Юлия Викторовна ВЫМЯТНИНА

Не деньги правят миром

Были времена, когда люди четко понимали, что такое деньги.

Еще в 1776 году публикация Адама Смита «Богатство народов» положила начало современной экономической науке, и с этого времени было принято считать деньги особым видом товара. Основная его задача – облегчить обмен товаров и услуг.

В течение значительного времени деньги и сами были товаром – их штамповали из золота, серебра, меди или бронзы.

А что такое деньги сегодня? Ответить на этот вопрос не так-то легко. Просто меновым товаром их уже не назвать, и деньги давно вышли за рамки узкопроизводственных отношений. Сейчас миром правят не сами деньги, которые уже полвека не привязаны

к золоту, а их производные – облигации, деривативы, векселя и прочее, прочее... По глобальному фондовому рынку прокатываются штормы кризисов, биржи взлетают и падают.

Так что же сегодня лежит в наших кошельках и на счетах?

– Юлия Викторовна, что такое деньги в современной экономике?

– Я бы сказала, что изначальная роль денег не меняется тысячелетиями. Это то, что помогает обслуживать потоки товаров и финансировать предприятия. А вот роль финансовых институтов в экономике за последние полвека существенно выросла. В частности, финансовая система стала меньше регулироваться, у банков, у финансовых рынков появилось больше свободы в действиях и использовании новых инструментов.

Сегодня банки, главным образом западные, ведут себя по-другому. Раньше банк мог выдать кредит на 15 лет. Все это время кредит числился на балансе банка, и тот нес риски его непогашения. В последние лет тридцать банки догадались, что эти риски даже необязательно страховать, их можно просто перепродавать. То есть часть своего кредитного портфеля они продают неким другим финансовым институтам, которые комбинируют кредиты, чтобы снизить свой риск. Они делают новую долговую бумагу – облигацию, которую продают дальше на финансовый рынок. И это все может раскручиваться многократно.

Приведу простой пример. Авиакомпаниям нужно покупать авиационный керосин. Цена этого продукта зависит от цены на нефть, которая постоянно меняется. Как правило, авиакомпании покупают специальную ценную бумагу, которая фиксирует цену поставки этого керосина на несколько месяцев вперед, страхуя себя тем самым от рисков, связанных с перепадами цены. И это нормально. А вот когда финансовая система стала так действовать, выяснилось, что у нас больше нет привязки к реальному продукту. Получается, что у нас ценная бумага выдается на ценную бумагу. Сейчас в мире продается нефти во много раз меньше, чем ценных бумаг, которые зависят от цены на черное золото.

– Это можно назвать финансовыми пирамидами?

– В общем-то, да. Если нет пределов на выпуск ценных бумаг, можно купить фьючерс на нефть, который зафиксирует цену, скажем, на три месяца, а потом найти кого-то, кто согласится выпустить другую ценную бумагу на этот фьючерс. И так может продолжаться бесконечно. К сожалению, это все однажды может лопнуть как пузырь на финансовом рынке.

Собственно, это и произошло во время кризиса 2008 года. Еще раньше – в 1998 году, небольшой спад в США – в 2001 году. Проблема в том, что большая часть таких долгов не вкладывается как инвестиции, которые принесут реальную отдачу. То есть эти долги, как правило, не связаны с вложениями в новые месторождения нефти, инновационные проекты. Но проблему «денег из воздуха» не может решить ни одно государство.

– Может быть, тогда запретить необеспеченные ценные бумаги?

– Во-первых, это сделать сложно, потому что всегда можно найти, как обойти любой, даже жестко сформулированный, закон. Во-вторых, если все же удалось все запретить, это тоже вредит развитию бизнеса, потому что таким образом предприятия лишают возможности страховать свои риски. Вспомните пример с авиакеросином. В противном случае авиакомпании не смогут продавать билеты на полгода вперед.

Конечно, рынок ценных бумаг можно регулировать жестче. Например, устанавливать нормативы их перепроизводства, привязав объемы эмиссии к величине капитала. Правда, так можно регулировать относительно закрытые рынки, например, китайский. США сейчас пытаются ввести такие ограничения, но сталкиваются с противостоянием финансового лобби.

– Как изменилось понятие обеспеченности денег?

– Сейчас деньги обеспечены лишь доверием населения к тому государству, которое их выпускает. Но этот принцип подвергается критике. Одни экономисты считают, что деньги должны быть обеспечены, необязательно золотом, но реальными производственными активами. Другие уверены, что деньги по смыслу своему являются не товаром, а распиской, которая выражает долговые отношения либо между государством и гражданами, либо между банком и гражданами. Здесь на первый план выходят вопросы доверия.

– Чем же обеспечен рубль?

– В федеральном законе о Центральном банке указано, что ЦБ является единственным эмитентом наличных рублей. По своей сути рубль является долговым обязательством Банка России, обеспеченным всем его имуществом. Но имущества у Центробанка не так много, чтобы обеспечить всю нашу наличную рублевую массу. Поэтому у нас деньги фиатные или декретные – то есть, по закону, они ничем не обеспечены: ни золотом, ни драгоценными металлами, ничем иным.

К этому принципу страны перешли в 1976 году, когда ввели Ямайскую валютную систему. Она заменила Бреттон-Вудскую систему, при которой доллар был привязан к золоту, а остальные валюты – к доллару.

Можно говорить, что рублевая масса в той или иной степени подкрепляется золотовалютными резервами. Но сегодня, как и в большинстве других стран, деньги в России обеспечены исключительно доверием населения к национальной единице.

– Доллар и евро – на данный момент две основные резервные валюты мира. Если доверие к ним по-прежнему велико, то нужен ли им «третий»?

– Исходя из принципа диверсификации, не следует складывать все яйца в одну корзину. Помимо доллара и евро основными резервными валютами сейчас являются иена, швейцарский франк и британский фунт стерлингов.

Хотелось бы подробнее остановиться на евро, который за последние десятилетия укрепился. На мой взгляд, европейцы этот проект плохо реализовали, потому что нельзя делать единую валюту, не имея унифицированной фискальной политики. И сегодняшние проблемы с Грецией это подтверждают. Еще в 1960-е годы экономисты выяснили: чтобы вводить единую валюту, неплохо бы, чтобы на территории этих стран была одинаковая производительность труда, похожая структура производства, чтобы они одинаково реагировали на внешние вызовы и чтобы налоги в них собирались одинаково. А это то, чего в еврозоне нет.

Производственная структура Германии и скандинавских стран априори отличается от греческой или испанской. Поэтому проект с евро можно скорее назвать политическим, а не экономическим. Как следствие, мы и наблюдаем все эти проблемы сегодня. А сам переход на евро как на резервную валюту был довольно безболезненным, ведь евро заменил немецкую марку и французский франк – валюты, доверие населения к которым было очень велико и которые входили в число основных резервных валют.

– Возможно ли, на ваш взгляд, создание резервных валют в странах БРИКС?

– Вполне, особенно в региональных союзах, где зачастую больше используется валюта одного из торговых партнеров. И сегодня один из явных претендентов на звание если не резервной, то точно важнейшей торговой валюты – это юань. Китайцы хотят, чтобы МВФ включил юань в список валют, по которым рассчитывается корзина валют по специальным правам заимствования. Условно говоря, это валюта центробанков, то, чем они между собой расплачиваются. И у Китая есть неплохие шансы, ведь он потихоньку вытесняет доллар и евро в торговых сделках.

Но вопрос, конечно, в стабильности. Мы помним, как в августе юань был девальвирован меньше чем на 2%, и это вызвало всплеск ажитации по всему миру. Поэтому стать резервной валютой юаню будет сложно.

– У вас есть курс лекций «От ракушки до биткоина». Расскажите, что сейчас происходит с биткоинами в мире и в России?

– Напомню, что биткоин – это криптовалюта, основанная на шифровании. Внешне для пользователя он напоминает «Яндекс.Деньги», к примеру. В мире отношение к этой валюте разное. Но, например, в Германии биткоинами можно оплатить региональный налог. Правда, предварительно человек должен идентифицировать себя с этим биткоин-кошельком.

А вот в России вопрос с этими валютами подвис. В середине 2014 года были опасения, что биткоин приравняют к денежным суррогатам, которые, по закону, запрещены к хождению в России. Центробанк по этому поводу занимал жесткую позицию. Но эти законодательные положения так и не были приняты. Поэтому сегодня биткоин находится в подвешенном состоянии, потому что никому не хочется оказаться замешанным в истории с денежными суррогатами.

В мире биткоины вызывают массу вопросов: насколько долго это продлится, кому он будет интересен. А интересен он тем, кому любопытна техническая сторона вопроса – как именно этот механизм работает, – и тем, кого не устраивают платежные системы. Ведь сегодня данные о любом платеже где-то хранятся. То есть система всегда знает, кто совершил платеж, что человек купил, на какую сумму, когда и где была сделана покупка.

Биткоины позволяют переводить средства с одного кошелька на другой, а кто владелец этого кошелька, еще предстоит узнать. Многих привлекает такая анонимность. В определенном смысле пользователи биткоинов анархисты, которым захотелось чуть больше свободы. Но есть в биткоинах и вполне реальные плюсы. Так, технология криптовалют позволяет проводить платежи очень быстро, дешево и надежно. Это можно было бы использовать, чтобы строить новые платежные системы.

Кстати, одна британская компания сейчас как раз этим занимается. Кроме того, криптовалюты могут позволить вынести платежную систему за рамки банковской системы. Поясню, что сегодня банки, по сути, являются платежной системой, надежность которой они должны гарантировать. Но банки также выдают кредиты, а это занятие прибыльное, но рискованное. Вот если бы эти направления деятельности разграничить, переводить платежи было бы надежней.

– Люди удивляются: «У нас все больше экономистов и финансистов, а проблем меньше не становится». Неужели российские вузы разучились готовить качественных специалистов?

– Несомненно, несколько вузов в России готовят таких специалистов, и хорошего уровня. Это Финэк (ныне – Санкт-Петербургский экономический университет), СПбГУ, наш факультет и некоторые другие вузы. В Москве – это МГУ, ВШЭ, Российская экономическая школа. Выпускники экономических вузов сегодня работают аналитиками в разных компаниях, прогнозистами.

Разумеется, по стандартам образования должна быть производственная практика, например – в банке. Но многие банки предпочитают с практикантами не связываться: они формально берут студентов на практику, где ребята занимаются не постижением профессии, а перекладыванием бумажек. Это действительно проблема. Но тут должен взаимодействовать вуз с той организацией, куда можно было бы отправлять студентов на практику. И тогда из них вырастут хорошие специалисты.

Подготовила Галина НАЗАРОВА

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 179 (5552) от 25.09.2015.