Анафемы не испугались

Сто лет назад, в январе 1918 года, в Петрограде произошли события, ставшие переломными в отношениях между церковью и новым советским правительством. Если первые несколько месяцев после Октябрьской революции они никаких резких шагов по отношению друг к другу не делали, то теперь между ними разгорелся открытый конфликт, связанный с попыткой реквизиции Александро-Невской лавры.

Протоиерей Петр Иванович Скипетров, ставший жертвой столкновения между верующими и красногвардейцами в Александро-Невской лавре.
РЕПРОДУКЦИЯ. ФОТО АВТОРА

Поход против веры

Началось все с того, что назначенная 30 октября 1917 года на пост народного комиссара государственного призрения Александра Коллонтай выступила с идеей немедленно передать все монастыри в ведение своего ведомства, переустроив их в приюты и санатории для инвалидов и престарелых.

Утром 13 января 1918 года в лавру прибыла делегация наркомата призрения в сопровождении комиссара Докучаева и матросов Ревельского сводного отряда, которая предъявила документ за подписью Коллонтай. Он предписывал сдать все дела по управлению домами, имуществом и капиталами лавры уполномоченному лицу от наркомата. Матросы начали проводить обыски, но особенно возмутило духовенство и верующих то, что те вошли в Троицкий собор в шапках и с оружием, а на замечания молящихся ответили: «Это для вас святыни, а для нас их нет».

Кто-то из обитателей лавры вызвал милицию, заявив, что матросы «убивают и грабят монахов». Ситуация действительно могла выглядеть угрожающе, если вспомнить, какой резонанс в Петрограде получило произошедшее незадолго до этого убийство матросами в больнице бывших деятелей Временного правительства А. И. Шингарева и Ф. Ф. Кокошкина.

В монастырь прибыла группа милиционеров во главе с адъютантом коменданта Рождественского района. После выяснения обстоятельств они, представители наркомата призрения и комиссар моряков подписали акт о том, что «ни грабежа, ни насилия учинено в помещениях лавры не было».

Вопрос о реквизиции монастыря отложили, однако через прессу представитель наркомата призрения обрисовал свои намерения: «По распоряжению А. М. Коллонтай лавра секвестрирована. Разумеется, о братии мы уже подумали». Престарелых монахов предлагалось оставить в лавре в качестве призреваемых, трудоспособных - устроить в организуемых в монастыре благотворительных учреждениях, а молодых попросить уйти. В покои митрополита предполагалось перевести Вдовий дом из Смольного, но все лаврские храмы оставить пока в полной неприкосновенности.

После визита комиссаров духовенство и верующие стали регулярно организовывать многолюдные собрания против захвата лавры. Сам же митрополит Петроградский Вениамин (Казанский) объявил, что готов уступить свои покои советской власти и переселиться в самую убогую келью, но секвестр Александро-Невской лавры - оскорбление церкви и поход против веры.

Делегация защитников монастыря посетила Смольный, где их заверили, что целью правительства является не ликвидация обители, а всего лишь «устройство приютов и богаделен для увечных, инвалидов и вообще лиц, потерявших трудоспособность». Однако 19 января наркомат призрения решил все-таки применить силу. В лавру явился комиссар Иловайский с отрядом матросов и красногвардейцев. Он заявил, что возьмет монастырь силой, и потребовал у настоятеля епископа Прокопия (Титова) «сдать лавру». Получив категорический отказ, Иловайский объявил его арестованным.

Кто-то из богомольцев поднялся на колокольню и начал бить в набат. В обитель стал стекаться народ. Прихожане разоружили красногвардейцев и освободили епископа Прокопия, а Иловайский укрылся от толпы у солдат расквартированной в Певческом корпусе прожекторской команды. Власти вызвали подкрепление - вооруженных красногвардейцев и матросов с двумя пулеметами. Звонарей с колокольни согнали и толпу оттеснили с территории монастыря.

В ходе столкновения были тяжело ранены работник помещавшегося у ворот лавры книжного склада Усов и протоиерей Петр Скипетров (ночью он скончался). Между тем богомольцы все прибывали, и около шести часов вечера солдаты покинули монастырь. Совнарком, узнав о происходящем, срочно выслал «товарища» с приказом «немедленно прекратить бесчинства и лавры не занимать». Прокопий сообщил управляющему делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевичу, что готов разместить в лавре инвалидов, но категорически против ее передачи в руки лиц «может, неверующих».

«Клерикальная демонстрация»

Власти заявили, что в столкновениях виноват, главным образом, настоятель епископ Прокопий. Просоветские газеты сообщали о монахах, которые с палками набросились на «беззащитных» вооруженных солдат и даже проломили одному из них череп. «Известия Московского Совета», ссылаясь на «собственного корреспондента», рассказывали, что монахи и толпа не только избили красногвардейцев, но и «повели их к реке» для совершения самосуда.

Антибольшевистские «Новые ведомости» не без злорадства писали, что ошибка властей объясняется главным образом тем, что «большинство совета народных комиссаров - эмигранты, много лет проведшие вне России, оторванные от русской действительности». А эсеровская «Воля страны» прокомментировала, что «убийство несчастного священника Скипетрова так же отвратительно, как и расстрел манифестации 5-го января и убийство Шингарева и Кокошкина. Большевики возвращают Россию к средневековью».

В ответ на события в Александро-Невской лавре патриарх Тихон в тот же день издал знаменитое обращение, объявлявшее анафему всем, кто участвует в бесчинствах и злодеяниях по отношению к православной церкви. Уже 20 января текст получили в Петрограде, где его зачитал в Казанском соборе протоиерей Философ Орнатский. В этот и на следующий день послание звучало во всех храмах Петрограда.

Коллонтай вспоминала, что объясняться за инцидент 19 января пришлось и ей - лично перед Лениным. Тот, заявив, что «такие самовольные действия наркоматов недопустимы», затем добавил: «инцидент с лаврой приблизил вплотную практическое решение вопроса об отделении церкви от государства».

Особые опасения Смольного вызвала информация о намеченном на 21 января крестном ходе, который Совнарком называл «клерикальной демонстрацией». Власти понимали, что его запрет только усилит напряженность, поэтому Совнарком постановил разрешить его.

Крестный ход, как и было запланировано, состоялся и поразил очевидцев многолюдностью. Газеты отмечали, что в течение нескольких часов весь Невский представлял собой «сплошное море человеческой массы», но «не было ни одного случая насилия или провокации». «Церковные ведомости» заявляли о 500 тысячах участников, советские газеты - о 50 тысячах. Митрополит Вениамин обратился с речью о том, что «невозможно бороться с Богом, нельзя искоренить веру».

Впрочем, масштабная акция, которую газета «Правда» назвала «массовым выступлением рясофорных капиталистов», нисколько не напугала власти. Было принято решение не вносить никаких изменений в утвержденный накануне, 20 января, Декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах, впоследствии публиковавшийся под названием «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви». И вообще не менять политики в церковном вопросе.

Однако решение судьбы Александро-Невской лавры временно отложили. И монастырь там просуществовал до 1933 года, а богослужения в ее храмах продолжались до 1936-го!