Гость редакции — Сергей Евтушенко

ФОТО Дмитрия Соколова

Древо жизни
в парадном дворе

Вчера музыкальной мистерией «Древо жизни» завершился фестиваль «Музыка Большого Эрмитажа». В Парадном дворе Зимнего дворца звучала музыка композиторов XX века, а Юрий Шевчук и Дина Корзун читали стихи поэтов прошлого столетия. Впервые этот фестиваль проводился в 2001 году. Тогда в «зале» под открытым небом состоялась премьера оратории Кшиштофа Пендерецкого «Семь врат Иерусалима». О том, как создаются крупные музыкальные проекты, рассказывает гость редакции автор идеи и художественный руководитель фестиваля «Музыка Большого Эрмитажа» Сергей Евтушенко.

— Сергей Николаевич, чем вас привлекла идея концертов под открытым небом?

— Мы пытаемся привнести в музыкальную жизнь Петербурга волну свежего воздуха — в прямом и переносном смысле. Оркестр Государственного Эрмитажа регулярно выступает в Европе, и везде мы наблюдаем академические концерты на открытых площадках. Для других стран в этом нет ничего необычного. Даже в северных краях — Швеции, Финляндии — такие выступления давно стали привычным делом. Там есть прекрасные старинные замки, в стенах которых музыка звучит особенно органично.

— Для Петербурга с его дождливым климатом такие выступления могут стать традицией?

— В условиях нашей ненадежной погоды это рискованный опыт. Но подобные концерты в городе все-таки проходили регулярно. Я имею в виду выступления военных оркестров на парадах и шествиях. Нетрудно догадаться, почему под петербургским небом звучали только медные духовые и раздавался барабанный бой. Эти инструменты от влаги не портятся и звучат не хуже.

С концертами на открытых площадках связана еще одна большая проблема — хорошая акустика. Нельзя просто посадить музыкантов в саду — их не услышит половина публики. С другой стороны, если прикрепить к каждому инструменту микрофон, звук получится синтетическим, неестественным. Во многом по этой причине я считаю, что концерты на Дворцовой площади — не очень хорошая идея. Зато Парадный двор Эрмитажа, на мой взгляд, для таких мероприятий подходит идеально.

— Но еще недавно он был закрыт для посетителей. Когда же родилась идея проводить там концерты?

— Двор был не просто закрыт, о нем успели забыть. Когда мы готовили первый концерт с участием Кшиштофа Пендерецкого, многие официальные лица не понимали, что мы имеем в виду. Это Дворцовая площадь или крошечный внутренний дворик?

Мысль сделать Парадный двор концертной площадкой родилась совершенно случайно. Шесть лет назад мы шли по музею с Владимиром Матвеевым, заместителем директора Эрмитажа. Он известен как человек, «генерирующий» идеи. Мы выбрались в Большой двор. Было около одиннадцати часов вечера, тихо. Матвеев неожиданно сказал: «Вот где музыку надо играть!». До тех пор я даже не задумывался о подобном варианте. Так эта идея, как вирус, проникла в мое сознание.

Многие восприняли ее без особенного энтузиазма. Говорили, что на реставрацию двора и решетки ворот потребуется еще много времени... Но есть проверенный практикой стратегический ход. Чтобы событие состоялось, нужно загодя назначить время и место его проведения и разослать приглашения важным гостям. Отменить выступление уже будет невозможно. Кшиштофа Пендерецкого я пригласил участвовать в проекте, когда у нас, кроме самой идеи, еще ничего не было. Он проявил изрядную долю авантюризма и согласился.

Очень важно, что наш проект поддержал директор Эрмитажа Михаил Пиотровский. Без его помощи нам вряд ли удалось бы осуществить задуманное.

— Но сам фестиваль задумывался, вероятно, не только для того, чтобы исполнять музыку под открытым небом?

— Конечно. Причин много, но для меня главная — забота о старейшем в городе Эрмитажном театре. Очень хочется разнообразить репертуар, вернуть ему статус имперского, чтобы жизнь в театре кипела и бурлила, как было при Екатерине ll.

Поэтому первым событием нынешнего фестиваля стал не концерт в Парадном дворе, а представление в Эрмитажном театре восстановленной оперы Джузеппе Сарти «Армида и Ринальдо». Она была написана по заказу Екатерины II для открытия театра в 1786 году. Оказалось, что старые ноты, веками хранившиеся в библиотеках, могут жить и радовать современных слушателей. Мне очень хотелось развеять предубеждение против музыкальных произведений, сочиненных малоизвестными для нас авторами. Это была красивая и оригинальная музыка. Вариации на темы Сарти сочинял сам Моцарт!

— Одно дело сыграть забытую музыку, другое — воссоздать оперный спектакль. Вы же не станете отрицать, что это требует значительных финансовых вложений?

— Понятно, что денег на восстановление старых опер за счет одной реализации билетов не выручить. В Эрмитажном театре только 300 мест. Поэтому мы искали возможность проведения масштабных благотворительных концертов, организованных Эрмитажной Академией музыки. Средства от сборов могли бы как раз пойти на пополнение репертуара театра постановками, созданными специально для него в прошлые века.

В этом году мы получили от генерального спонсора средства на восстановление оперы Джузеппе Сарти благодаря тому, что устроили два масштабных концерта в рамках того же фестиваля в Парадном дворе Зимнего дворца.

К слову сказать, открыть ворота Парадного двора для публики стоило хотя бы потому, что крупные концерты классической музыки в Петербурге больше негде проводить. В самом деле, не на стадионе же? Большой зал Филармонии вмещает 1300 человек, намного меньше, чем в филармониях других европейских городов.

— Вам могут возразить, что концерты классической музыки — события камерные, для избранной публики. Для кого их устраивать в огромном дворе Эрмитажа?

— Думаю, неправильно подстраивать спрос под предложение. Спрос нужно формировать, в том числе и в отношении классической музыки. Сам по себе он вряд ли возникнет. Классическая музыка — далеко не первая потребность современного человека. Я вижу необходимость прививать ему эту потребность.

Чтобы вызвать интерес новой аудитории к классической музыке и Эрмитажу, мы решили привлечь к участию в проекте людей, которые будут не развлекать публику, а давать ей повод для размышлений. Так возникла идея пригласить Сергея Маковецкого, Юрия Шевчука и Дину Корзун.

— Они согласились не раздумывая или сомневались?

— Вообще подбор артистов для фестиваля оказался делом непростым. Сначала мы решили обратиться к профессионалам — в московскую актерскую гильдию. Но там долго тянули время, попросили прислать фотографии Зимнего дворца, чтобы артистам показать, куда их зовут выступить. А затем оказалось, что актеры не могут изменить ради нашего фестиваля график работы, составленный им той же гильдией. Тогда мы поняли, что сами должны стать агентством по подбору артистов, и очень быстро договорились с Шевчуком, Маковецким и Корзун.

— Что происходило во время фестиваля в Парадном дворе Зимнего дворца в этом году?

— Маковецкий принимал участие в музыкально-театральном действе «Эпизод из жизни артиста». Во время исполнения «Фантастической симфонии» Гектора Берлиоза он читал повесть Гоголя «Невский проспект». Если вдуматься, для нас это достаточно традиционное сочетание жанров. Вспомните литературно-музыкальные композиции на радио. Мы только добавили свет, видеоряд и, если можно так сказать, создали атмосферу. Музыкальную часть и чтение дополнял показ отрывков из фильма 1924 года «Метро-полис». Утрированность поз и жестов, свойственная немому кино, по-моему, очень хорошо оттеняет фантасмагорию Гоголя. Выбор музыкального произведения тоже не случаен. По легенде, на создание повести Гоголя вдохновил рассказ Глинки о впечатлении, которое на него произвела симфония Берлиоза.

Что касается исполненной вчера музыкальной мистерии «Древо жизни», там задача была не менее трудной. Прозвучал музыкальный коллаж отрывков из произведений композиторов XX века, а Юрий Шевчук и Дина Корзун прочли стихи Тарковского, Мандельштама, Ахматовой. Это была игра в ассоциации со зрителем, которая дополнялась кадрами из фильмов.

Теперь представьте, что репетировали мы только один раз — накануне концертов. До этого момента музыканты готовили свою часть программы, чтецы свою, а визуальный ряд представлял себе только видеоинженер... Для такой подготовки даже слово «экстремально» не вполне отражает суть.

— Почему фестиваль завершился «Древом жизни»?

— В мистерии поднимаются темы времени, судьбы, непреложного цикла человеческой жизни — весны, лета, осени... Каждому «сезону» соответствуют своя музыка и свои иллюстрации. А дерево, круги на его стволе — овеществленное время, символ его неумолимости.

Подготовили Алла Шарандина и Людмила Леусская.

Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 139 (3249) от 24.07.2004 года.