«Сколько у тебя времени - самый важный вопрос». Выдержки из выступления хирурга Андрея Павленко
СПбГУ учредит грант имени Андрея Павленко - хирурга-онколога университетской клиники имени Пирогова и одновременно онкопациента. Павленко умер 5 января от рака желудка. Перед этим он многие месяцы «документировал» в Интернете свою борьбу с болезнью. Перед уходом записал прощальный пост: «К сожалению, моя болезнь оказалась коварнее и ее развитие за последние два месяца не оставило мне шансов! Но я хотел бы сейчас предупредить всех, кто находится на этапе лечения, - не опускайте руки!». Прошлой весной Андрей ПАВЛЕНКО выступал на Реюнионе СПбГУ - такой сильный, что казалось, у нас еще много времени, чтобы отдельно встретиться, поговорить подробнее... Публикуем выдержки из его выступления. Сейчас, пожалуй, это еще важнее.
ФОТО Сабины НАДЖАФОВОЙ / Предоставлено Ассоциацией выпускников СПбГУ
***
39 лет - все-таки нетипичный возраст, чтобы узнать, что ты болен раком. По статистике, только 3 - 5% больных раком желудка младше 45 лет. В этом возрасте больше вероятности умереть от сердечно-сосудистых заболеваний, и они должны бы нас беспокоить больше: от них можно умереть мгновенно, а рак в большинстве случаев - длительно текущее хроническое заболевание, и относиться к нему нужно именно так.
К сожалению, в настоящее время только четыре локализации рака выявляются скринингом на ранней стадии: рак легкого (нужна не флюорография, а низкодозная компьютерная томография), рак шейки матки (выявляется пап-тестом на основе жидкостной цитологии, а предотвращает эту патологию прививка от вируса папилломы человека), рак молочной железы (его показывает маммография) и колоректальный рак (иммуноцитохимический тест на скрытую кровь и колоноскопия). Выявление на ранней стадии других видов рака - случайность.
У меня были симптомы, которые позволили мне думать, что это язва. Полгода я гасил боли препаратами, которые всем знакомы по рекламе типа «если у вас болит живот, примите...». Потом гастроскопия выявила: большая опухоль. Этот вид рака иногда начинает расти так глубоко со стороны стенки желудка, что выявить его невозможно.
После гистологического исследования мне позвонил заведующий морфологией в моей клинике: «Андрей Николаевич, держитесь...». Первые несколько минут - тремор, липкий пот. Я в это время был на работе, коллеги очень переживали. Молчание такое было... Я пытался приободрить: давайте чай, кофе; рак лечится, мы с вами это постоянно делаем.
Я не мог заняться своим лечением сразу же: были запланированы мастер-классы, показательные операции в Мурманске и Петрозаводске, которые я не мог отменить. Поэтому занялся собой только через неделю.
* * *
Моя ситуация была серьезной: как онколог, я понимал, что вероятность прожить пять лет и больше у меня не более 3 - 5%. Это побудило меня очень четко планировать свои дальнейшие действия: я, кроме того что врач, еще глава семейства, у нас трое детей с супругой. Я исходил из пессимистического сценария: два года. За это время я должен был сделать так, чтобы они ни в чем не нуждались.
Нормально, когда люди планируют свою жизнь. Но многие ли планируют свою смерть? Кто имеет завещание? Этот диагноз позволил мне переосмыслить очень многие вещи. Например, что у меня же есть время! Я могу сделать за эти два года очень много.
Первые полгода ушли на то, чтобы закрыть все долги, все кредитные карты. Вторая цель возникла практически сразу после постановки диагноза: вести блог «Жизнь человека». На сайте любой западной больницы, онкологического общества есть раздел для пациентов: как себя вести, какие возможны осложнения, как с ними бороться, что должен делать доктор.
У нас этого очень не хватает: приходит больной, у него на руках выписка из хорошего стационара, с кучей рекомендаций, но у доктора не было времени, чтобы все разъяснить.
Я не могу винить в этом докторов: только в последнее время появились специальные коммуникационные курсы, на которых врачей учат разговаривать с пациентами на сложные темы, а сказать человеку, что у него четвертая стадия - очень непросто. Что касается районной поликлиники, то там у онколога, по регламенту, только 12 минут на прием. Это неправильно. Минимум полчаса должно уходить на беседу с пациентом.
Еще одно абсолютно неправильное обстоятельство - тот патерналистский подход, который сложился в нашей медицине в отношении пациента. Когда больной всего лишь ведомый. И в 99% случаев он не задает доктору никаких вопросов. Думаю, потому, что многие плывут по течению, «будь что будет», они не привыкли ставить цели и задачи. А у человека, который их перед собой ставит, мозг работает по-другому: ищет решение.
Совет пациенту: прежде чем идти к доктору, надо уже иметь представление о болезни и составить список вопросов. Сейчас вполне возможно (хоть и не очень просто) найти нужную информацию. Понимание болезни позволит меньше ее бояться.
И я всегда говорю: даже если не сомневаетесь в своем докторе - получите второе мнение от другого специалиста. Адекватный доктор никогда вас за это не осудит. К примеру, ахиллесова пята российской онкологии - морфологическая служба, я знаю всего человек пять морфологов по стране, которым я бы доверился на 100%. Сделать морфологический анализ еще в одном стационаре - абсолютно не зазорно.
* * *
Мне коллеги из других регионов присылали зарплатные квиточки: молодой доктор, который отучился в университете, а потом еще в ординатуре, то есть 9 лет, выходя на работу, получает 25 тысяч рублей. При этом менеджер, отучившись четыре года, идет сразу на 60 - 70 тысяч.
Труд докторов обесценен. И это имеет ряд последствий: невозможно ездить на конференции, покупать дорогой доступ в UpToDate, медицинскую базу данных, куда загружаются все актуальные схемы лечения.
Можем ли мы сейчас обвинять докторов в том, что они ждут благодарности «в конверте»? Я лично не могу. Я долго работал в областном онкодиспансере и получал 27 тысяч рублей. А нагрузка - три-четыре операции в день, потом пять-восемь пациентов принять, я приходил с работы поздно вечером, падал, а утром нужно было повторять этот круг. Я находился в этой шкуре очень долго, без «конвертов» моя семья, наверное, умерла бы с голоду.
Как это менять? Изменяя государственную политику в этой области, меняя тарифы ОМС. Без этого мы не сможем растить хороших специалистов.
Подготовка хирургических кадров - больная тема. При нынешней системе обучения медицинских кадров люди по большому счету достигают каких-то профессиональных высот за счет силы воли, терпения и стремления. Они сами где-то искали информацию, сами занимались.
Есть много прекрасных учебников, но хирург - это человек, который работает руками, головой и должен делать это постоянно. В российской ординатуре в отличие от зарубежной резидентуры нет обязательного перечня вмешательств, которыми ординатор должен овладеть. Не принято контролировать, овладел ли выпускник ординатуры этими навыками.
Мы задумали программу обучения хирургов-онкологов. Учить будем два года, после ординатуры. Исходили из того, что в хирургию не должны попадать случайные люди. Поэтому самый важный момент - конкурс при приеме на программу. Претендент на обучение должен владеть английским (это важно для изучения современной медицинской литературы); у него должно быть представление о всех болезнях, чтобы уметь провести дифференциальный диагноз и исключить другие патологии; он должен показать базовые мануальные навыки.
И обязательно - собеседование. Говорят, что у каждого хирурга есть «кладбище». Это так. И для хирурга одна из шокирующих ситуаций - хоронить своего больного. Ты себя терзаешь: что я мог сделать иначе? Нужен особый склад ума, особый склад психики. Думаю, что необходимо разработать тест на оценку психоэмоционального состояния.
Откуда брать деньги на подготовку кадров? За рубежом большие институты, университеты, крупные клиники имеют эндаумент-фонды. В России нет ни одного клинического эндаумента.
В чем его отличие от благотворительного фонда. В благотворительный фонд люди дают деньги, средства идут на уставные цели, и опустевшую «корзину» опять надо наполнять. Эндаумент - долгосрочный вклад, деньгами распоряжается управляющая компания, а фонд живет только на доходную часть, это 10 - 12%.
Сложность в том, что для выхода на хорошую активность необходим большой эндаумент. Например, чтобы обучить шесть хирургов по нашей программе, нужно почти 10 млн рублей, а значит, эндаумент должен составлять больше 100 млн рублей. Но безусловный плюс в том, что не придется каждый год бегать по благотворителям.
* * *
В России нет полноценной онкопсихологической помощи для наших родных и близких, которые оказываются, наверное, под ударом еще большим. Я, как врач, разговаривая с родственниками пациентов, нередко вижу, что человека будто списывают раньше времени. Просят доктора: «Только не говорите ему! Он не справится!». Это неправильно. Вопрос, сколько у тебя времени, самый важный. Человек должен понимать, что он сможет и захочет сделать в оставшееся ему время жизни.
Этот диагноз очень сильно влияет на отношения в семье. Он может как убить все, что было, так и, наоборот, сплотить. Мы - сплотились. Я человек, наверное, психологически устойчивый, для меня диагноз не был очень сложным для принятия. Но объяснить супруге, что я могу умереть через два года, - очень трудно. То, как меня поддерживала жена... Я не знаю, как об этом сказать. Это стена, за которую я держался.
Средней дочери было 6 лет, когда она узнала диагноз. Не в подробностях, конечно: у папы опухоль, но папа опухоли лечит - значит вылечит и себя.
Сложнее всего было старшей: в 15 лет уже все понимаешь. Пришлось целую психотерапию для нее придумать. Она любит аниме, и мы стали смотреть с ней аниме каждый вечер. Я не очень хорошо относился к этому жанру, но изменил свое отношение. Например, сериал про титанов или «Тетрадь смерти» - прекрасные. Это позволило дочери убедиться в том, что папа рядом, папа справляется.
Я обдумывал, как буду умирать, кто должен быть рядом. Это было записано, чтобы мои родные знали, как нужно действовать. Все распланировать должен ты, однозначно. Чтобы на родных не ложилась дополнительная нагрузка.
Я писал записки своему сыну, которому был год. Потому что понимал, что у меня, возможно, не будет времени сказать ему что-то важное. Я очень давно хотел сына, я многое хотел ему сказать. Я бы очень хотел, чтобы он вырос настоящим мужчиной, и потому много-много записок ему написал. Они хранятся.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 005 (6603) от 15.01.2020 под заголовком «Сколько у тебя времени - самый важный вопрос».
Комментарии