Геннадий Сергеевич ОРЛОВ

Игра в футбол
у микрофона

На этой неделе наш сегодняшний гость отметил свое 70-летие. Для болельщиков со стажем он мастер спорта СССР, полузащитник ленинградских «Зенита» и «Динамо», для игроков нынешних – заведующий кафедрой футбола Университета физической культуры им. П. Ф. Лесгафта, для питерских журналистов – президент Ассоциации спортивной прессы.

Ну а для всех ленинградцев-петербуржцев без исключения Геннадий Сергеевич прежде всего популярный телекомментатор.

– Вам чаще приходится брать интервью, нежели давать. По какую сторону микрофона вы чувствуете себя комфортнее?

– Мне интересно и то и другое. Все зависит от того, с кем беседуешь. И независимо от того, даешь ли ты интервью или берешь, человек, сидящий напротив, чем-то тебя обогащает.

– Считается, что чересчур сближаться с теми, о ком говоришь и пишешь, не стоит. Но ведь у всех бывают исключения. Кого-нибудь в футбольном мире можете назвать своим другом?

– Когда «Зенит» тренировал Герман Зонин, я ходил к нему на тренировки, даже ночевал на базе, наблюдая за подготовкой к играм, и писал материалы «Один день «Зенита». Это была отличная практика, и Герман Семенович относился ко мне по-отечески. В то время я сразу как-то выделил Володю Казаченка, брал у него интервью для радио. С тех пор мы с ним дружим. Из действующих игроков мне очень дорог Андрей Аршавин. Он гениальный футболист! У него всегда был ленинградский диссидентский дух, обостренное чувство справедливости. Хотя сейчас он стал немного другим, но сохранил очарование таланта – он самый талантливый игрок, какого я видел в «Зените». В его игре есть хитринка, у него очень интересный образ мышления. Он всегда ногами делал то, сигнал к чему давала голова. Ему бы еще побольше «физики», но в Петербурге с этим у всех трудно.

– Юрий Морозов даже использовал такой термин – ленинградские мальчики.

– Да, выросли на Петровских болотах. Но было три исключения: Владимир Голубев, Владимир Казаченок и Сергей Дмитриев. Это три мощнейших атлета.

– Но ленинградская эпоха в «Зените» давно прошла, и когда в 2006 году появился Дик Адвокаат, вы сказали, что клуб окончательно превращается в профессиональный. Насколько действительно профессиональной стала команда за эти девять лет?

– Те, кто приезжает сейчас играть из-за границы, резко отличаются от наших ребят. На мой взгляд, Кержаков, Денисов, Быстров стали жертвами непонимания ситуации. Они мысленно продолжали существовать в советских рамках и многое от этого потеряли, хотя все равно продолжают играть в футбол. Слава Малафеев – адаптировался, но вратари вообще особые люди, у них своя психология. Непонятно, почему из голкиперов мало тренеров получается...

Но отсутствие профессионализма – это общая проблема нашего футбола. У нас нет ни одного учебника, где объяснялось бы, каким должен быть профессиональный футболист. Надо рассказывать, как он должен жить. Родители должны знать, что ждет в будущем их детей, что это не только деньги, но и большая нагрузка на организм. Чтобы парень заиграл, нужно вбить ему в голову, что он лучший. А какие чувства это возбуждает? Эгоизм, себялюбие. Профессиональный спорт порождает очень сомнительные нравственные категории и ценности, и родители должны готовить ребенка к тому, чтобы он за пределами игровой площадки не унижал окружающих, когда поднимется. Чтобы вся борьба оставалась в рамках поля. Канадских хоккеистов можно взять за образец: они бьют друг друга на льду, но как только раздается сирена – они лучшие друзья. У нас пока так не получается. Это наследие любительского футбола и нашей советской жизни. Именно поэтому нужно, чтобы такие люди, как Радимов, Радченко, поигравшие за границей, рассказали, что такое профессиональный футбол, как нужно жить до тренировки, до матча, после матча. Об этом не имеют представления даже детские тренеры.

– Кажется, вы только что конспективно изложили содержание вашей следующей книги...

– Нет, следующая будет про комментаторов. Это мой долг. Как считал своим долгом написать «Вертикаль «Зенита» – о последней четверти века в истории клуба. От матчей на стадионе «Обуховец» – до Лиги чемпионов. От дырявых карманов – до солидного материального вознаграждения. «Зенит» прошел весь этот путь. «Зенит» – это Золушка.

– Поднялся из грязи в князи?

– Когда так говорят, подразумевают отрицательный оттенок. Так можно сказать о тех, кто становится князьями, родства не помнящими. Они поднимаются случайно и не расстаются со своими замашками.

– А вам не кажется, что многие футболисты, которых у нас считают звездами, примерно так себя и ведут?

– Не только кажется – я в этом уверен! Когда им на головы падают деньги и слава, они не знают, как себя вести. У нас немало хороших ребят, но многие из них еще не стали профессиональными футболистами. Они должны учиться у легионеров, кроме тех, конечно, которые приезжали при Петржеле. Половина из них не соответствовали нужным запросам. Я говорил тогда директору клуба Илье Черкасову: «Как вы позволяете тренеру везти таких игроков?». А он ответил: «Но он же привез Шкртела – а Шкртел один их всех стоит!». В этом, конечно, есть логика, не может быть всегда стопроцентных попаданий.

Но я уверен, что пройдет время, и наши ребята тоже поднимутся – у нас очень много перспективных футболистов. Конечно, одной команды нам мало. Нужно, чтобы и «Динамо» было, и «Адмиралтеец» надо восстановить, еще какую-то команду создать, чтобы возможностей у молодых игроков было больше. Что такое одна команда на пять миллионов человек?

– Вам, кстати, не доводилось слышать упреков в том, что программа «Футбольная столица» почти исключительно о «Зените»?

– Мы и не скрываем, что она о «Зените». Потому что наш спонсор – это спонсор «Зенита». Если кому-то даст денег Смольный – пусть делают программу о городском футболе. Сейчас уже нельзя рассуждать прежними советскими категориями. Нужно решить: то ли мы живем в социализме, то ли в капитализме. Менталитет держит нас, как оковы. У нас любой богатый вызывает ненависть и зависть. Но если он честно заработал свои деньги, значит, заслуживает уважения. Вы когда-нибудь видели, чтобы о капиталистах в советской прессе отзывались хорошо? Их всегда изображали пузатыми и неприятными.

Мы все время повторяли слова о спортивном принципе. Но ответьте мне: вот команда «Тосно» выйдет сейчас в премьер-лигу – это хорошо или плохо? Это – никак. Это виртуальная команда. У нее нет ни стадиона, ни болельщиков. Что это за развитие футбола в городе Тосно? Для чего? Это имидж одного владельца. В Америке давно все поняли и создали закрытые лиги. Кстати, и у нас есть хороший пример – КХЛ. Туда не надо пробиваться спортивным путем. Туда надо прийти с гарантиями наличия стадиона, аэропорта, гостиницы и какой-то суммой денег. По такому принципу устроены все американские лиги.

– Но Европа играет иначе.

– В Европе у всех команд, попадающих в высшие лиги, есть необходимая инфраструктура и деньги. У нас этого нет. Как вообще можно развивать профессиональный футбол на бюджетные деньги? Это имитация развития. Нужно жить по средствам и оставаться любителями. Мне уже из Томска писали – мол, у Орлова имперские замашки, и мы тогда не увидим большого футбола. Но на «Томь» ходят в лучшем случае шесть – восемь тысяч человек. Стадион – сарай. Поле – одно на весь город. Где есть инфраструктура, там и должно быть развитие. Возьмите, к примеру, «Краснодар». Он ведь ничего не выигрывал, чтобы выйти в премьер-лигу. Его пригласили, потому что отказались от перехода клубы, которые были выше в первом дивизионе. «Краснодар» пришел – и играет! Входит в пятерку. Потому что у него есть все необходимое. А те, у кого этого нет, пусть выступают на любительском уровне. И на них будут ходить те же шесть – восемь тысяч. А может, даже больше, потому что играть будут все свои, никаких легионеров.

– Вы несколько раз упомянули советские времена. Телевидение в СССР критиковали за однобокость, официозность и тенденциозность. Сейчас, казалось бы, огромное разнообразие телеканалов, но не ловите ли себя на мысли, что смотреть все равно нечего?

– Конечно! Когда каналов было мало, они собирали высокопрофессиональных людей. Все сегодняшние не обладают и половиной возможностей и способностей тех, кто работал на советском телевидении. Они не дружат с русским языком, допускают много ошибок в ударениях. Это страшно непрофессионально. И еще меня очень удивляет, что в новостях работают совсем молодые люди, им по 25 – 30 лет. По моему мнению, в «Новости» до 40 пускать вообще нельзя. Посмотрите BBC, CNN, там новости представляют и говорят о жизни убеленные сединами люди, потому что им веришь, потому что умных людей больше среди взрослых. Вещать и рассуждать с экрана телевизора должны взрослые люди.

– После прихода Дика Адвокаата вы несколько раз повторяли, что не можете теперь представить себе в «Зените» русского тренера. По-прежнему так считаете?

– Нет, моя точка зрения поменялась. Есть Семак, Радимов поднимается, и вполне возможно, что следующий тренер «Зенита» будет русским. Конечно, не завтра и не послезавтра, но к этому все равно придет. Почему я назвал именно их? У них есть зарубежный опыт, они знают иностранные языки, поэтому с легионерами легко общаются. Они знают западный менталитет и сами поменялись, проживая за границей. Они не будут тренерами-диктаторами – такие сегодня уже не работают. Тарасов и Бесков сегодня не могли бы работать. Несмотря на величину своего таланта. Командная педагогика и методы управления командой у них были другими.

Нам повезло, что в российский футбол пришли Хиддинк, Адвокаат, Спаллетти, Виллаш-Боаш. Это очень видные даже по западным меркам люди, они очень многое нам дали. А Капелло? Он просто заложник отсутствия талантов в сборной команде, которую ему доверили, но он многому научил этих ребят.

– Вы общались со всеми тренерами «Зенита» за последние полвека. Кто из них наиболее вам импонирует?

– Они все разные. У всех есть свои достоинства и недостатки. Морозов был генератором идей. Зонин поднял «Зенит» до определенного уровня. Его гениальность в том, что он областную «Зарю» сделал чемпионом Советского Союза. Это был дерзкий вызов, его команда играла здорово.

У нее уже тогда был голландский стиль, с сильными флангами и взаимозаменяемостью. В «Зените» Герман Семенович тоже ставил игру. Юрий Андреевич Морозов до чемпионства не дошел, а Павел Садырин, подбирая у Морозова и «Зенит», и ЦСКА, сделал их чемпионами. У него была настырность, которая позволила добиться своего.

– Вы как-то отметили, насколько ревниво Павел Федорович относился к вашим комментариям.

– Даже пытался снять с работы, хотя мы были друзьями. Мы могли с ним ссориться, но много было и хороших моментов.

– С другими героями репортажей ссориться не приходилось?

– Однажды был потрясающий разговор с Сергеем Веденеевым. Он был цепким футболистом, выступал на позиции опорного полузащитника, тогда их называли «волнорезами», и его было не пройти. И вот в одном из репортажей я сказал: «Веденеев в прекрасном подкате отнял мяч... А отдал чужому!». Сергей меня спрашивает потом: «Зачем вы сказали, что я отдал чужому?». «Но ведь я сказал перед этим, что был прекрасный отбор». – «Вот и прекрасно, и надо было на этом остановиться!»

Представляешь, говорю ему, каким будет репортаж, если я все время буду останавливаться? С тех пор я окончательно понял, что нужно дистанцироваться от игроков. Это, кстати, касается и тренеров. Ведь Садырин фактически стал жертвой близких отношений с футболистами. Они все были одной семьей, на Садырина и смотрели, как на своего, а он-то тренер, он должен от них требовать.

– Для того, кто сидит перед телевизором, комментатор существует как бы сам по себе. Большинство даже не догадываются, что за всем этим стоит целая команда.

– Очень важно при этом доверять тем, с кем работаешь. Мой режиссер – это, конечно, Эрнест Серебренников. Даже сейчас, когда он уже не сидит «на кнопках», звонит в перерыве, что-то подсказывает, корректирует меня.

– Что скажете о комментаторах нового поколения?

– У молодых фантастическая подготовленность, они даже иногда «перекармливают» этим зрителя. Они забывают, что в репортаже главное – это поймать и вести мелодию игры.

А они предпочитают блистать эрудицией. И это сразу чувствуется. Нет хороших редакторов, которые вовремя сказали бы: парень, не уходи в эту сторону, побудь еще здесь. Есть комментаторы, которые просто любуются собой, забывая о том, что профессия журналиста в общем-то вторична. Главные – это те, о ком ты рассказываешь, а не ты. И в футболе то же самое. Перед тобой две команды, это они на телеэкране – вот о них и рассказывай. И аккуратненько помогай телезрителю понять, что там происходит.

– Как вы, кстати, относитесь к экспериментам по трансляции матчей без комментариев?

– Это глупо, это надо трем – пяти людям. Комментатор все равно знает больше, он готовится к матчу, следит за всем. К тому же многие болельщики элементарно не разбираются в правилах игры. Еще комментатор нужен потому, что с ним хочется спорить. А самый высокий класс, это когда человек сидит на диване перед телевизором и ловит себя на мысли, что думает так же, как я.

На все, что отражает телевизионная картинка, я должен отреагировать. Первый признак непрофессионализма, когда человек говорит «поперек» картинки: там одно происходит, а он говорит совсем о другом. Зачем тогда он сел к микрофону? Он же не на радио работает. Комментатору нужно стремиться к тому, чтобы человек на диване сам пришел к нужным выводам, нельзя навязывать ему свое мнение. Кто мы такие, чтобы говорить, например: «Как может Индзаги делать такую замену?». Да, он молодой тренер, но это Индзаги, он получил категорию ПРО, а большинство комментаторов даже в футбол не играли. Они же не знают возможностей конкретного игрока в конкретный день.

Я и сам попадал в подобные некомфортные ситуации, когда удивляешься, что какого-то футболиста не поставили, а потом выясняется, что у него насморк. Никто, кроме тренера, не знает, по какой причине вышел или не вышел тот или иной игрок. Я часто вижу, как тренеры на предматчевых тренировках стоят и как будто нюхают своих футболистов.

– Не в том смысле, как Садырин обнюхивал игроков после выходных?

– Нет, да и не надо ему было этого – он и так все видел... Тренер ходит и смотрит, кто и как работает, какие у них глаза, нет ли лености, апатии. Это целая наука – понять, кого поставить на игру. Здесь уже интуиция включается, чтобы выбрать из двух похожих одного в стартовый состав. И личные отношения при этом не влияют на выбор. Не случайно же Виллаш-Боаш не раз повторял, что Кержаков ему нужен, уже после всего, что Саша о нем наговорил. В свое время Спаллетти разглядел Смольникова и стал выпускать его вместо Анюкова. Но пока Смольников не появился – играл Анюков, несмотря на то что Александр два года не разговаривал со Спаллетти. А капитанскую повязку Саша отдал, потому что обиделся на других игроков. Они привыкли видеть в капитане того, кто вышибает премиальные. Они же профессионалы, они хотят больше денег заработать.

– А раз профессионалы, у них все это должно быть в контрактах прописано...

– При Дике Адвокаате премиальные за каждую победу получали все, включая запасных, не выходивших на замену. При Лучано Спаллетти эту систему отменили: осталась небольшая премия за победу, а в конце сезона – подсчет бонусов в зависимости от занятого места. Вот с этого и начались скандалы Спаллетти с русскими игроками, прошла первая трещина. Но тренер сказал: это не я, это клуб решил. Но ряд игроков посчитали, что это было сделано неправильно. Они привыкли к тому, что зайдет руководитель и скажет: «Обыграли «Спартак»? Получите двойные премиальные!».

Историй такого рода я знаю немало. Но моя задача – не сказать лишнего. Я должен 24 часа следить за происходящим, быть полностью информированным, но с «Зенитом» у меня джентльменское соглашение: я секретов не выдаю.

– Благодаря своей информированности вы наверняка можете провести любой репортаж «на классе». Но сколько времени на самом деле занимает подготовка к отдельному матчу?

– Она фактически идет постоянно. Моя внучка Алиса – ей 15 лет (она меня Геной зовет) – спрашивает: «Гена, ты что, опять репортаж ведешь?». А я просто фразы проговариваю.

– Вам, как и спортсмену, приходится следить за своей формой.

– Конечно! Практически, ведя репортаж, я играю в футбол. Живу этим. Играю в футбол у микрофона уже более сорока лет. Поддерживать себя в таком состоянии помогает образ жизни. Обязательно хожу в баню – не реже одного раза в неделю. Если есть возможность, посещаю бассейн. Дома оборудовал себе маленький тренажерный зал, кручу педали.

– На велосипеде не ездите?

– На улицах народу много, а у меня есть проблема: меня узнают. По этой же причине не могу ездить в метро. Самое неприятное, когда спускаешься туда поздно вечером, и очки темные наденешь, и кепку натянешь, а какой-нибудь выпивший пассажир на весь полупустой вагон начинает рассказывать: да это же Орлов! Это жутко неприятно, но такова оборотная сторона популярности. Хотя глупо было бы спорить с тем, что я всю жизнь работаю, чтобы быть известным. И когда в футбол играл, был на подиуме, а уж когда стал комментатором – тем более.

Подготовил Максим БЕРЕЗНИЦКИЙ

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 039 (5412) от 06.03.2015.