Фотограф-скандалист

В 1902 году в Царском Селе произошла громкая история, подробности которой можно найти в документах местного Дворцового управления, хранящихся в Российском государственном историческом архиве. В центре ее оказались начальник управления генерал-майор Ионов и подчиненные ему чины полиции. В разбор случившегося были втянуты министры внутренних дел, юстиции и императорского двора.

ФОТО BluOltreMare/shutterstock.com

Все началось довольно банально: в декабре 1901 года живший в Царском Селе мещанин Михаил Андреевич Кан подал в Дворцовое управление прошение разрешить ему открыть в городе собственное фотоателье. Ионов, следуя установленному порядку, передал документ на заключение полиции, которой надлежало навести справки о поведении и нравственных качествах просителя.

Столичное охранное отделение уведомило, что в образе жизни Кана «ничего предосудительного» замечено не было и в «политическом отношении» он благонадежен. Однако фигурировала еще и секретная справка, составленная путем негласного опроса, за подписью околоточного надзирателя Абрамовича.

Из нее следовало, что, проживая в Царском Селе в течение нескольких лет, Михаил Кан успел поработать в трех фотоателье и всюду зарекомендовал себя как «крайне раздражительный и несдержанный» сотрудник. По словам его бывших работодателей, в обращении с клиентами он «обнаруживал полное отсутствие такта и неумение держать себя в границах приличия». Жене владельца фотоателье Козловского, заведовавшей кассой, Кан будто бы советовал «утаивать» от мужа деньги, обещая свою помощь при условии дележа с ним. Это дало повод Козловскому утверждать, что «если бы еще год поработал с Каном, то остался бы без рубашки».

Все бывшие работодатели сходились в том, что Кан - «интриган большой руки, хвастун и лгун». Пристав Лазарев добавлял, что тот «по временам не прочь выпить и даже много», и рекомендовал отклонить его ходатайство, так как «такой человек в будущем может причинить одни беспокойства». Дворцовое управление так и поступило.

Тем не менее через неделю полиция Царского Села по просьбе самого Кана беспрепятственно выдала ему на руки свидетельство о том, что за время проживания в городе он «суду и следствию не подвергался» и в «предосудительных поступках» замечен не был.

Недоумевая, почему в таком случае ему не разрешили открыть фотоателье, Кан обратился за разъяснениями к начальнику Дворцового управления. Тот на личном приеме заявил ему, что хотя «в нравственном отношении он и не виноват, но популярен некоторым поведением, почему и не может получить разрешения». Вскоре после этого Кану удалось каким-то образом ознакомиться с содержанием «негласной» полицейской справки, после чего он подал жалобу на пристава и околоточного надзирателя, обвиняя их в «заведомой лжи».

Еще через две недели Кан обратился с заявлением к прокурору Петербургского окружного суда, требуя, чтобы составивших «ложную справку» привлекли к ответственности. Спустя еще месяц отправил донесение министру внутренних дел Плеве, в котором утверждал: «Нет возможности примириться с мыслью, чтобы лица, присягавшие в верности служить Царю и Отечеству, могли безнаказанно нарушать закон».

Все поданные фотографом жалобы были «по принадлежности» направлены начальнику Царскосельского дворцового управления. Тот не нашел в действиях «оговоренных» полицейских ничего предосудительного, потому жалобы Кана были признаны «не заслуживающими уважения». Тот не смирился и обратился к министру императорского двора. «Царю и Отечеству надлежит служить верно и честно, - указывал Кан, - а не служить своим личным страстям и прихотям». Впрочем, ознакомившись с делом, министр велел оставить его «без последствий».

Михаил Кан и на этом не успокоился и 5 февраля 1903 года подал заявление министру юстиции, который, как и все прежние адресаты жалоб фотографа, опять-таки препроводил ее в Царскосельское дворцовое управление. После того как оттуда Кану был направлен очередной отказ, в Министерство императорского двора поступило анонимное письмо, в котором утверждалось, что «начальник Царского Села совершенно не знает всероссийских императорских законов». Тот рассвирепел и попросил прокурора возбудить уголовное преследование против Кана за многократное «оскорбление должностных лиц».

В марте 1904 года выездная сессия столичного окружного суда признала фотографа виновным и приговорила к 25-рублевому штрафу. Фотограф немедленно подал апелляцию в Судебную палату.

В своем последнем слове на заседании палаты Кан заявил, что постоянно борется с царскосельской полицией, «за что и считается человеком беспокойным». Когда председатель суда заметил, что «речь не по делу», фотограф возразил, что он «не юрист, говорить иначе не умеет и попал на скамью подсудимых единственно потому, что искал обличения зла». Однако судебная палата не вняла словам Кана и утвердила приговор окружного суда, уменьшив штраф до 16 рублей 33 копеек.

Тем не менее окончательная победа все-таки осталась за фотографом. В феврале 1906 года, после смерти начальника Дворцового управления, его новый руководитель выдал Кану выстраданное им разрешение на открытие «фотографического торгового предприятия», которое работало в городе на протяжении десяти лет - до самой революции.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 167 (5784) от 09.09.2016.