Гость редакцим — Леонид Каратузов

ФОТО Сергея Грицкова

Вторая родина на целине

Осенью 1978 года в «Ленинградской правде» был опубликован очерк Виктора Кошванца «Хлеб и мужество». Рассказ об удивительной судьбе человека, в детстве на войне — он был сыном полка, — потерявшего обе стопы, но волей и мужеством проторившего свой путь в жизни, ставшего знаменитым целинником-трактористом и даже одним из героев книги Брежнева «Целина». В прошлом году, когда в Казахстане широко отмечался полувековой юбилей начала целинной эпопеи, к Золотой Звезде Героя, к боевым и трудовым наградам Картаузова прибавилась еще одна — медаль «50 лет целины». Ее вручил ветерану лично глава государства Нурсултан Назарбаев.

Сейчас Леонид Михайлович гостит в Санкт-Петербурге у своих друзей по детскому дому, в котором он жил после войны. Наш разговор проходит в редакции, и первым делом Картаузов заявляет, что не так молод, как кажется.

— Так сколько вам сейчас лет, Леонид Михайлович?

— По документам — 72. На самом деле — 75. Получилось так, что, когда в 1947 году я вернулся после госпиталей в Ленинград, у меня не было не только образования и специальности, но и документов. Одни медали. И когда пришло время записывать возраст, председатель медкомиссии спросила: «Тридцать третий год рождения тебе пишу, хватит?».

А мне какая разница? Хватит, говорю. Так и помолодел.

— И никогда не мешала эта разница?

— Когда ей мешать. После детского дома меня направили в специальное училище для инвалидов войны — учиться сапожному делу. И через два года я тачал сапоги — сначала в мастерских, потом на «Скороходе».

— А на целину как попали?

— В 1954 году я жил у родственников в Каунасе. И тогда прозвучал этот призыв: молодежь — на целину! Я не чувствовал себя чем-то отличным от других парней. Ноги?.. Конечно, это было. Но была и молодость. Могу рассказать, как я испытывал в то время качество своих новых протезов. По Литовскому проспекту трамвай разгоняется быстро. Я ждал наибольшей скорости, потом открывал дверь и выпрыгивал на мостовую. Если протез ломался, я возвращал его с возмущением. Если выдерживал, можно было жить нормально... Так неужели я мог остаться в стороне? С оформлением никаких проблем не было. Одно меня расстраивало: я ехал по специальности «сапожник».

Не то чтобы обидно, но и с девушками приходится знакомиться. В общем, стал я прицепщиком в кустанайском совхозе.

— А как выучились водить трактор?

— Особой науки нет. Большинство прицепщиков быстро научились двигать рычаги. Но, чтобы получить право работать самостоятельно, все равно нужно пройти курсы. А к тому времени, как я на них собрался, директор совхоза Селиванов Кузьма Митрофанович узнал, что у меня нет ног. Пришел как-то в общежитие, смотрит — спит прицепщик. Он — отдельно, его ноги — тоже отдельно.

И когда я стал проситься на курсы, он начал меня отговаривать. Представляете, в совхозе, где каждый тракторист на вес золота, директор битый час уговаривает парня не садиться на трактор. Потеха.

В общем, разрешение я получил, но с условием: работаю до первого промаха. Тут уж я старался. Поначалу-то трудно было: ДТ-54 вообще сложноват в управлении. Но я знал — за мной следят особо. И назло всем работал хорошо.

Правда, был случай: как-то в страду, на третью ночь, кажется, уснул за рычагами и запахал дорогу. Это и так, считай, вредительство, а в моем положении вообще беда. Схватил лопату, зарыл вручную борозды на дороге, потом трактором растрамбовал... Ничего, пронесло.

— Что сейчас происходит на бывших целинных землях?

— В 1965 году я переехал из Кустанайской области в Целиноградскую, в совхоз «Родина». Он действительно стал родиной, я в нем до пенсии работал. И даже когда перевели в город, не терял с ним связи. Там отличный директор, немец по национальности, Иван Адамович Сауэр. Удивительный человек, умница и хозяйственник. Когда все везде рушиться начало, он сумел сделать главное: сохранил коллектив. Нашел в Германии фирму, которой стал напрямик поставлять зерно, а взамен получал технику, машины. У нас ведь зерно особое. Мы в СССР его почти и не пробовали. Так, для вкуса, какой-то процент в муку добавляли. В основном отправляли в Италию на лучшие в мире спагетти. В общем, валюта. Знаете, в «Родине» половина рабочих на машинах ездят — на немецких.

И еще. Тогда немцы активно уезжали в Германию. Иван Адамович остался. Семью отпустил, а сам совхоз не бросил. Потом, правда, и жену уговорил... Сейчас «Родина» продает зерно России, Украине, Прибалтике, Африке. Площади поменьше стали, но зато засеваются самые лучшие земли. Урожайность неплохая — может жить сельское хозяйство.

— А люди, люди могут жить?

— Нормально люди живут. Кто работает — не бедствует.

— А пенсионеры?

— Назарбаев пенсионеров не обижает. Сейчас пенсию ветеранам вроде меня подняли до 30 тысяч тенге – тысяч шесть на рубли. Жить можно. Ну и льготы остаются. В Казахстане до закона 122 еще не додумались.

— Так вы — богатый человек?

— Ну не то чтобы богатый. Просто ко мне хорошо относятся. Вот, например, у нас тут в Ленинграде был юбилей детского дома, все собирались. Путь-то неблизкий, где деньги? Написал заявление властям — так, мол, и так, помогите. Там что-то тянут, а время поджимает. Я в свой совхоз: помогай, Иван Адамович! Он: сколько нужно? Ну, долларов триста, говорю. Вызывает бухгалтера, выдай, говорит, деньги, проведешь как на лечение. А в последний момент и от властей денег дали. Так что я не нищим сюда ехал. Правда, за казенные деньги потом отчитаться пришлось.

А вообще живу неплохо. Вот, в январе квартиру дали однокомнатную. Правда, я в нее пока внука поселил, у него подруга молодая, а он, хоть и предприниматель, на квартиру еще не заработал...

— Леонид Михайлович, вот о вас много писали, даже Брежнев. Насколько правдивы эти публикации?

— Вообще Брежнев более подробно, чем обо мне, рассказал о человеке, очень похожем на меня судьбой — Иване Ивановиче Иванове. Он, тоже питерский парень, стал инвалидом на Невском пятачке, и его отправили в совхоз, как говорится, на прокорм. А он не успокоился, стал работать, да еще так, что всем завидно было.

А что про меня писали... По-всякому было. То поэт напишет, такого героя сделает, хоть в рамку вставляй, то просто биографию изложат. А один писатель изобразил такое... Помню, принесли мне журнал «Человек и закон» с главами из книги «Высоко летят журавли». Почитал — глазам не поверил. Факты те же, да человек не тот: жесткий, нечеловечный какой-то. Хоть кнут ему в руки — да в тюрьму надсмотрщиком. Я, грешным делом, в ЦК пожаловался. Вызвали меня, объяснили: нам именно такая книга нужна...

Писать ведь можно по-всякому и для всяких целей.

— А вообще люди к вам как относятся?

— А как ко всем — по-разному. Помню, я депутатом Верховного Совета был, и надо было ехать на сессию. И некая бухгалтерша строго мне так говорит: возьмете командировку, отметьте там все как надо... Я когда с этой бумажкой к администраторам сессии пришел, там такое удивление было! Ну потом, конечно, бухгалтершу эту удивили — сильно, думаю.

А вообще отношение — дело сложное. Мне вот тут к шестидесятилетию Победы друзья медаль хотели выхлопотать — воевал как-никак. Нет, местные чиновники не захотели их слушать: пусть-де по месту жительства получает.

Отношение — оно ведь во всем. Я на Пискаревском кладбище бываю — родители у меня там. Так вот, на кладбище мемориальные доски защитникам Ленинграда — украинцам, белорусам, всем. А казахам нет доски. Две дивизии под Ленинградом воевали из Алма-Аты и Акмолинска. Как не было их. Такая вот дружба народов.

— Еще о дружбе. В Казахстане живет много национальностей — русские, немцы, украинцы, армяне. Там есть национальный вопрос?

— Ничего такого нет. Мы там все работаем, мы туда поднимать край пришли. И за многие годы братьями стали — не по названию. И среди казахов человек любой национальности — свой человек. Приезжают к нам киргизы, узбеки, азербайджанцы, хотят работать — пожалуйста, работайте. Всех принимают.

— Ну а пресловутые «оранжевые» революции? Казахстану они не грозят?

— Думаю, не грозят. В Узбекистане власть имущие сделали большую ошибку, допустив крайнее обнищание народа. Нельзя так, чтобы баи жили очень хорошо, а люди очень плохо. Может быть, раньше можно было, а сейчас нельзя — люди слишком много знают, чтобы терпеть. Это всем помнить надо.

— Спасибо за беседу, Леонид Михайлович. Здоровья вам и оптимизма. Приезжайте в Петербург еще.

Подготовил Станислав Петров.

Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 90 (3391) от 21.05.2005 года.