.
Сегодня Севморпуть считается одним из самых перспективных проектов нашей страны в области транзитных грузовых перевозок и вполне может служить аналогом Южного морского пути. Если двигаться по нему, расстояние от порта Мурманска до портов Японии составляет около 6 тысяч миль, сравните с более чем 12 тысячами миль маршрута через Суэцкий канал. Длительность транзита — 18 против 37 дней, соответственно.
Недаром председатель Российского исторического общества, директор Службы внешней разведки Сергей Нарышкин отметил, что само наличие такой уникальной транспортной артерии является естественным конкурентным преимуществом России. Оно способствует утверждению России как великой арктической державы.
Читайте также:
Нарвско-Красносельские маневры 1890 года: визит Вильгельма II и показательные учения
Летающие корабли профессора Левкова: почему мир узнал не того изобретателя?
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 197 (8019) от 22.10.2025 под заголовком «Каркас имперского расширения».
Комментарии