Назарий (в миру - Николай Лавриненко)

Монаху непросто
на Невском

Представление о монашеской жизни у широких мирских масс формируется опосредованно - через литературу и кино. То есть нам доступно не объективное знание о монастырском бытии, а взгляд художника, творчески переработанный и выражающий какую-то идею. У большинства узнать о происходящем за высокими стенами той или иной обители шансов никаких.

А потому в глазах граждан жизнь монастыря всегда окутана завесой тайны и похожа на легенду. Приподнять эту завесу «СПб ведомости» попросили сегодняшнего гостя редакции, на протяжении 20 лет являющегося наместником Александро-Невской лавры.

- Владыка Назарий, вы возглавили Александро-Невскую лавру в 1996 году. Возрождали монашескую жизнь буквально с нуля. Как это происходило?

- Когда я пришел, теоретически монастырь уже существовал, это было закреплено соответствующим решением Синода. Самые первые шаги по возвращению помещений от НПО «Прометей» монастырем были сделаны при архимандрите Кирилле (Начисе). Тогда обители было выделено шесть или семь комнат в Свято-Духовском корпусе. В них и поселились первые семеро монахов.

Некоторые жили дома с родителями, некоторые тут. Здесь не было даже душевых, да и правильное монашеское питание было крайне сложно организовать. Но главное - приходилось сочетать приходское с монастырским, а это очень сложно. Из-за этого братья тогда не могли даже вести полный богослужебный круг.

Первые литургии совершали на Никольском кладбище, а по праздникам служили вместе с белым духовенством в Троицком соборе.

- Есть пословица - «в чужой монастырь со своим уставом не ходят». Как пишутся эти уставы? Чем друг от друга отличаются?

- В некоторых монастырях может быть принята приходская практика, и там служат вечернюю и утреннюю литургии с вечера, во всенощное бдение. В других служат вечерню, потом повечерие, а утром - утреннюю литургию. В одних обителях в понедельник принят более сугубый пост, в других он только по средам и пятницам. Бывают отличия и в том, как совершаются братские правила, как читаются каноны... Но общее и главное - все эти монастыри православные.

- И еще - почти все они воссоздавались в конце XХ века практически из руин...

- Да, отцу Кириллу на первых порах пришлось заниматься здесь тем же, чем я занимался на Коневце (настоятелем Коневского монастыря архимандрит Назарий был в течение восьми лет, два года ему пришлось совмещать это служение с наместничеством в лавре. - Прим. ред.).

Коневец был островом военных. Там испытывали новые торпеды, действовали склады военно-морской базы, секретности требовали также испытательная база ЛОМО и площадка Курчатовского института. Из центрального собора только-только вывезли боеприпасы, храму требовался ремонт. Мы молились сначала в трапезной, потом оборудовали для этого особое место в «белой» гостинице, пока восстанавливали собор...

Коневец - особое для меня место. Там в моей жизни произошло историческое событие: довелось своими руками вместе с братьями вновь обрести мощи преподобного Арсения Коневского. И это первый монастырь, где я был настоятелем. Мне он так нравился... Место уединенное, более приспособленное для монастырской жизни, чем лавра. Я думал, там и помру. И сожалел, когда митрополит Владимир (ныне на покое) назначил меня в лавру.

- Наверное, в пользу такого решения митрополита сыграл ваш опыт по восстановлению монастыря, полученный на острове?

- Да, опыт был. Но, с другой стороны, у меня тогда не было ощущения, что тот этап полностью реализован и логически завершен.

- А в отношении лавры, которой вы отдали почти треть своей жизни, такое ощущение есть?

- Да. Лавра - это единственный объект, про который я могу сказать: работа практически доведена до логического завершения.

Хотя... И этих 20 лет не хватило на то, чтобы вся лавра была передана нам. До сих пор не передана Благовещенская церковь (в ней размещается Музей городской скульптуры), я уже не говорю о Лазаревской и Тихвинской церквях на некрополях...

Лавра строилась в XVIII веке на протяжении 60 лет, потом не единожды разрушалась и перестраивалась. В процессе реконструкции у нас бывало: открываем стену, а под штукатуркой заложенный кирпичом ход неизвестно куда. Никакой же документации не было - даже примерного плана строений. Из-за этого, кстати, мы не смогли войти ни в одну госпрограмму по восстановлению памятников культуры. Ведь нам передавали помещения буквально по комнате, на всем остальном лежал гриф секретности. Мы нашли какие-то исторические чертежи, но они не совпадали с реальностью. Как я представлю проект восстановления памятника на бюджетный конкурс, когда у меня за стеной секретное производство - химлаборатория? Станция переливания крови выезжала отсюда на протяжении 12 лет...

- Кто финансировал восстановительные работы?

- Основные наши спонсоры - люди. Прихожане, горожане складывались буквально по рублю. Были и серьезные пожертвования. Я благодарен всем.

- У православных монастырей бывает какая-то «специализация»?

- Некоторые отличаются социальным послушанием - при них есть богадельни, они присматривают за престарелыми. Бывали обители с тысячами насельников, которые обрабатывали землю, ухаживали за лесом - как, например, на Валааме. Это все складывается исторически: сначала в какой-то местности появлялся отшельник, который занимался монашеским трудом, со временем вокруг него собиралась братия. Так возникла, например, Троице-Сергиева лавра - преподобный Сергий с братом поселились в лесу, построили храм, стали совершать монашеские подвиги...

Мы же возникли по указу Петра I почти одновременно с городом. И это тоже наложило свой отпечаток.

- Какой?

- Решение о создании на этой земле духовного центра было принято Петром I за десять лет до основания Александро-Невской лавры. Братия тут не возрастала из отшельников, она была созвана из других монастырей России (более всего с Украины) императорским указом. Здесь были собраны лучшие силы, однако не все приехали с охотой. Кстати: поначалу тут даже пение было южноукраинское, как в Киево-Печерской лавре.

Почти сразу при монастыре была организована школа, которая впоследствии переросла в семинарию и духовную академию, находившиеся в этих стенах почти век. К работе начали привлекать ученое монашество. Первая типография Санкт-Петербурга также появилась именно в лавре.

В том, что император повелел перенести мощи благоверного князя Александра Невского из Владимира в монастырь новой столицы, был глубочайший смысл. Прорубив окно в Европу, Петр поставил у этого окна надежного стража - небесного покровителя, князя-воина, защитника.

- Велика ли сегодня братия Александро-Невского монастыря? Из кого она состоит, как формируется?

- Лавра никогда не была многонаселенной, ее исторический максимум - около 300 человек. Немалая часть монахов тогда несли послушание в общецерковных структурах, преподавали в духовных школах. В синодальный период лавра была центром Русской православной церкви, тут находился первый член Синода - митрополит Санкт-Петербургский. Из этих стен вышли более 60 архиереев.

Братия - это послушники, рясофорные и мантийные монахи, схимонахи. Сейчас здесь 55 иноков. В основном в возрасте 40 - 45 лет. Один из недостатков всякого городского монастыря, и в частности нашей лавры, в том, что мало послушников. А ведь они - почти единственный источник пополнения братии.

Изначально наш монастырь находился в некотором отдалении от города. Потом монахи сами стали пробивать дорогу в мир, начав строить Невский проспект. Знали бы они тогда, насколько сложно будет жить, монашествуя на Невском...

Слишком много кругом соблазнов, и любого-всякого сюда не возьмешь. В послушники часто идут люди, которые уже жили церковной жизнью, иногда даже в сане. Мы нередко берем и тех, кто хочет поступить в семинарию, прекрасно понимая, что, может быть, лишь один из десяти останется в монастыре.

- А из людей «при монастыре» - трудников - получаются монахи?

- Нет. Это чаще всего личности, которым негде голову преклонить (часто из мест заключения), семейная жизнь не сложилась и все пошло наперекосяк... Я их называю «шатаева пустынь». Как солнце пригреет, они уходят в неизвестные края, где-то шатаются, а к зиме подтягиваются снова. Что ж, в монастыре всегда есть работа, мы не отказываем. Под общежитие отремонтировали часть корпуса. Здесь они всегда найдут приют, чистую постель, питание. Многих приходится заново учить гигиене, порядку, поведению за столом - всему тому, чему их не научили родители. Даже если они потом уходят в неизвестную даль, что-то почерпнув здесь, уже и то хорошо. Но из трудников в братию не идут.

- Есть ли какой-то конкурс из желающих стать монахом в лавре? Вступительные испытания? Как осуществляется отбор?

- Очереди из желающих попасть сюда нет. Тот, кто истинно хочет монашеской жизни, скорее всего, найдет отдаленный монастырь. Невский проспект накладывает свои требования, поэтому и отбор жесткий. Я подолгу беседую с человеком, предлагаю пожить у нас месяц-другой: мы посмотрим на вас, а вы на нас. Принять человека в братию или нет, решаем вместе, на Духовном соборе. Бывает, я говорю - давайте возьмем, а братия возражает. Тут я прислушаюсь: может быть, они, живя с ним бок о бок, лучше видят черты характера, которые не подходят для общежития.

- Какие, например?

- У кого-то склонность попраздновать с возлиянием, кто-то постом пренебрегает. А все внешние бытовые вещи очень часто совпадают с внутренним состоянием человека. Если он, придя в монастырь, в пост занимается тайноедением, это мука прежде всего для него самого. И чрезмерная «святость» тут тоже не ко двору: послушания не исполняет - все у него молитвы. Братья терпят-терпят, да и говорят: «Извини, мы твоей святости не можем выдержать, поищи себе место, где за тобой будут ухаживать, пока ты будешь акафисты читать».

Братия - это семья. Если человек не стал в монастыре братом для остальных, он здесь долго не проживет.

- И что же, у монахов не бывает споров, конфликтов?

- Случаются, все же люди... Брат может брату так сказать, что приходится на исповедь быстрее бежать. Таинство исповеди в монастырях чаще всего исполняется, потому что носить в себе что-то против другого для себя самого накладно. Случись такое, монах постарается в тот же час попасть к своему духовнику, покаяться в совершенном и, вернувшись, примириться с братом.

- А разочаровываться в выбранном пути инокам случается?

- Редко, но бывает. Человек сначала вроде все впитывает, вживается, а потом ему вдруг делается тошно. Не хочет идти на службу, послушания исполнять, все ему кажется бессмысленным и тягостным. В миру это называют «выгоранием». На самом деле этот человек не имел глубоких духовных основ, настоящей веры. Может быть, ему просто нравились какие-то внешние проявления монашества: одежда, песнопения, некая «избранность». Может, тут он пытался спрятаться от черной полосы в своей жизни. Или на самом деле он циник и притворщик - и тогда ты чувствуешь свою вину за то, что не распознал в нем этого... Это не важно. Важно другое: без веры в монастыре не прожить.

- Как строится день монахов? Как они сосуществуют на одной территории с прихожанами-мирянами?

- Городские монастыри никогда не утратят приходских функций - на этот счет есть даже специальное решение Синода. И я с самого начала считал, что нельзя враз объявить верующим: теперь тут живут монахи, вы здесь лишние. Люди привыкли здесь иметь приход. И мы отдельные черты приходского служения должны сохранить.

- Чем при этом пришлось поступиться? Какие традиции или правила нарушить?

- В монастыре нельзя совершать таинство венчания. Раньше мы это правило нарушали. Теперь нашли решение: уже второй год венчаем в надвратном храме, который находится вне монастыря.

Мы не тянем службу столько, чтобы это занимало большую часть суток, потому что кроме монахов ее стоят прихожане, а у них свои обязанности, гражданские и семейные.

Часть богослужений, предписанных суточным кругом, мы совершаем без посторонних. Тем не менее в шесть утра, когда у нас начинается братский молебен, открываются ворота монастыря, и любой прихожанин может присутствовать на нем. Повечерие мы читаем не в соборе, а в домовых храмах - это келейная молитва.

- Как строится монашеский день? Чем он наполнен?

- Официальный отбой в монастыре в 23.00. Чтобы успеть к братской молитве, монахи встают в 5.00 - 5.30. После ранней литургии они остаются на послушания. Кроме обычных дел по самообслуживанию работают в иконописной и ювелирной мастерских, в канцелярии. Скоро у нас откроется музей. Обширное хозяйство - склады, чайная, прачечная, гостиница для паломников на 120 мест - все это требует заботы и работы.

Уже 18 лет у нас действует паломнический центр, ежегодно мы принимаем около 4,5 тыс. паломников. Некоторые монахи заняты в паломнической службе как экскурсоводы, работают в паломнической гостинице. Около 40% ее постояльцев живут у нас бесплатно (неимущие, инвалиды). Основные расходы монастырь берет на себя. Паломники могут заказать у нас и трапезу в братской трапезной по себестоимости.

Кроме того, люди заказывают требы на дому, панихиды, молебны.

- Александро-Невская лавра - это не только прихожане и паломники, но и туристы. Тяжело монастырю быть центром туристского притяжения?

- Очень тяжело. В год у нас бывают 40 - 50 тыс. туристов - все с разным менталитетом, уровнем культуры... И я хорошо понимаю братию, когда они по территории лавры перемещаются бочком да перебежками, стараясь незаметнее прошмыгнуть с послушания на службу, а оттуда сразу в келью. Келья - это единственное место, где монах может укрыться от досужего любопытства, от глупых и бестактных вопросов (вроде: почему вы не женились - вы больной или у вас разбитое сердце?). Случалось, туристы требовали показать им монашеские кельи... Монахов такое внимание просто выматывает.

Почему-то некоторые люди именно у нас ведут себя не вполне адекватно. Женщины являются в храм в декольте или мини-шортах, какие уместны лишь на пляже. Да еще и крик подымают, когда их, полуголых, в лавру не пускают: «Это же общее народное достояние, принадлежит всем!». Бывает, на отпевание родственники наряжаются, как на свадьбу...

Люди потеряли традицию. И нам, живущим в городском монастыре, это виднее всего. В отдаленных обителях такого не бывает - туда, как правило, едут подготовленные верующие, паломники.

- Получается, духовное строительство - дело куда более долгое и трудное, чем восстановление стен?

- Вы правы. Ремонт можно завершить, и дальше останется только поддерживать красоту и порядок. Духовное же строительство не заканчивается никогда.

- Не всякий горожанин видит разницу между понятиями «братия» и «братство», «брат» и «братчик». Братия поселилась в Александро-Невской лавре в 1996 году. Братство же было восстановлено в 2008-м - с какой целью?

- Впервые Александро-Невское братство появилось здесь с началом гонений на церковь, а конкретно - в 1918 году, после убийства отца Петра Скипетрова. Когда были осуществлены попытки насильственного захвата лавры, на ее защиту встали прихожане. Испросив благословения Святейшего патриарха Тихона, они образовали братство. По мере того как государство уничтожало храмы, священнослужителей и монашествующих, это объединение стало брать на себя церковные функции. В братство Александра Невского входили и монашествующие (архимандрит Лев Егоров), и светские люди, которые переживали за церковь и хотели сохранить веру, мужчины и женщины (например, Кира Оболенская, ныне прославленная как новомученица). Когда необходимость в защите лавры отпала в связи с ее закрытием, братчики стали вести обучение в кружках - церковнославянскому языку, богослужению, шитью церковной одежды и т. д.

То братство было разгромлено в 1932 году. Мы возобновили его в 2008-м, для того чтобы оно занималось духовно-просветительской деятельностью.

- То есть в возрожденном монастыре его изначальная культурно-образовательная «специализация» продолжилась?

- Да. Лавра сегодня стала не только духовным, но и культурным центром. Она такой и задумывалась.

Само существование в наших стенах духовно-просветительского центра - это продолжение трехсотлетней традиции. В день тут бывает по два-три мероприятия. У нас работает свое издательство. Некоторым нашим фестивалям уже по 10 - 15 лет: например, фольклорному «Славим Рождество Христово» или «Невским куполам». Наша литературная премия имени Александра

Невского была учреждена 13 лет назад - намного раньше патриаршей. У нас работают кружки для поэтов, литературные гостиные, народный театр. В «Песенной дружине» люди пишут песни духовно-патриотической направленности. На театральные пасхальные фестивали приезжают гости из Москвы и других регионов страны... Каждое в отдельности мероприятие, может, и не уникальное, но с учетом их количества и разнообразия можно сказать, что в них - уникальная особенность Александро-Невской лавры.

Подготовила Инесса ЮШКОВСКАЯ

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 206 (5823) от 03.11.2016.