Дом композитора-плотника. История постройки в поселке Комарово
Про архитектуру иногда говорят: «Музыка в камне». Дом, о котором пойдет речь, можно с полным правом назвать музыкой в дереве (Курортный район, поселок Комарово, Сосновая ул., 1). Ведь построил его композитор. Высокая крутая крыша сложной формы, темный сруб, веранда со скошенными углами и солярием над ней – может показаться, что пришли они из времен расцвета дачного модерна, настолько это не похоже на послевоенные постройки.
Каждую заработанную копейку Борис Клюзнер вкладывал в строительство дома, отказывая себе во всем. И необычная постройка сразу же стала местной достопримечательностью. / ФОТО АВТОРА
Сейчас имя Бориса Лазаревича Клюзнера известно, пожалуй, только специалистам, заядлым меломанам и жителям Комарова. Ученик Гнесина и Шостаковича, он был в числе тех немногих молодых композиторов Ленинграда, чьи произведения исполнял Мравинский. Его музыке отдавали дань такие известные дирижеры и музыканты, как Курт Зандерлинг и Арвид Янсонс, Михаил Вайман и Гидон Кремер. Однако череда прижизненных опал, посмертный негласный запрет привели к забвению: сейчас произведения Клюзнера звучат крайне редко.
Участок на окраине поселка Комарово он получил в конце 1950-х годов. Это был период сравнительного благополучия: в 1955 году он был во второй раз избран членом правления Ленинградского отделения Союза композиторов. В первый раз он стал членом правления сразу после войны, но был снят с должности после постановления Политбюро об опере «Великая дружба» 1948 года, осуждавшего «формализм» в музыке и открывшего череду гонений на многих композиторов.
Клюзнер сам спроектировал дом, ведь еще до поступления в Консерваторию он два года учился на архитектора. Вероятно, проект был навеян мотивами немецкой загородной архитектуры начала XX века: в его библиотеке есть посвященный ей альбом, в котором до сих пор сохранились закладки и пометки, сделанные рукой композитора.
Два года Клюзнер ходил по инстанциям, добиваясь разрешения на строительство: чиновники настаивали на использовании типового проекта. Мол, почему крыша такая крутая, почему дом будет не целиком обшит вагонкой? Претензии были бесконечны...
Еще пять лет заняло строительство. Сруб был куплен целиком в одной из деревень Ленинградской области, но прочие стройматериалы приходилось добывать. К тому же во время стройки случилась очередная опала.
Казалось бы, Клюзнер, бывший одним из заместителей председателя Ленинградского отделения Союза композиторов В. П. Соловьева-Седого, мог жить благополучной жизнью советского функционера. Но прямота, принципиальная честность, порядочность, определенное упрямство – все это привело к череде конфликтов, в результате одного из которых Клюзнер объявил о выходе из союза. Запрет на исполнение произведений и безденежье стали очевидной расплатой...
Дом Клюзнер строил сам, лишь в крайних случаях нанимая рабочих. Сам же делал мебель. Исключением был большой антикварный стол: его отправили «на дрова» с одной из дореволюционных дач. Клюзнер выкупил стол за бутылку.
На даче Клюзнер не расставался с топором, называя себя в шутку «композитором-плотником». Тяжелый сердечник, он не раз говорил: «Приеду в Комарово, возьму топор и сразу поправлюсь».
Каждую зиму дом навещали воры. Однажды Клюзнер обнаружил на полу следы от костра и разбросанные бутылки. Как дом не сгорел, осталось загадкой. Следующей осенью он оставил дом открытым, а на столе положил записку: «Убедительная просьба! Костры не разжигать, бутылки уносить с собой». Весной обнаружил приписку: «Будет сделано, шеф».
В 1962 году Дмитрий Шостакович уговорил Клюзнера перебраться в Москву. Там он вновь вступил в Союз композиторов. Но каждое лето возвращался домой, в Комарово. Он любил старинные дачи и сокрушался, видя, как от небрежения они приходят в упадок. Часто сидел в еще целой тогда беседке виллы Рено над обрывом на Морской улице. Другим его любимым местом было Щучье озеро, куда он ходил любоваться закатом.
В доме Клюзнера бывали в гостях многие известные композиторы и писатели тех лет: Дмитрий Шостакович, Борис Тищенко, Геннадий Гор (с ним Клюзнер регулярно играл в шахматы), Даниил Гранин, Вениамин Баснер (последнему Клюзнер спроектировал дом в Репине – увы, он не сохранился), Олег Каравайчук и многие другие.
Было в доме и свое привидение (вероятно, привезенное вместе со срубом): не раз жильцы слышали шаги и тяжелый вздох на пустой лестнице.
Однажды Клюзнер подобрал больного бельчонка и выходил его. Композитор дал ему кличку Фырка. Выпущенный осенью, он, хотя и стал совсем ручным, смог выжить в дикой природе и потом регулярно навещал своего спасителя.
В мае 1975 года Клюзнер приехал в Комарово в последний раз. В день приезда он пошел на почту, чтобы решить накопившиеся бытовые вопросы. Там его настиг последний инфаркт... Похоронили композитора на Комаровском кладбище. Чтобы получить на это разрешение от властей, потребовалось личное вмешательство Дмитрия Шостаковича.
Дом же и сейчас украшает Комарово: нынешние владельцы бережно сохраняют память о его строителе. Рассказывают, что незадолго до своей смерти мимо прогуливался давно уже ставший местной легендой композитор Олег Каравайчук. Ворота были открыты, он остановился и долго смотрел на дом. А потом сказал, ни к кому не обращаясь: «Все, как было при Борисе Лазаревиче».
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 222 (7059) от 26.11.2021 под заголовком «Дом композитора-плотника».
Комментарии