Гость редакции — Яков Накатис
ФОТО Сергея Грицкова
Для мегаполиса
«земский» врач не панацея
Наш гость в Петербурге человек известный, как и то медицинское учреждение, которое он возглавляет. Это руководитель новой формации, умеющий совершать решительные поступки, глядеть вперед и сочетающий в себе талант управленца и врача. И потому в сферу его интересов входит не только оториноларингология (по специальности Накатис ринолог), но и организация здравоохранения. Вот на эту тему мы и решили поговорить с Яковом Александровичем. Но вначале несколько слов о самом медицинском учреждении, которое Накатис возглавляет с 1993 года. Оно было открыто в нашем городе в 1982 году федеральным управлением «Медбиоэкстрем» при Минздраве РФ как медсанчасть лечебнопрофилактического назначения для сотрудников промпредприятий, чья работа связана с воздействием вредных факторов: атомная промышленность. Сумело выжить в переходный экономический период начала 1990-х годов, найти свою нишу в здравоохранении Петербурга, установить международные контакты. Сегодня МСЧ № 122 — это огромный хорошо оснащенный медицинский комплекс с большим количеством услуг.
— Яков Александрович, как врач, какой бы вы диагноз поставили сегодня состоянию нашей медицины?
— Больна, но не безнадежно. Лечить необходимо путем серьезной модернизации системы. Я утверждаю, что медицинских денег в городе достаточно. Они в страховой медицине, надо только умело ими распорядиться.
У нас городские больницы сегодня не в лучшем состоянии. Во многих из них стены заражены грибком, лифты постоянно ломаются, коммуникации сгнили, сантехника в удручающем состоянии, постельное белье рваное. Но к этому привыкли, смирились. Говорят, что главное — это высокая квалификация наших врачей, которые и в таких условиях ставят людей в строй. Только я все-таки не понимаю, почему, когда больному потребуется переливание крови, из-за одной ампулы поднимают на ноги весь город. Разве нельзя было предусмотреть ситуацию, подготовить НЗ? Или за три дня до операции у того же больного взять кровь?
В муниципальных больницах очереди на обследование на современной аппаратуре. Ждать надо долго, даже не месяц. Но когда провели инвентаризацию дорогостоящего медицинского оборудования, имеющегося в Петербурге, то оказалось, что у нас его не меньше, чем в любом крупном городе Западной Европы.
— А почему очереди?
— Потому что аппаратура, находящаяся в медицинских учреждениях федерального подчинения и приобретенная, кстати, за государственные средства, простаивает. Город не хочет оплачивать из фондов ОМС лечение своих граждан в федеральной клинике. Например, ни в одной городской больнице нет современной аппаратуры, которая может объективно определить состояние костной ткани. Все эти установки в федеральных медучреждениях: в клинике МЧС, Институте акушерства и гинекологии, у нас и так далее. Я предлагаю: купите у меня это обследование хотя бы за 50%. Отвечают: не положено, вы федералы. Есть аппаратура, которая позволяет при помощи ультразвука безоперационно удалять камни в почках человека. В нашей медсанчасти такая машина подчас простаивает. Предлагаю купить эту услугу за три тысячи рублей. Отказ: вы федералы. И больной ложится под нож, а потом еще три недели будет мучиться. И представьте, такая система страховую медицину устраивает. Она дает возможность всем жить хорошо, кроме больного.
Сегодня в Петербурге около 20 крупных медицинских учреждений (со стационарами) федерального значения. Они располагают одной третью коечного фонда города. И все они работают как бы вне зоны ОМС. Хотя обязательное страхование рассчитано на всех граждан. И заметьте: в городских больницах у врачей зарплата в полтора раза выше, чем у тех, кто работает в федеральных учреждениях.
— Но ведь ваш больнично-поликлинический комплекс, несмотря на то что имеет федеральное подчинение, сумел-таки добиться включения в городскую систему ОМС. Не так?
— Да, это одно из наших значимых достижений, от которого в первую очередь выигрывают петербуржцы. Это им дало возможность пользоваться услугами отлично оснащенного медучреждения (количество оборудования медсанчасти превышает восемь тысяч единиц). За год мы принимаем теперь 16 тысяч человек и только 4 тысячи «прикрепленного контингента». И это хорошо.
Но при этом город сегодня дает федералам только 17% от стоимости того, что получают муниципальные больницы. Это 73 рубля в сутки на человека, а у меня только базовое питание составляет в день 94 рубля (в горбольницах кормят на 30 рублей). А необходимы еще средства на лекарственное обеспечение больного...
К тому же и федеральная программа, ради которой в свое время создавалась наша медсанчасть, сейчас сокращена, и бюджетное финансирование составляет только 21% от потребности. Остальные 79% мы с коллективом должны зарабатывать сами.
— И каким образом вам это удается?
— Либерализация экономики в стране позволила нам развить коммерческую деятельность. Мы — государственное медицинское учреждение, и мы сделали легальными платные сборы. Медицина — это тот же товар.
Когда к нам приходят пациенты на платной основе, мы с ними подписываем договор, последняя строка которого гласит, что он ознакомлен с тем, что в другом медучреждении подобную услугу может получить бесплатно. Но так уже на самом деле не бывает. В муниципальной больнице ему все равно придется тратиться на многое — от постельного белья и лекарств до оплаты «особых» услуг младшего персонала. Причем все это будут уже нелегальные сборы. А у нас он заплатит в кассу. Мы с этих сумм платим налоги государству.
— Почему же тогда многие городские больницы, имея хорошие деньги, находятся в плохом состоянии?
— А потому что у этих отдельно взятых больниц 70% от доходной части идет на зарплату. А на содержание здания, обслуживание, питание и лечение больного — все остальное. Про развитие здесь и речи нет. А я, например, твердо знаю, что если буду тратить на развитие менее 14% от дохода, то у моего учреждения появятся серьезные проблемы.
Больницы сегодня, по сути, никто не контролирует. На что расходуются деньги? Как используется коечный фонд? Больницы буквально гоняются за больными. Даже «скорой», говорят, приплачивают за доставку пациентов — но только «хороших», легких, которым можно за неделю провести диагностику и спокойно отправить домой долечиваться. А на его место положить другого, такого же легкого. Страховая медицина ведь рассчитается за каждый день пребывания пациента в стационаре по убывающей. Вот и вся тайна интереса именно к таким больным.
У нас нет серьезного контроля не только за больничной деятельностью. Есть ли в петербургских аптеках единая база данных льготников, имеющих право получать бесплатные лекарства? Это необходимо, потому что один человек может дважды, трижды, четырежды в разных аптеках приобретать бесплатные для него препараты. В Москве такой учет создан, а у нас нет. Наверное, кому-то так удобнее.
— Как же нам выбираться из всех этих ситуаций?
— Давать советы легко, делать труднее. Но все-таки основное скажу. Надо использовать опыт успешных медучреждений. Не проводить кампаний, которые ничего не дают. Вот сейчас все бросились насаждать семейную медицину. Глупость неимоверная! В крупном городе не нужны земские врачи. Они годятся для села, где доктор в одном лице хирург, стоматолог, терапевт. А в мегаполисе, где есть профильные клиники и всевозможные специалисты, больной выберет одного из них, а не врача общей практики. Понятно, что женщина со своими проблемами пойдет к гинекологу, а не к семейному доктору. И вообще я не представляю, как можно врача со стажем в 15 лет переучить на семейного доктора.
Оздоровление медицины невозможно и без решения кадрового вопроса. Я 12 лет работаю начальником медсанчасти и главврачом клиники, т. е. медиком и управленцем одновременно. Но если бы я не получил кроме медицинского еще и экономическое образование, не учился в США, то не смог бы сделать со своим медицинским учреждением то, что сделал, добиться высокого качества медицинских услуг и т. д.
Учиться надо всем, начиная от руководителей городской медициной и главврачей до медсестер!
Уверен, надо омолаживать больничные кадры, увеличивая для выпускников медвузов время последипломной практики. К примеру, у нас нейрохирургами становятся после двух лет практики, на Западе — после семи лет. Почувствуйте разницу! Врачам же послепенсионного возраста, предполагаю, более подходит частная практика, работа в частной клинике.
— Кстати, Яков Александрович, а как относиться к таким клиникам? Их ведь сейчас в городе множество. Какова должна быть степень доверия к ним?
— Доверять, наверное, можно, но очень осторожно. Зачастую такая клиника получает лицензию на работу только за антураж — красиво отремонтированное, хорошо оборудованное помещение. Но задайте себе вопрос: можно ли соглашаться на операцию, если в клинике нет реанимации, банка крови. А такое, увы, сплошь и рядом. Прежде чем лечиться в такой клинике, отдавая большие деньги, надо с ней хорошо ознакомиться, не постеснявшись задать все интересующие вопросы.
А вообще, пусть существуют медицинские предприятия всех форм собственности. В городе должны быть социальные больницы для необеспеченных слоев населения, исследовательские центры, многопрофильные федеральные клиники, частные... Только вот качество лечения больного не должно зависеть от состояния его кармана. Для этого должен быть выработан единый стандарт лечения. И создана четкая определенная система с перспективой на будущее.
И непременно надо пересмотреть существующую ныне сеть городских стационаров. Не будет создано ничего хорошего, если страховая медицина, бюджет продолжат и впредь содержать такое количество больниц. Обязательное медицинское страхование спасло в свое время нашу медицину, помогло пережить все экономические удары, которые сотрясали страну. Но теперь надо усовершенствовать систему ОМС. И тогда можно будет сказать, что наша медицина пошла на поправку.
Подготовила Марина Елисеева.
Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 21 (3382) от 5.02.2005 года.
Комментарии