Голос города, голос страны
В городе-фронте, каким был Ленинград, радио не могло молчать. Оно поддерживало жизнь: давало надежду, спасало от паники и безысходности. Черная тарелка репродуктора была надежным источником информации. И главное - из нее шел сигнал, предупреждающий об опасности: налетах и артобстрелах города врагом. Когда опасность миновала - звуки фанфар и мерный стук метронома, извещавших об отбое воздушной тревоги.
За годы войны связистами Ленинграда было отремонтировано 2200 км пострадавших от обстрелов радиолиний. Фото 1943 года. Из архива ФГУП «Российские сети вещания и оповещения»
Чтобы радио в квартирах жителей города работало бесперебойно и «говорили» все 1170 уличных репродукторов, сотни людей круглосуточно совершали подвиг. Это были работники Ленинградской городской ретрансляционной сети (ЛГРС) с Центром управления сетью (ЦУС) на площади Ломоносова, 1.
Центр, получая программы от Ленрадиокомитета и сообщения МПВО, транслировал их во все концы города, используя десятки районных и межрайонных усилительных радиоподстанций и линейных сооружений. Высоковольтные радиотрансляционные линии были установлены на крышах городских зданий.
И, конечно же, все это хозяйство постоянно страдало от бомбардировок. Восстанавливать его следовало немедленно. И связисты ЛГРС, многие из которых имели воинские звания, выполняли эту опасную работу в любое время суток и при любой погоде, не обращая внимания на канонаду и свист бомб. Это был подлинно героический труд. За четыре года войны руками голодных, изнуренных блокадой людей было отремонтировано 2200 км радиолиний и 192 км построено вновь.
Сегодня ЛГРС называется ФГУП «Российские сети вещания и оповещения». Центр управления сетью находится все там же, на площади Ломоносова. Предприятие выполняет, по сути, ту же важную работу - оператора проводного вещания и оповещения. Последнее - функция главная. Кстати, принцип построения сети, сформированный еще в предвоенные годы, безукоризненно действует и сейчас.
Не осталось никого из тех, кто трудился в ЛГРС в блокаду. Но память об этих людях жива - ее сохранили архивы предприятия и, конечно же, молодые коллеги блокадных связистов...
Маленькая комната в коммунальной квартире в Казачьем переулке. Здесь с телевизором, компьютером и шустрой красноухой черепахой живет Тамара Ивановна Формозова, почетный радист РФ. Эта жизнерадостная женщина, которую не берут годы, не одинока. Она окружена любовью близких и вниманием работников Центра управления сетью, в котором прослужила более пятидесяти лет.
Пришла туда в послевоенные годы девятнадцатилетней девчонкой, окончив техникум. Стала работать, совершенно не предполагая, что спустя годы станет своеобразным связующим звеном между теми, кто трудился в центре в блокаду, и нашими днями. Знай это, наверное, запомнила бы все события и разговоры, которые тогда происходили.
Но здесь надо понимать следующее, чтобы определить степень осведомленности Тамары Ивановны. ЛГРС была режимным предприятием, а время - строгим и далеким от тех информационных возможностей, что мы имеем сейчас. Не принято было очень-то болтать. Да и кому хотелось часто возвращаться даже мыслью в те страшные блокадные времена?
Но идущее вперед время постепенно раскрывало людей, и они делились с любознательной девушкой пережитым. К тому же им нравилось, как Тамара вникала в дело. Поначалу ее веселили мигающие огоньки приборов, но вскоре она с помощью опытных товарищей стала постигать, что к чему.
Координаты засекреченного центра на Ломоносова оказались известны врагу. И здание бомбили так же нещадно, как и другие военные объекты города.
- Уходить с рабочего места было нельзя, рука все время должна находиться «на кнопке», - пересказывает то, что услышала от старших коллег, Тамара Ивановна. - Спасали надежные старые стены здания, построенного в XIX веке. Они выдерживали взрывную волну и не рушились от ударов осколков. К тому же в помещениях были ниши, куда и прятались дежурные смены.
- Но всего труднее приходилось аварийным бригадам, восстанавливающим тысячекилометровую радиотрансляционную сеть, идущую по крышам домов Ленинграда, - продолжает Формозова. - Рассказывали про связиста Ивана Ивановича Устенко, который во время сильной бомбежки устранял повреждение сети в Московском районе, по территории которого, как известно, проходила линия фронта. Устенко ранило осколком, и он без чувств упал на чердаке дома. Связиста нашли жители. Отнесли в Красный уголок, перевязали. «Что же ты, товарищ, бомбежку не переждал?» - спросил кто-то. Устенко глазами показал на черную тарелку репродуктора. «Целая улица не знала бы, что происходит сейчас в Ленинграде», - ответил он.
А вот другой случай, получивший известность. Во время дежурства инженер-лейтенант Леонид Терехов обнаружил, что перестала работать радиоусилительная станция, находящаяся на верхнем этаже дворца Белосельских-Белозерских. Это значило, что замолчали тысячи радиоточек в домах двух центральных районов города. За считанные минуты он добежал до Невского, 41. Ворвавшись в здание, сразу же почувствовал запах дыма. В одной из комнат горела мебель, и язычки пламени уже подбирались к стенам. Обжигаясь и торопясь, он выкинул стулья и тумбочку в окно, а потом устранил обрыв кабеля.
Но пострадавший объект мог находится и далеко от ЦУСа. 12 км пришлось идти пешком до станции Удельная Алексею Спицину и Александру Алексееву, чтобы восстановить работу усилительной станции на Скобелевском проспекте. На санках они везли 40-килограммовый запасной трансформатор. А после окончания ремонта Алексеев вез на них уже своего более старшего товарища, потерявшего силы.
Обо всем этом Тамара Ивановна узнавала по крупицам от своих товарищей-блокадников. «На пенсию они ушли как-то разом, - вспоминает Формозова. - Но смену себе подготовить успели, показав всем, как надо работать. Мы их любили искренне, как родных».
Комментарии