Галина Леонидовна Карасева

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

Мы все еще ждем понимания

Мы беседовали с Галиной Леонидовной накануне 11 апреля – Международного дня освобождения узников фашистских концлагерей. Сейчас уже трудно представить, но более сорока лет после окончания войны в стране предпочитали не вспоминать, что среди ее граждан живут те, кто в детстве страдал в фашистских застенках. Никто не думал помогать им, а попросить прощения за то, что не защитили, – тем более. Эта тема болезненна и сейчас, хотя с окончания войны минуло 70 лет.

– Галина Леонидовна, почему, на ваш взгляд, советское государство не прониклось жалостью к тем, кто в детском возрасте перенес столько страданий, не по свой воле оказавшись в руках врага?

– Понимание пришло, но слишком поздно, в 1988 году, когда многие, пережившие детьми ужасы заключения, ушли из жизни. В том году по инициативе Альберта Лиханова, лидера советского Детского фонда, состоялась первая всесоюзная встреча бывших малолетних узников фашистских застенков, лагерей, гетто, тюрем. Именно Лиханов первым от имени общества произнес это слово – «простите», глядя в лица давно уже взрослых мужчин и женщин.

До сих пор с волнением вспоминаю его слова: «Простите нас за то, что слишком, увы, жестокосердны окружающие вас люди, не научившиеся сострадать чужой судьбе... И хотя вы уже далеко не дети, наш фонд считает своим священным долгом представлять и защищать ваши интересы». В этом же году был создан союз малолетних узников.

А раньше все мы, кому выпала такая судьба, жили с ношей непонятной своей вины, с пятном недоверия. Мы неохотно говорили о своем военном прошлом. Посмотрев на мою анкету, мне не разрешили дальше сдавать экзамены, когда я стала поступать в университет. Я скажу вам больше – многие члены нашего общества не имеют даже среднего образования. Они были вынуждены выживать, начав трудиться в подростковом возрасте, несмотря на подорванное в неволе здоровье.

Вы спрашиваете, почему государство отгородилось от нас? Точно ответить на этот вопрос и сейчас сложно. В письмах, которые мы получали в ответ на наши обращения, была в основном одна формулировка – «вы не были в действующей армии». Да, не были, но погибали: почти пять миллионов советских детей оказались в плену – выжил только один ребенок из десяти. А если вдуматься, то по большому счету несовершеннолетние узники фашизма – особая категория фактических участников войны из числа мирных граждан.

– Можно сказать, что теперь такое понимание есть и у власти, и в обществе?

– Не совсем. Хотя с оглаской нашего существования, созданием общественной организации нам стали оказывать помощь, особенно наши региональные власти, но проблемы остались.

– Давайте сначала расскажем, что представляет собой ваша организация.

– Сегодня она объединяет 11 600 несовершеннолетних и 55 совершеннолетних узников концлагерей. Средний возраст членов нашего общества – 75 – 80 лет. Каждый год мы теряем более тысячи человек. В основном уходят те, кто попал в лагеря в двух – пятилетнем возрасте. У нас есть центральный совет. В него входят все руководители районных отделений обществ малолетних узников, которых в Петербурге 20. Им известно все о своих подопечных, кто как живет, кто в чем нуждается. Не все выходят из дома, не все имеют семьи, многие уже не встают с постели. Но никто не забыт ни в повседневных нуждах, ни в праздники, когда обязательно надо поздравить каждого, поддержать добрым словом.

– Поясните, кто имеет право считаться малолетним узником? Некоторые предполагают, что это и те дети, которые оказались в оккупации и вынуждены были работать.

– Нет, это не так. Бывшие малолетние узники – дети, которые в годы войны, находясь на оккупированной территории, были насильно вывезены и помещены в концлагеря, трудовые лагеря и другие места принудительного содержания, созданные фашистами и их союзниками. Это подтверждается документально. Такими сведениями располагает ФСБ.

– В каких лагерях томились бывшие малолетние узники, ныне живущие в Петербурге?

– В Ленинградской области было сорок концлагерей. В тринадцати содержались военнопленные, в восьми – военнопленные и мирное население, в остальных тоже мирное население. Больше всего лагерей находилось в Гатчине – шесть, были лагеря в Сланцах, Кингисеппе, Волосове и т. д. Вместе с матерями там мучились и погибали дети, многие после того, как у них забирали кровь. Мы с мамой оказались в оккупации, потому что лето проводили в Волосовском районе. Немцы нас забрали, когда им от предателя стало известно, что к нашей соседке приходил партизан.

И отправили в концлагерь Понары вместе с узниками вильнюсского гетто. Уцелели мы чудом. У многих членов нашего общества такая же военная судьба.

Сегодня среди нас 267 бывших малолетних узников, которые прошли страшные лагеря смерти – Освенцим, Бухенвальд, Дахау, Маутхаузен, Штудгард и другие. 27 марта наша организация в связи с 70-летием Победы и Международным днем освобождения узников концлагерей пригласила на встречу тех, кто томился в концлагерях смерти. Встреча прошла в сердечной обстановке. Собравшихся поздравила вице-губернатор Ольга Казанская и детская студия дома культуры «Троицкий». Жаль, что смогли прийти только семьдесят человек из двухсот шестидесяти семи.

– Ваши товарищи по несчастью рассказывают о том, что им пришлось пережить во время войны?

– Очень неохотно. Но я считаю, что делать это обязательно нужно, особенно сейчас, когда так неспокойно в мире. Когда нас приглашают в школы, мы рассказываем ребятам, что такое нацизм, к каким бедам и человеческим страданиях может привести фашизм. Учим их добру, толерантному отношению друг к другу, вниманию к пожилым. Некоторые члены нашего общества подчас сетуют, что не находят понимания у своих молодых родственников.

– Галина Леонидовна, вы возглавляете общество уже двадцать лет. Большой срок. И тем не менее регулярно сталкиваетесь с проблемами, которые до сих пор не решены на государственном уровне. В чем они заключаются?

– Основная проблема в том, что на бывших несовершеннолетних узников фашистских лагерей в полной мере не распространяется закон «О ветеранах», хотя 6 октября 1989 года вышло постановление за # 825, а затем 15 октября 1992 года и указ президента за # 1235, которые подтверждают, что, в соответствии со статьями 14 и 15 закона «О ветеранах», мы имеем право на такие же материально-бытовые льготы, что и инвалиды и участники войны. Однако это нормативные акты, но не закон.

Должен быть принят федеральный закон, но его нет, хотя Законодательное собрание Санкт-Петербурга представило соответствующий проект в Государственную думу, причем уже в третий раз, еще в 2013 году. Проект отвечал духу исторической справедливости. Но правительство РФ отказалось его поддержать. Считаю, что это не-справедливо по отношению к тем, кто в детстве пережил муки ада. Подумайте только, даже двух- и трехлетние малыши знали, что плакать им ни за что нельзя – убьют. Сегодня они – пожилые люди, у которых нет сил ходить по кабинетам с просьбой помочь им в решении жилищных и других вопросов.

– Но ведь есть целый ряд льгот, которые все же им доступны – не так ли?

– Да. За коммунальные услуги мы платим 50%, желающие могут бесплатно получить «тревожную кнопку», нуждающимся предоставляются лекарства по льготному перечню, можно рассчитывать на социальное такси, услуги сиделки, однако право на государственную пенсию по инвалидности, как жители блокадного Ленинграда, мы не имеем. Решение жилищного вопроса переложено на региональный бюджет. Здесь мне хочется сказать спасибо прежнему и нынешнему губернаторам Петербурга, которые все же нашли возможность решить жилищную проблему некоторых наших товарищей. Поблагодарить комитет по социальной политике, хорошо помогающий нам. Хотелось бы еще, чтобы в медицинских учреждениях предоставляли возможность бывшим несовершеннолетним узникам получать достойное обслуживание.

– Галина Леонидовна, расскажите, как ваше общество станет встречать 70-летие Победы?

– Мы будем принимать участие во всех праздничных городских мероприятиях. И, конечно, поздравим бывших узников с праздником.

Подготовила Марина ЕЛИСЕЕВА

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 063 (5436) от 10.04.2015.