Буйство правоведов бросило тень на репутацию их альма-матер
«Вечером на станции Удельная на вокзале появились трое правоведов, которые без всякого повода стали приставать к поджидавшим поезда пассажирам и оскорблять их», — сообщалось в газете «День» от 13 сентября 1913 года. Вопиюще «неправовое» поведение позволили себе воспитанники Императорского училища правоведения.
ФОТО Unsplash
Учебное заведение на Фонтанке, напротив Летнего сада, знакомо каждому жителю Петербурга благодаря шуточной песенке о Чижике-пыжике. Дело в том, что его воспитанники носили форменные мундиры и шинели, расцветкой походившие на оперение чижа, а также пыжиковые шапки. Основано было училище в 1835 году по распоряжению Николая I и считалось одним из наиболее привилегированных (в одном ряду с Царскосельским лицеем и Пажеским корпусом).
В ряды правоведов, как в обиходе называли воспитанников, принимали только юношей из потомственных дворянских родов. Задачей училища, состоявшего под покровительством близких родственников императорской фамилии — принцев Ольденбургских, являлась подготовка государственных служащих, обладающих профильным юридическим образованием, хотя не все в дальнейшем связывали жизнь с законоведением.
К примеру, в разные годы в училище обучались композитор Петр Чайковский (к 50‑летнему юбилею заведения он даже сочинил «Правоведческую песнь» и «Правоведческий марш»), критик и публицист Владимир Стасов, палеонтолог Владимир Ковалевский, один из литературных «отцов» Козьмы Пруткова поэт Алексей Жемчужников…
Училище было закрытым, порядок жизни воспитанников в стенах альма-матер и вне ее подлежал строгой регламентации. В частности, правила запрещали посещать кондитерские и трактиры, а в публичных местах (например, театре или цирке) правоведам нельзя было хлопать, громко разговаривать и вообще следовало «вести себя с осторожностью».
Свободно передвигаться по столице могли лишь учащиеся старших классов, и то — при наличии отпускного билета (его полагалось держать на виду, между второй и третьей пуговицами верхней одежды). Будущие выпускники обладали и почетным правом носить шпаги, но в случае с героями процитированной в начале газетной статьи это никак не пошло им на пользу.
Как сообщал «День», столкнувшись с протестами оскорбляемой публики, один из правоведов, Голынский, «выхватив шпагу, стал наносить ею удары присутствующим». В итоге ожидающие поезда пассажиры бросились врассыпную, а на возмущенные крики явились жандармы: им, хотя и не без труда, удалось обезоружить «мушкетера».
Голынского под надзором станционных сторожей отправили в полицейский участок, а двое его товарищей скрылись в окрестностях Удельной. Но по пути неистовый правовед сбежал от конвоиров и возвратился на станцию, где вся троица будущих юристов радостно воссоединилась и «стала вновь производить беспорядок и ломать станционный цветник». К дебоширам вышел начальник станции, попытавшийся воззвать к совести «чижиков-пыжиков», однако один из них, Сакович, «кастетом ударил начальника станции по голове, так что тот лишился сознания». Схожая участь едва не постигла унтер-офицера, кинувшегося на помощь железнодорожнику: лишь ловкость и тренированность позволили ему увернуться от удара опасным оружием.
Потребовалось прибытие шести стражей порядка, чтобы задержать правоведов и, наконец, доставить их в участок Лесной части. Но и там они не думали успокаиваться и «произвели новое буйство». Даже стали угрожать начальнику участка перспективой «в 24 часа вылететь со службы с волчьим паспортом».
Скандал оказался столь громким, что о нем сообщили не только начальству училища, но и лично его попечителю — принцу Александру Петровичу Ольденбургскому. Тот немедленно распорядился исключить бузотеров. Увы, о дальнейшей судьбе недоучившихся правоведов сведений нет.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 188 (7517) от 06.10.2023 под заголовком «Буйство правоведов».
Комментарии