Гость редакции — Людмила Вербицкая

Учиться нужно в России

У Санкт-Петербургского университета юбилей — 28 января ему исполняется 280 лет. В течение последних 10 лет университетом руководит чрезвычайно преданная ему женщина — когда-то студентка, потом лаборантка, аспирантка... профессор... завкафедрой... проректор по учебной работе, первый проректор и наконец ректор Людмила Алексеевна ВЕРБИЦКАЯ.

Этот союз, наверное, благословлен — так он гармоничен и полезен его обоим участникам. Сначала Университет вырастил и сформировал в Ней личность и ученого. Затем начался и длится до сих пор процесс взаимоотдачи. «Когда я оставлю ректорский пост, я вернусь на мою кафедру общего языкознания и буду преподавать не три раза в неделю, как сейчас, а в полную силу, — сказала Людмила Вербицкая на встрече с журналистами «Санкт-Петербургских ведомостей» в стенах нашей редакции. — Университет для меня — это в первую очередь студенты».

— Так кто все-таки старше — петербургский или московский Госуни-верситет? Завершен ли вековой спор?

— Единственный аргумент москвичей в этом споре — отсутствие в истории петербургского университета «инаугурации», то есть официальной процедуры высочайшего признания. А они спустя 31 год после нашего основания эту процедуру прошли. Впрочем, фактически спор завершился еще пять лет назад. Тогда вышло официальное постановление российского правительства о 275-летии СПбГУ, причем этому событию предшествовала тщательная проверка исторических документов.

— Каков нынешний студент самого старого университета России? Есть ли у него, студента, типичные черты, сформированные временем?

— Может быть, лучше сказать не старого, а первого университета. Мы возникли и развиваемся в исторически молодом городе, наш главный «объект» — юный человек, начинающий ученый. Жизнь университета даже не синхронна времени, в замыслах и научных разработках она его опережает.

Что касается сегодняшнего универсанта, то он абсолютно раскован, смел и понимает, что учиться нужно в России, что здесь он получит базовые знания высшего качества. И только после этого может совершенствоваться в зарубежных вузах. Он ценит возможность стать высококвалифицированным специалистом и стремится за годы студенчества познать как можно больше.

Кроме того, время «зубрилок» прошло, сегодня необходимо анализировать, сравнивать, делать собственные выводы, а не полагаться на авторитетное мнение. Таких студентов — самостоятельных, сомневающихся, умеющих разобраться в сложных и противоречивых проблемах — становится все больше.

— Как вы оцениваете знание русского языка и литературы у молодежи?

— Оно, к сожалению, становится все хуже. Чего ждать, если многие вообще не читают, других интересует исключительно легкий жанр. Помню такой эпизод. Студент экономического факультета держит в руках томик Хемингуэя «Прощай, оружие» (факт, кстати, редкий). Проходящий мимо товарищ, взглянув на название, спрашивает: «Это что, новая Донцова?». К сожалению, речевое бескультурье — тоже типичная черта студентов нового поколения.

— И все же именно этим ребятам предстоит развивать культуру и науку. Какими успехами университета, достигнутыми совместно с универсантами последних лет, вы особенно гордитесь?

— Очень многими. Прежде всего у нас появились новые факультеты: менеджмента, международных отношений и медицинский. О выпускниках последнего члены аттестационной комиссии говорят, что они блестяще подготовлены как теоретически, так и практически.

Мы первыми начали готовить конфликтологов. Открыли пока единственную в России кафедру психологии экстремальных и чрезвычайных ситуаций. А научные достижения университетских междисциплинарных центров превзошли самые смелые ожидания. В одном из центров психологи, социологи, медики, математики и биологи занимаются перспективными разработками по предупреждению СПИДа. В другой лаборатории под руководством Михаила Николаевича Смирнова производится интерлекин — очень эффективное средство для ликвидации иммунодефицита. Больших успехов добились ученые университетского НИИ лазерных исследований.

Впервые в России у нас создана совместная российско-немецкая магистерская программа морских и полярных исследований на базе экологических разработок ряда факультетов СПбГУ. Уникальные исследования проводятся на кафедре генетики биолого-почвенного факультета под руководством академика РАН, профессора университета, заведующего кафедрой генетики Сергея Георгиевича Инге-Вечтомова.

Ну и, конечно, все гордятся нашими студентами-математиками, дважды ставшими чемпионами мира по программированию. Прикладные математики СПбГУ вообще оказались в авангарде науки — в университете открылась уникальная кафедра теории игр, которую возглавляет Левон Аганезович Петросян.

— Высокий статус СПбГУ бесспорен. Но в последние лет десять в городе «развелось» очень много других университетов. Это снижает планку университетского образования как такового. В чем изъяны современной системы аттестации вузов, позволяющие институтам без особого труда становиться университетами?

— До сих пор не понимаю, зачем поменяли название Политех, ЛЭТИ и другие институты, у которых был, как говорится, раскрученный бренд и широкая популярность. В условиях, когда «повышение статуса» походило на коллективную истерию, стоило как раз сохранить собственное узнаваемое лицо.

Ну а превратиться в университет действительно было несложно. К тому же часто требовательность аттестационных комиссий оказывалась, мягко говоря, невысокой. О причинах такой непринципиальности можно только догадываться.

— И все же считается, что качество российского (в частности и в особенности петербургского) образования очень высоко. Почему же отечественный диплом в дальнем зарубежье чаще всего не признают?

— Когда я говорю, что российское образование лучшее, я имею в виду не более 30 отечественных университетов. Всего же у нас действуют 3200 высших учебных заведений, из которых государственных — 600. Все другие либо коммерческие, либо филиалы государственных. И если одинаково высокого качества образования нет даже в шестистах госвузах, то что уж говорить об остальных.

А что касается лучших из лучших, включая СПбГУ, их диплом и статус признают во всех странах. Недавно в Германии наша выпускница выиграла два судебных процесса и доказала, что уровень ее образования не требует ни переподготовки, ни пересдачи предметов. (Именно этого от универсантки требовал немецкий работодатель.)

Вообще проблема адекватности дипломов решается уже не одно десятилетие. И только сейчас ситуация изменилась коренным образом, поскольку Россия вступила в Болонский процесс. Он призван создать общие образовательные стандарты для стран, подписавших Болонскую конвенцию, и, соответственно, уравнять в правах их дипломы.

Вместе с нами 18 сентября в сообщество вступили еще шесть участников, и теперь их общее количество достигло сорока. Министерство образования РФ в связи с этим составило трехлетний план по стыковке российского и европейского образования. Еще лет пять потребуется, чтобы исполнить основные требования Болонской конвенции.

— А как наладить связь между вузом и школой? Чтобы программа старших классов соответствовала требованиям вузов, стыковалась с программой высшей школы? Ведь не секрет, что без дополнительной подготовки поступить в вуз невозможно.

— Да, в большинстве случаев, увы, невозможно. Есть, конечно, школы, которые готовят «на все сто», но их очень мало. Если же говорить обо всем городе, то в Петербурге не хватает полутора тысяч учителей только русского языка. Какая уж тут подготовка!

Хотя, если вы откроете справочник для поступающих, вы не найдете там вопросов, которые выходят за рамки школьной программы. Другое дело, как ребят учат и как они сами учатся.

Сегодня каждый вуз налаживает свои связи со школой. Наш университет, к примеру, сотрудничает со 2-й гимназией, академической гимназией, классической гимназией, 30-й школой и с несколькими школами Петергофа.

— Летом Петербург вступит в зону эксперимента по ЕГЭ. Готовы ли город и университет к этому шагу?

— Единый госэкзамен в предлагаемом виде у меня вызывает только скепсис. Главной заявленной цели — равного доступа к высшему образованию — он не достигает. Предполагается, что простой паренек из далекой деревни сможет участвовать в конкурсе в столичный вуз, не покидая родного дома. Но дети из крупных городов все равно находятся в принципиально других условиях. Они посещают подготовительные курсы и малые факультеты, с ними занимаются вузовские преподаватели, наконец, уровень оснащенности городских школ, подготовки городских учителей в целом выше, чем в глубинке.

Это одна из претензий по существу. Кроме того, сегодня нет ответа на многие практические вопросы. К примеру, если наш абитуриент допустит в сочинении много ошибок, мы не будем иметь права поставить ему оценку по русскому языку ниже той, что стоит в его результатах ЕГЭ! Дескать, та оценка была выставлена объективно, а мы в данном случае проявим субъективизм. Много неясностей и недовольства также по поводу предполагаемой организации экзамена. До эксперимента остается четыре месяца, а город к нему совершенно не подготовлен. Я знаю, что Москва на грани отказа от ЕГЭ, а Петербург все еще думает...

— В июле правительство России провозгласило, что образование и наука — приоритетные направления его деятельности. Заметны ли в жизни высшей школы перемены к лучшему?

— Мой глаз перемен не видит. Профессора, не говоря уж о доцентах и ассистентах, как и прежде, вынуждены давать частные уроки, получать гранты, всячески «крутиться». Как охарактеризовать статус современного преподавателя, который мучительно размышляет: купить ему на последние деньги проездной билет или ботинки? А ведь это в его честь Н. Некрасов создал строки, ставшие крылатыми: «Учитель! Перед именем твоим позволь смиренно преклонить колени!».

Ежегодно мы подаем свои предложения по финансированию вуза, а получаем от 40 до 45 процентов от запрашиваемой суммы. Конечно, примерно столько же мы зарабатываем, но все равно на полноценное развитие не хватает.

Я бы сделала таким образом. Определив сумму государственного финансирования конкретного вуза, я хотя бы дала ему возможность самому решать, как распределять эти деньги. Пока же каждый наш шаг должен соответствовать заложенной смете.

— Несмотря на стесненные материальные условия, университет становится центром международного сотрудничества. В его стенах проходят встречи на высшем уровне, «Петербургские диалоги»... Это ваши инициативы или результат расположения к вам президента, выпускника ЛГУ?

— Все подобные инициативы исходят от университета. Другое дело, что не во все времена они воспринимались адекватно и имели шанс осуществиться. Нынешний президент — не только наш выпускник, он к тому же работал помощником ректора по международным вопросам. Он прекрасно понимает роль, значимость СПбГУ в жизни города и страны, знает его возможности.

В самом деле, где вы еще найдете вуз и вообще организацию, в которой были бы собраны специалисты всех без исключения направлений? Такое количество междисциплинарных центров, которые способны решить едва ли не любую научно-практическую проблему?

— «Личный» вопрос: если бы судьба распорядилась по-иному и вы не работали в петербургском университете, чем бы вы предпочли заниматься?

— Когда-то я очень хотела стать врачом, но как дочь врага народа не имела права поступать в медицинский институт города Львова (туда я была направлена в детскую воспитательную колонию). Другое мое пристрастие — филология и философия. Только благодаря моему другу и очень хорошему человеку — заместителю начальника колонии Виктории Николаевне Карповой — я поступила во Львовский университет. Она сумела доказать, что я исправилась и не представляю опасности для советского общества. Через год я перевелась на отделение русского языка и литературы Ленинградского университета и ни разу об этом не пожалела.

— Вы знаете и общую, и новейшую историю университета. Какие черты сохранились в нем с былых времен?

— Сохранилось главное. Мы даем фундаментальное образование, то есть широкие знания, далеко выходящие за рамки специализации.

У университета постоянный характер: наш коллектив всегда старался и старается быть как можно более независимым. Конечно, исходя из конкретных исторических, внутриполитических и прочих реалий. Даже когда предметы, темы и отведенные для них часы были жестко регламентированы, мы выравнивали перекосы с помощью спецкурсов и семинаров. В то время, когда наш главный коридор назывался арестометром, потому что практически каждый день по нему уводили арестованных преподавателей, в университете читали курс генетики! «Дежурные», находящиеся вне аудитории, да и просто студенты, оказавшиеся поблизости, давали преподавателю знать, если окружающая обстановка вызывала подозрение. И лектор моментально переключался на восхваление опытов Лысенко.

И еще. Город был бы совсем другим, не создай в нем Петр университет. Научная, культурная, образовательная среда, облик и характер Петербурга формировались усилиями наших профессоров и выпускников.

В свою очередь дух и стиль города сквозит во всех чертах университета, объединяет преподавателей и студентов. У университета и Петербурга общее лицо.

Подготовила Наталья Анисимова. 

Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 14 (3124) от 24.01.2004 года.