Гость редакции - Владимир ВАСИЛЬЕВ
ФОТО Ксении СОБОЛЕВОЙ
Будем решать
глобальные задачи
Университет ИТМО в очередной раз переполошил образовательное сообщество, и речь не о победе в чемпионате мира по программированию (следующее состязание только летом; на счету вуза, напомним, семь побед) и даже не об ИТМО Хайпарке (о чем мы уже писали) - а о внутренних перестройках. Во-первых, пока вузы открывают бизнес-инкубаторы, ИТМО закрыл свой, весьма успешный. Во-вторых, с 1 сентября здесь будут погружать гуманитариев в «Цифровую культуру»; в-третьих, в вузе покусились на святое - преобразуют кафедры.
С ректором Владимиром ВАСИЛЬЕВЫМ мы беседуем обо всем вышеперечисленном, а также о неоднозначности рейтингов университетов, почему равняться только на министерские «показатели эффективности вузов» - ошибка и о том, насколько аполитичны программисты.
- Владимир Николаевич, вообще-то вузы гордятся своими бизнес-инкубаторами, где студенты и аспиранты создают инновационные компании...
- Да, а мы закрыли. Притом что в 2016 и 2017 годах наш бизнес-инкубатор среди университетских по рейтингам занимал первое место в России, третье - в Европе и пятое в мире. Поэтому когда я объявил, что закрываю его, в нашем сообществе возникло некоторое замешательство, ко мне подходили: «А в чем подоплека?» - «Да никакой подоплеки». - «Ну это понятно. Но в чем подоплека-то?»
- А в чем подоплека?
- Мы закрыли бизнес-инкубатор в классическом его понимании. «Классика» - это когда вуз пестует маленькие инновационные компании студентов и молодых сотрудников, предоставляет сервисы, юридическое сопровождение, бухгалтерское, помогает выходить на рынок. Но я постоянно задаю себе вопрос: «Что такое университет?» Да, мы себе этим бизнес-инкубатором обеспечили хорошие места в рейтингах, сотрудничество с представителями Силиконовой долины. Но бизнес-инкубатор отнимал очень много ресурсов. Не только финансовых - человеческих: у меня целый департамент на это работал!
Если вы посмотрите на опыт «наших западных партнеров» - у них нет университетских бизнес-инкубаторов. В той же Финляндии есть технополисы при университетах, но это отдельные команды, они сами выводят продукты и технологии на рынок, не оттягивают университетские ресурсы. А в российской действительности все берет на себя университет - из-за того, что молодежь хочет заниматься высокотехнологичным предпринимательством, но «на стороне» сложно найти нужную инфраструктуру.
В какой-то момент надо было остановиться. Все-таки основное для университета - это генерация не бизнеса, а людей: учеба, образование и, как сейчас добавляют, воспитание. Генерация людей должна строиться на генерации знаний, а это фундаментальные поисковые исследования. Бизнес - не совсем университетское дело.
У нас остается технопарк, три акселератора, фаблабы, мы будем поддерживать стартапы, но как проекты, на начальной стадии. На рынок компании будут выходить сами. В этом идея и ИТМО Хайпарка. Из 100 га на 50 будут производственные площади, инкубаторы, но ими будет заниматься отдельная команда, а не ректор, не проректоры, не университетские службы.
- Молодые предприниматели как отреагировали на перемены?
- Решение-то возникло еще в 2016-м, я разговаривал с нашими стартаперами - и теми, кто только начал работать в бизнес-инкубаторе, и кто уже вышел на рынок, в том числе мировой. И больше 90% людей сказали: «Владимир Николаевич, пожалуй, это тонизирует». Все равно ведь пришлось бы столкнуться с реальностью.
- В ИТМО с нового учебного года стартует направление «Цифровая культура» - и, говорят, нацелена она во многом на гуманитариев. Речь ведь не просто о «компьютерной грамотности»?
- Конечно, все гораздо шире. Речь о понимании виртуального мира - мира, который базируется на базе данных. Для нас, родившихся в довиртуальную эпоху, виртуальный мир по сравнению с миром физическим - вторичен, если не на каком-нибудь третьем или пятом месте. Но новые поколения растут бок о бок с этой виртуальной реальностью, их так и называют - «люди Сети».
Цифровая культура - это навыки работы с данными. Только ленивый не говорит об искусственном интеллекте, блокчейнах, криптовалютах и прочем - в основе их лежат данные. А значит, надо уметь их верифицировать, чтобы получать информацию, а не «шум». И это касается кого угодно: врачей, антропологов, психологов, журналистов и так далее.
Направление «Цифровая культура» мы начали разрабатывать еще в 2013 году, так что когда в 2016-м президент России Владимир Путин заявил о развитии цифровой экономики, мы к этому были готовы. С 1 сентября запускаем это новое направление - онлайн-курсы, русско- и англоязычные, по работе с данными.
- Где искать курсы?
- Мы вместе с Массачусетским технологическим институтом, Стэнфордом и Гарвардом «сидим» на платформе открытых онлайн-курсов edX. И мы не просто потребители - ИТМО участвует в развитии этой платформы.
Кроме того, в России действует портал «Открытое образование» (вузы выкладывают на портал свои курсы. - Ред.), Минобрнауки поставило перед нашим университетом задачу разработать систему «единого окна», чтобы человек не искал курсы по разным ресурсам, а получал всю информацию о них на одной площадке. Мы эту задачу выполнили.
- Вам не досадно, что про ИТМО все знают в той части, которая касается «ИТ», информационных технологий, а вот о «МО», «механике и оптике» не очень в курсе?
- Нет, не досадно. Под механикой и оптикой понимается уже не то, что раньше.
Когда мы говорим «механика», подразумеваем уже объекты наномира. И у нас, по сути, уже не оптика, а фотоника и квантовые технологии. Не надо, наверное, объяснять, что фотоника связана с ИТ: передача сигналов, обработка изображений, виртуальная реальность, 3D и так далее. А когда я говорю «квантовые технологии», то имею в виду не только создание квантового компьютера, но вообще сам подход к решению так называемых слабоформализованных задач, когда нужно не просто что-то подсчитать, а искать решение в условиях недостаточной и нечеткой информации. Например, прогнозировать разные явления в социуме.
Кроме того, мы осваиваем «науки о жизни»: Институт холода и технологий (бывший Институт холодильной промышленности, влившийся в ИТМО. - Ред.) стал мощным химико-биологическим кластером. Там занимаются функциональным питанием, а недавно мне заявили, что к 2035 году ворвутся на рынок фармацевтики. Мне нравится, что молодежь себе такие задачи ставит. Еще одна группа, под руководством профессора Екатерины Скорб (она работала в Гарварде, в Институте Макса Планка), пытается синтезировать клетку - то есть повторить то, что произошло многие миллионы лет назад на нашей планете. А происхождение жизни на Земле - вопрос вопросов, вообще-то.
Ну и собственно «ИТ» заходит в самые разные области. Вот совсем недавно президент Путин в Новосибирске поставил задачу разработать мощную программу по геному, а у нас как раз большая группа программистов занимается сборкой генома. Лешка Сергушичев... сколько ему... 27 лет - у него группа 40 человек. Его хотели, кажется, в Стэнфорд забрать, но он не уехал.
Вообще-то нам много не надо, мы претендуем только на три рынка. Первый - урбанистика (потому что 70% населения планеты живет в городах), а это «умный» транспорт, «умное» здравоохранение, экология, интернет вещей и т. д. Второй - освоение экстремальных пространств, в первую очередь речь о технологиях для Арктики. Третий - креативные индустрии: медиа, кинопроизводство, дизайн и т. д.
- В ИТМО не факультеты, а мегафакультеты: эта структура откуда-то перенята? И зачем?
- Нет, не перенята, это наша идея. Хотя условно можно сравнить с департаментами в мировых университетах.
Зачем это делается: университет будет решать глобальные задачи, и маленькие структуры с этим не справятся. Поэтому мы провели такие мощные фокусировки направлений: первое - то, что связано с программным обеспечением и искусственным интеллектом; второе - киберфизические системы; третье - фотоника и квантовые технологии; четвертое - науки о жизни.
Я предчувствую, сейчас опять шум поднимется: мы ведь кафедры закрываем. Притом что кафедра - это знаковое: «ты с какой кафедры?», «на какой кафедре защищался?». Но основной единицей у нас теперь становится образовательная программа, и ее руководитель набирает людей, на нем персональная ответственность за работу направления. Это совсем другая идеология.
- Когда ваших программистов-чемпионов принимает президент страны, вуз получает потом какие-то привилегии?
- Непосредственного эффекта вроде «выиграли - нате вам проект» нет. Но непрямой эффект есть безусловно. Статус повышается. Это не просто имидж, это репутация университета. Когда ребят лично принимает глава государства - это, конечно, показатель того, что их труд оценили на высшем уровне. Я уверен: с какими бы прекрасными идеями я ни приходил к президенту или в правительство, вряд ли они бы ко мне внимательно прислушивались, если бы не было вот этих ребят, этих результатов.
- Бытует мнение, что программисты - люди «в себе»: далеки от того, что происходит в обществе, в политике...
- Не совсем так. И к политике, и вообще к процессам, происходящим в обществе, многие из них неравнодушны. Мне тут пиар-служба сказала: «Владимир Николаевич, а вы знаете, наши группу организовали в соцсетях - «Студенты ИТМО за Путина». Я: «Так, сейчас будут кричать: ректор дал команду». А я даже не знаю, кто там, в этой группе.
Так что аполитичными я бы их не назвал - многих волнует, что происходит в городе, в стране, в мире. И на президентские выборы 18 марта многие наши студенты пойдут, в этом я не сомневаюсь. Понимают, что это важно.
- Возвращаясь к образованию: к рейтингам университетов вы как относитесь? Просто у нас если вуз попал в рейтинг - гордится, не попал - сразу объявляет рейтинги «игрой по чужим правилам».
- К рейтингам я отношусь как к индикатору, который в какой-то степени показывает место университета. Подчеркиваю: в какой-то степени.
В том, что касается продвижения в первой сотне мирового рейтинга, в попадании в топ-25, в 1% сильнейших - конечно, много маркетинговых вещей, финансовых, мы это понимаем. Но слабый вуз по определению не попадет в эти ранжиры, и это само по себе показатель.
Но, на мой взгляд, стратегия развития университета не должна опираться на рейтинги. К сожалению, я вижу, как некоторые вузы, в том числе во внутрироссийских рейтингах, строят свою стратегию развития на соответствии так называемым показателям эффективности. И гордятся: «Мы выполнили все показатели эффективности!» Столько-то метров на студента, такие-то планы по хозработам... Да, «показатели эффективности» должны быть под рукой, с ними можно сверяться, но превращать следование им в цель - колоссальная ошибка.
Так вот «история с рейтингами». Я был в Сингапуре - года три назад. Как известно, Сингапур всего лишь за последние 15 - 20 лет резко рванул в мировых университетских рейтингах. Там вообще вузы хорошие, а два входят в топ-50. И я с президентом одного из этих университетов беседовал: «Поделитесь, пожалуйста, опытом»... Он поделился. А в неформальной беседе сказал: «Мы в рейтингах, но, Владимир, радости от этого особенной нет». - «Почему?!» Объясняет. Рейтинг измеряет прошлые достижения. Он не показывает будущего. Выдающиеся позиции в сегодняшнем рейтинге не гарантируют, что завтра ты не провалишься.
Так что можно, конечно, иронизировать, когда у нас к рейтингам относятся скептически те, кто в них не попадает, но вот пример того, как абсолютно успешные вузы беспокоятся о своем будущем.
Возвращаясь к тому, с чего мы начали - с наших внутренних перестроений: в нашей области, в высоких технологиях, все очень быстро меняется, а ИТМО, продолжая нянчить инновационные компании и держась за старые организационные формы, просто не успевал бы за изменениями. А университет должен быть на шаг впереди. Всегда.
Подготовила Анастасия Долгошева
Комментарии