В Педиатрическом университете учат и лечат уже 100 лет, чтобы вырастить здоровые поколения
На фоне исторической застройки Выборгской стороны комплекс зданий на Литовской улице — хоть и является памятником — особо не выделяется. Но стены не главное, главное — то, что за ними. А там, как бы пафосно это ни звучало, врачи уже не одно десятилетие творят настоящие чудеса. Ведь, согласитесь, возможность вернуть ребенку здоровье, а значит, и нормальное детство, в котором можно просто жить/видеть/двигаться, — разве не чудо?
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
Покой, где нет покоя
Человек, впервые перешагнувший проходную университета, может не сразу сообразить, в какую сторону идти. Сориентироваться среди десятка похожих друг на друга корпусов не так просто. Хотя вот оно, нужное мне здание. Это приемный покой — тот самый «передовой рубеж», с которого начинается любая больница. Посмотрим, как здесь все устроено.
Ежедневно сюда поступают порядка 160 детей. Планово, экстренно, «самотеком»… Да-да, обратиться в Педиатрический за помощью действительно может любой родитель, причем независимо от того, откуда он приехал.
— Приемное отделение у нас поделено на две части, — рассказывает его заведующая Ксана Штернлихт. — Одна для плановых пациентов, другая — для экстренных. И не надо удивляться тишине в коридорах — все пациенты находятся в боксах. Их в отделении восемь, в каждом по две койки и вход как с улицы, так и изнутри.
Вот подъезжает скорая, которую дежурные видят по видеосвязи. Они узнают возраст ребенка и приблизительный диагноз. Это очень важно, чтобы понять, в какой бокс следует поместить пациента. Если у ребенка температура, то это однозначно 7‑й, он снабжен двойными шлюзами и автономной системой вентиляции. Если онкологический больной, то это 3‑й, он самый стерильный.
Кроме того, в приемном покое есть четыре палаты экстренной медицинской помощи. И все, что для нее необходимо: УЗИ, ЭКГ, рентген, две операционные (гнойная и чистая), гипсовая и лаборатория, где в кратчайшие сроки делают все анализы.
Дело в том, что госпитализация поступившему ребенку требуется отнюдь не всегда. Иногда достаточно помочь ему прямо «на входе» и отправить на амбулаторное или домашнее лечение. Кстати, такое направление, как экстренная помощь в приемном отделении, в России только развивается.
…Пока в операционных отделениях временное затишье. Но, как пояснила Ксана Штернлихт, такая пауза бывает нечасто. Ведь здешние пациенты не только те, кого привезли на скорой или кто обратился сам. Сюда приводят детей, уже лежащих на отделениях, если требуется операция без общего наркоза: скажем, вскрыть фурункул, ушить рану, снять металлоконструкцию… Подобное разделение потоков очень помогает снять нагрузку на стационар.
По словам Ксаны Штернлихт, в больницу университета везут, как правило, очень тяжелых пациентов. Потому что именно здесь есть отделения по‑настоящему уникальные, которых больше нигде не найти. В частности, микрохирургическое. И работы у его специалистов, к сожалению, хватает.
Дети есть дети: кто‑то засунул пальцы в мясорубку или под поручень эскалатора, кто‑то решил самостоятельно опробовать папин станок, у кого‑то в руках разорвалась петарда… Операции по восстановлению поврежденной кисти иногда длятся по 12 – 14 часов и требуют усилий многих специалистов. Ведь необходимо, скажем, не только вернуть на место оторванный палец, но и соединить нервы и сухожилия, сделать кожную пластику.
Но даже на таком фоне настоящей фантастикой выглядит случай, когда хирургам клиники в ходе сложнейшей операции удалось реконструировать кишечник 8‑летней девочки. Шансы на ее спасение были минимальны (у пациентки была врожденная патология, и поступила она, уже находясь на искусственной вентиляции легких), но медикам удалось вернуть девочку к нормальной жизни.
Буквально с того света возвратили врачи университета школьника, которому гарпун повредил подвздошную артерию… Первыми в России хирурги Педиатрического провели внутриутробную лапароскопическую операцию — спасли еще не родившуюся девочку от расщепления позвоночника…
…На мониторе видеосвязи — очередная скорая. Уже известно, что прибыл плановый пациент и случай непростой: помимо основного заболевания у ребенка ВИЧ. Его сразу же определили в специальный бокс.
Следом подъехали еще две машины. В приемном отделении идет обычный рабочий день.
Дмитрий ИВАНОВ, ректор Педиатрического университета, доктор медицинских наук, главный неонатолог Минздрава РФ:
— Для наших врачей нет слов «безнадежный», «бесперспективный» пациент. Мы готовы браться за самые тяжелые случаи и не отказываем в помощи ни одному ребенку. Причем любая помощь детям, включая самую высокотехнологичную, будет оказана абсолютно бесплатно.
В конце концов, положение обязывает: сегодня Россия — столица мировой педиатрии. Она входит в топ стран, в которых создана наиболее действенная модель охраны здоровья детей. Это доказывает показатель младенческой смертности, который в нашей стране минимален. И такого успеха отечественная медицина, на мой взгляд, достигла благодаря сохранению советской системы здравоохранения, в частности, педиатрического сопровождения.
Позвонки в 3D-модели
Пообщаться с заведующим хирургическим отделением № 2 (травматологии и ортопедии) Владиславом Авраменко хоть и удалось, но весьма коротко, поймав его в перерыве между операциями. Ничего не поделаешь — день хирургов в клинике расписан буквально по минутам на несколько недель вперед.
Например, вчера заведующий провел две операции на суставах. Кто‑то спросит: всего? Да. Только следует учесть, что одна из них длилась три часа, а вторая пять. И это, можно сказать, вполне рядовая ситуация.
Где дети могут получить тяжелую травму суставов? Да где угодно! Однако, по словам Авраменко, большинство его пациентов — юные спортсмены. К сожалению, некоторые родители, отдавая совсем еще маленького ребенка в профессиональный спорт, не всегда осознают, что чисто физически их чадо не всегда готово для тех или иных занятий и нагрузок. И что здоровье ребенка должно быть ценнее любых побед.
Хирургия суставов — технологически весьма сложна. Тем более что многие операции в клинике делают артроскопически, то есть хирургические инструменты вводят в сустав через маленькие разрезы длиной около 5 – 10 мм, не повреждая окружающие его мягкие ткани. Эта малоинвазивная технология на слуху у многих. Но, оказывается, в детской хирургии этот метод своего рода ноу-хау. Владислав Авраменко даже не мог вспомнить, в каких других детских больницах его используют. Хотя в Педиатрическом университете его стали осваивать с начала 1990‑х.
…Разговор прерывает звонок из операционной. Мое время истекло.
Зато в соседнем кабинете мне повезло застать на месте доцента кафедры оперативной хирургии Артема Косулина, который создает на принтере 3D-модели позвоночника — трехуровневый навигационный шаблон для хирурга.
Совсем недавно с помощью такой технологии врачи университета провели сложнейшую операцию по коррекции сколиоза пациентке с трансплантированной почкой. Прежде чем приступить к ней, врачам пришлось смоделировать ее заранее. В подготовке были задействованы нефрологи, фармакологи, трансплантологи, анестезиологи, хирурги…
На основании компьютерной томографии из специального пластика была создана объемная модель позвоночника пациента (тот самый шаблон), на которой были обозначены отверстия, куда хирурги должны поместить винты. Ведь попасть сверлом точно в цель, видя только заднюю поверхность позвонка, очень сложно. Наличие 3D-модели позволяет хирургу проделать такую работу без преувеличения ювелирно.
Кажется невероятным, но именно за такими технологиями будущее.
Дмитрий ИВАНОВ:
— В лаборатории 3D-моделирования (она появилась в вузе не так давно) можно напечатать не только суставы, но и 3D-модели сердца с пороком развития, а потом «подобрать» к этому заболеванию варианты лечения. «Вооружаться» самыми передовыми методиками и технологиями мы, естественно, продолжим и дальше. Это и развитие молекулярно-генетических исследований и форм использования искусственного интеллекта, и введение виртуальных цифровых помощников.
В прошлом году в университете были созданы три научных института — Институт травматологии и детской хирургии, Институт инфекционных болезней, клинической микробиологии и медицинской паразитологии и Институт патологической анатомии, гистологии и анатомии. Весной этого планируется создание еще одного центра — мужского репродуктивного здоровья. Потому что проблемы рождения детей в более чем половине случаев связаны именно с мужским здоровьем. И решать их надо в подростковом возрасте.
Терапия знаниями
Ради любопытства заглянула в палаты. Светлые, просторные, по‑домашнему уютные. На посту медсестры встретила женщину — нет, не медицинского работника, а… воспитателя. Сразу возник резонный вопрос: зачем? Оказывается, весьма нужная штатная единица.
Пять лет с «короной». Еженедельно в России заболевают коронавирусом 10 – 20 тыс. человекКогда ребенок оказывается в больнице (и остается в ней порой долго), его мир делится на две части: одна, в которой друзья, школа, увлечения, как бы остается в прошлом, ее затмевает вторая — окружающее больничное существование. В эти однотонные будни, по словам воспитателя Ирины Качаловой, и надо внести позитивные краски. Пусть в виде конкурса рисунков или чтения тематических лекций.
— Самое важное — заинтересовать ребят, отвлечь их от проблем и подарить возможность продолжать жить той жизнью, которая была у них до больницы, — рассуждает Ирина. — Обсудить с ними то, что им интересно, что их волнует. Иногда помочь разобраться в личных подростковых переживаниях. Именно это, на мой взгляд, самое важное в нашей профессии.
Судя по тому, что во время разговора к своему воспитателю за советом то и дело подходили дети, должность это действительно нужная. Кстати, сочувствие и психологическая поддержка иногда требуются не только им.
— Вы себе не представляете, какой стресс испытывают мамы, когда ребенок попадает в клинику и тем более когда ему делают сложную операцию, — рассказывает Качалова, — Приходится отвлекать их разговорами, просто поддерживать добрым словом…
Однако обязанности воспитателя не только отвлекательно-развлекательные. Кое-кому из маленьких пациентов приходится напоминать о необходимости… сесть за домашнее задание. Ведь в клинике есть и школа. Почти обычная, с учителями русского, математики, истории, литературы. Школьники, как и их сверстники, готовятся к урокам, пишут контрольные. Для них это не только возможность не отстать от программы, но тоже своего рода терапия.
…Уже уходя, обратила внимание на группу молодых людей в белых халатах. Это студенты, которым повезло учиться в одном из лучших медицинских вузов страны. Какую специализацию они выберут, где будут работать, покажет время. Лично я надеюсь, что в профессию врача они придут со всей ответственностью, которую накладывает этот выбор.
Дмитрий ИВАНОВ:
— Знаете, что я считаю самым страшным грехом для врача? Безразличие и равнодушие. Ведь, по сути, доктор — это не специальность, а состояние души и образ жизни. Это своего рода обет, данный на всю жизнь.
Когда‑то такой обет давали и люди, усилиями которых зимой 1925 года в Ленинграде появился научно-практический институт охраны материнства и младенчества (ОММ). От него и ведет свою историю наш Педиатрический университет. Хотя мы могли бы удлинить свою «родословную» еще на двадцать лет, ведь ОММ был открыт на базе городской детской больницы, построенной в 1905 году.
Весь нынешний год для нас юбилейный, год 100‑летия нашего университета. Но, говоря об истории, будем, конечно, намечать планы на будущее и подводить итоги, благо нам есть что «предъявить». Сегодня Педиатрический университет Минздрава России — это более 60 кафедр и полсотни отделений. Ежегодно здесь проводят 15 тысяч различных хирургических операций. Многие из них уникальны. За столетие в стенах университета подготовлены более 50 тысяч врачей, которые работают в 107 странах мира.
Вскормленные соевым молоком
Во дворе университета холодно, ветер. Но обязательно надо пойти поклониться памятнику сотрудникам и студентам Ленинградского педиатрического мединститута, погибшим в военные годы. Тогда это был единственный медицинский вуз, без единого дня простоя отработавший всю войну и блокаду. И тогда врачи тоже спасали детей — дистрофичных, анемичных, раненых, обожженных и замерзших…
Здесь же был и роддом, куда приходили рожать ленинградские мамы. В 1941 году в блокадном Ленинграде родились 67 899 детей, в 1942‑м — 12 659, в 1943‑м — 7775. У изможденных женщин не было молока, дети появлялись на свет недоношенными. Ученые Педиатрического института разработали рецептуры питательных смесей из доступных заменителей: сои, солода, хвои, дрожжей. Специалисты кафедры химии придумали методику добычи восстановленного растительного масла из олифы. Эту смесь разливали в бутылочки по 100 – 200 граммов и раздавали пациентам и сотрудникам.
И при этом институт выполнял свое основное предназначение — учил будущих медиков. За годы войны состоялось 7 плановых и досрочных выпусков, 947 врачей получили дипломы. Даже в самые страшные зимы собирался ученый совет, были защищены диссертации, работали все кафедры, студенты сдавали экзамены в перерывах между копанием рвов и тушением «зажигалок».
В блокадном городе работали всего две типографии, и одна из них находилась на территории Педиатрического. В ней издавали книги, диссертации, листовки, медицинскую периодику. В библиотеке университета и сегодня бережно хранят выпущенные в тот период книги.
К сожалению, до сих пор точно неизвестно, сколько детских жизней удалось спасти ленинградским педиатрам. Неизвестно также, сколько врачей, медсестер, санитарок и студентов погибли. Но известно, что самый страшный эксперимент гитлеровцев — попытка одновременного уничтожения тысяч детей голодом, холодом, болезнями и огнем — в блокадном Ленинграде провалилась. И нынешние врачи помнят слова первого педиатра Александра Тура: «Во время блокады мы страдали многими дефицитами, но у нас не было дефицита совести».
Городская детская больница на Выборгской стороне «В память священного коронования Их Императорских Величеств» была построена в 1901 – 1905 годах архитектором М. И. Китнером по павильонной системе — двенадцать зданий плюс сад с оградой. На тот момент она считалась одной из крупнейших в мире. В настоящее время этот комплекс исторических зданий признан памятником архитектуры и охраняется государством./ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
Дмитрий ИВАНОВ:
— Мне в свое время доводилось читать письмо академика Тура, написанное им министру здравоохранения где‑то в 1970-е годы. В нем он писал, что необходимо создать кафедру здорового ребенка. Мне кажется, это очень верная мысль. Мы все, я имею в виду врачи, занимаемся больными детьми. А здоровые как будто выпадают из поля нашего зрения.
Между тем что у человека считать нормой, то есть здоровьем, а что не нормой — это вопрос открытый. Тем более у детей. Последняя крупная работа, которая отчасти затрагивала эту тему, была опубликована в Ленинграде 60 лет назад. Представляете! Мы опираемся на нормы, которые были приняты тогда, хотя с тех пор многое изменилось.
Поэтому я считаю, что в ближайшее десятилетие наш университет как раз и должен заняться различными аспектами педиатрии именно здоровых детей. Их рождение и врачебное сопровождение и составляют, на мой взгляд, ключевую задачу нашей области медицины.
Читайте также:
Статистика внушает оптимизм. В Петербурге снижается уровень заболеваемости ВИЧ-инфекцией
Грипп берёт реванш: врачи фиксируют случаи заболевания метапневмовирусом
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 42 (7864) от 11.03.2025 под заголовком «Век как один день».
Комментарии