Борис Федорович АПАРИН

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

Земля уходит из-под ног

Процесс деградации почв называют сегодня «тихой смертью» планеты. Когда массово вырубают деревья или становится грязной вода в наших реках и водоемах, это заметно всем. А почва не кричит о своей беде – она просто незаметно исчезает. Чтобы обратить внимание на эту проблему, Генеральная Ассамблея ООН объявила 2015 год Международным годом почв. На призыв уже откликнулись петербургские ученые и специалисты в этой области. 5 декабря, как мы уже сообщали, северная столица по инициативе Музея почвоведения, который возглавляет наш сегодняшний гость, впервые отметила Всемирный день почв.

– Борис Федорович, один из лозунгов, под которым петербургские почвоведы провели эту свою недавнюю акцию, – «SOS. Спасите наши почвы!». Неужели все так плохо?

– Проблема чрезвычайно острая. От почвы зависит, будем ли мы в будущем обеспечены питанием. По статистике, 90% продовольствия мы получаем от земли, и альтернативы этому нет. Но количество пахотных земель резко уменьшается. В год в мире исчезает примерно шесть миллионов гектаров – асфальтируется, идет под горнорудные разработки, заливается водой под постройку ГЭС и так далее. Уже потеряно продуктивных земель столько же, сколько сегодня используется в земледелии.

Хорошие урожаи сейчас можно получить только с 22% почв всего земного шара. А больше половины вообще невозможно возделать – то горные условия, то холодно либо, наоборот, очень жарко, дефицит воды или ее избыток... И резервы для расширения пахотных угодий уже практически исчерпаны.

Я своим студентам такой пример привожу: вот у вас есть блин, представим, что это весь почвенный покров. И если мы каждый раз себе какой-то кусочек от него отрезаем, то он уменьшается. А едоков-то все больше становится! Сегодня на земле 7 миллиардов человек населения. А к 2050 году, по прогнозам, будет 9 миллиардов. Чем их прокормить?..

Россия лучше многих стран обеспечена почвенными ресурсами, которые можно использовать в земледелии.

Однако 30% пахотных почв больны (истощены, разрушены, засолены, опустынены и т. д.). Взять наш чернозем – «царя почв» по выражению В. В. Докучаева. Его в целинном состоянии в России практически не осталось, кроме 2 – 3 заповедных участков. Состояние чернозема оставляет желать лучшего. Но, если вылечить почвы и поднять их плодородие, Россия может стать одним из ведущих в мире производителей продуктов питания. Были бы желание и воля.

– А есть такие прогнозы – через сколько лет человечество ждет дефицит продовольствия при сегодняшних темпах потери почвы?

– Есть. К 2050 году количество пахотной земли на одного человека в среднем будет ниже критического уровня. Но уже сегодня, по международным данным, 800 миллионов человек голодают. А два миллиарда из семи не получают полноценной пищи. Это потому, что хорошей земли не хватает, а плодородие почв падает из-за неправильного ее использования. Вот и захлестывает Европу поток мигрантов. Почва сегодня как никогда нуждается в помощи человека. Нельзя же все время из нее только черпать. Возможности естественного воспроизводства плодородия за счет собственных ресурсов почвы не безграничны.

– Это ведь очень медленный процесс?

– Да. На восстановление естественного плодородия почвы после снятия антропогенной нагрузки требуется от 50 до 150 лет. В зависимости от степени ее деградации. И это неудивительно. Природа на создание почвы затрачивает тысячи лет. Давайте сравним. Сколько лет у нас в городе растет дерево? Около 60, редко когда до 100 – 200 доживает. А вот зрелым почвам Ленинградской области – порядка 4 – 5 тыс. лет, черноземам – 7 – 9 тыс. лет, а есть почвы и с еще более солидным возрастом. При этом человек уничтожает их за минуты...

– Считается, что почва выполняет функции санитара. Что имеется в виду?

– В почву постепенно поступают разнообразные органические, минеральные, органо-минеральные вещества. Некоторым из них в природе нет аналогов. Почва принимает, задерживает и преобразует их. Она живая, поскольку насыщена микроорганизмами – в одном грамме их до миллиарда. Я со студентами даже смеюсь по этому поводу: когда нас совсем прижмет голод, можно будет почву поесть... Так вот, эти «домашние» для почвы микроорганизмы принимают, образно говоря, «пришельцев» в штыки. Если почва здоровая, то патогенные организмы в скором времени просто исчезают.

Есть у почвы и другие очень важные функции. Она впитывает в себя осадки. Где ее нет – там потоки воды. Почва сорбирует и задерживает пыль, спасая нас от пылевых бурь... Корень проблемы изменения климата лежит в ней же! Потепление происходит не только из-за того, что у нас предприятия работают и выбрасывают парниковые газы. Неправильно используя почву, мы нарушаем ее дыхание, роль которого в регулировании состава атмосферного воздуха очень велика.

Наши исследования показали: качество жизни населения в городе зависит прежде всего от соотношения площади, занятой почвами и непочвенными образованиями – зданиями, асфальтом и т. п. Чем больше открытой почвы, тем лучше экологические условия. Летом, когда духота и жара, в центре города, где почти везде дома и асфальт, мы себя чувствуем, как рыбы без воды. А зашли в парк – и ах, как свободно дышится... Мы думаем, что дело в зелени. Конечно, в том числе. Но в большей степени влияет почва, которая регулирует влажностный режим, забирает в себя тепло и очищает воздух. А у нас не понимают этого: на любом свободном клочке почвы хотят что-то сделать, чтобы получать доходы. В итоге формируется психология человека «асфальтовой земли».

– А ведь когда-то землю боготворили, называли и кормилицей, и матерью!

– Да, было время, когда человек к ней совершенно по-другому относился. Существовали праздники, посвященные земле... Разорвалась пуповина, связывающая человека с землей, с природой. И вот к нам в музей приходят дети, мы их спрашиваем: «Откуда берется молоко?» – «Как откуда? Из бутылки». – «А хлеб?» – «В магазине покупаем»...

– А в чем особенность почв нашего города и насколько они загрязнены?

– Из-за переувлажнения почв и опасности наводнений у нас очень быстро рос слой из строительного мусора, бетона, асфальта, металла, пластмассы... В центре Петербурга местами он достигает более четырех метров. Понятно, что на таком субстрате и зеленой травке не прорасти. Естественные почвы, на которых город начинал строиться, оказались погребенными на глубине. Но человеку необходимо рядом хоть кустик посадить. Поэтому с пустыря либо с сельскохозяйственных земель, которые идут под застройку, берутся наиболее плодородные верхние слои

почвы и переносятся в город. Так в наших парках и скверах образовались городские почвы – урбаноземы. Обычно они маломощные, очень часто загрязнены тяжелыми металлами и другими вредными для людей соединениями.

Само по себе содержание загрязняющих веществ не является опасным для человека. Опасно, когда пыль столбом и мы ее вдыхаем. С грязной почвой пытаются бороться так: «Давайте ее соскребем». Соскребли, насыпали очищенную почву. А мимо идет транспорт, предприятия работают. Через пару лет почва будет точно такой же загрязненной. Это сизифов труд. Поэтому городу нужен закон, который поставит заслон загрязнению почв.

– Насколько я знаю, попытки принять закон об охране почв у нас уже был.

– Он давно написан нашими учеными! Но уже четвертый созыв Государственной думы пылит его на полках. Мотивы, казалось бы, благовидные: а зачем? У нас есть законы об охране земель, об охране окружающей среды, об охране воды, в которых так или иначе упоминается почва... Что будет, например, если вопросами здоровья нашей кровеносной системы будет заниматься специалист, который к здоровью отношения не имеет, только знает, что кровеносная система должна работать? Но ведь известно, что у семи нянек... Так и тут – нет целостного представления об управлении здоровьем почв. Под почвой понимают землю в целом, а это разные понятия. И такое передергивание используется противниками законопроекта.

– Кому же он не выгоден?

– В первую очередь тем, кто занимается землепользованием. Если ты выжимаешь все соки из земли, то должен компенсировать почве ее затраты на производство урожая. А они не хотят либо хотят, но не могут. Потому что на это требуются большие деньги, а еще нужна ведь прибыль «мешками». Необходима ответственность землепользователя за эксплуатацию почв. В Петербурге тоже разработан закон об охране городских почв, который очень созвучен закону об охране почв в Москве – там его еще 7 лет назад приняли и уже есть положительный экологический эффект. А у нас закон не проходит – его возвращают со все той же мотивацией.

– А как раньше следили за состоянием почв в городе?

– Идея изучения экологического состояния почв в городе принадлежит Василию Докучаеву. Это был выдающийся эколог, он первым поднял вопрос о драматическом состоянии природной среды в Петербурге и о тяжких последствиях этого для человека.

– Экологическая ситуация была тогда еще хуже, чем сейчас?

– Не то слово! Это сегодня у нас централизованное отопление, а раньше печь топили угольком, дровами, мусором – колоссальный выброс загрязняющих веществ, и это не говоря о промышленном загрязнении. Конечно, не было столько машин, но ведь были лошади. И на улицах накапливались горы навоза. Можете представить себе, какая весной была картина...

Докучаев разработал научную программу по исследованию природы Петербурга и его окрестностей, чтобы выявить ее состояние, влияние на жизнь населения и превратить столицу в парадиз. Эту программу поддержал Александр III, а городской голова Лихачев так проникся идеей, что на исследования думой были выделены хорошие деньги. А потом случилось то, что всегда случается у нас. Когда запахло большими деньгами, Докучаева решили от руководства отстранить. Деньги, как водится, исчезли, исследования прекратились...

Сегодня ученые музея и СПбГУ постарались осуществить идею Докучаева и подготовили фундаментальный научный труд о природе Петербурга. Надеемся, что город воспользуется исследованиями ученых для коренного улучшения экологической среды.

– Несколько лет назад вы подготовили и издали «Красную книгу почв Ленобласти» – по аналогии с Красными книгами растений и животных. Какие почвы сегодня требуют наиболее пристального внимания?

– Мы ставили перед собой задачу найти участки, где остались в ненарушенном состоянии наиболее распространенные для нашей области почвы. Их обязательно нужно сохранить. Они нужны нам прежде всего как эталоны естественной почвы. Если не будет изначальной точки отсчета, никакой мониторинг не даст ответа, как изменились почвы под антропогенным воздействием и какой здесь может быть прогноз на будущее.

Слава богу, в Ленобласти еще остались мало измененные человеком почвы. В Лисине, например, сохранился лесной массив, который относительно слабо подвергся влиянию человека. Еще в 30-х годах прошлого века для участников международного почвенного конгресса заложили серию почвенных разрезов, характерных для Северо-Запада. Спустя 80 лет мы нашли их местоположение. А дальше дело техники: сравниваем, какие изменения произошли за минувшее время. Для нас это уникальный мониторинговый объект, который необходимо сохранить для будущих поколений.

Кроме того, в области есть почвы, редкие для нашей территории, есть, к сожалению, исчезающие и исчезнувшие. «Ну и в чем здесь проблема? – скажет кто-то. – Мало ли у нас исчезает растений и животных...» Но тут дело сложнее. Вместе с почвой исчезнет только ей присущий биоценоз, ее многочисленные обитатели, в том числе и специфические для нее микробиомы, которые ученые еще не успели изучить и понять. Вспомним, что первые антибиотики получены с участием именно почвенных организмов. А перед медициной остро стоит проблема поиска новых лекарств.

– Давайте поговорим о музее. Только в прошлом году вы провели более 3 тысяч экскурсий, большая часть из которых для школьников. Как удается привлечь столько ребят? Ведь слово «почвоведение» ассоциируется с чем-то довольно скучным и узкоспециальным.

– Вот в этом и проблема... Стараемся предложить необычные программы, донести до понимания посетителей отнюдь не простые вещи. В музее у нас своя живность – сверчки, муравьи, жуки, улитки. Важно показать, что почва – дом почти для всего живого. Мы сделали экспозицию «Подземное царство» – дети как бы идут ходом крота или дождевого червя. Спускаешься внутрь почвы и видишь ее строение: там корневая система, там личинка, там крот сидит, там заяц спрятался. Заходишь в одну почву, потом в другую – так мы показываем ее разнообразие. И все сопровождается мультфильмами. Идея оказалась очень привлекательной для школьников. Когда были Детские дни, музей посетили около трех тысяч человек.

– У вас ведь не просто музей, это научно-исследовательская площадка.
Чем вы занимаетесь в лаборатории?

– Нашей коллекции почвенных монолитов почти столько же лет, сколько и музею, – 110. Сегодня это национальное достояние России. В мире нет аналогичной коллекции. Особая научная тема сейчас – изучение химического загрязнения почв, в том числе радиоактивными элементами. Радиоактивное загрязнение – это результат ядерных испытаний и ядерных катастроф. Они накрыли фоном почти всю территорию страны. Наши почвенные монолиты, отобранные до ядерной эры, дают возможность сравнить, насколько почва загрязнена сегодня, и построить модели прогноза их будущего состояния.

Мы разработали свои оригинальные подходы к классификации городских почв, которые сильно отличаются от других научных школ мира. И на основании новой классификации недавно создали почвенную карту Петербурга. Пока такой нет ни у одного города. Карта дает научную основу для изучения загрязнений с учетом текущего состояния почвы. Жаль только, что наши разработки пока не используются.

– При этом Петербург – родина научного почвоведения в мире. Как получилось, что пропал интерес к использованию научных достижений в этой области?

– Разрушена плановая научно обоснованная система управления плодородием почв, которая обеспечивала регулярный контроль за их состоянием. Старая система земледелия развалена, а ничего нового взамен не создали. Надеялись, что рынок сам все расставит по местам. Но что-то не получается. Сегодня фермеру не до науки, лишь бы свести концы с концами. На своей сотне гектаров земли он не может организовать систему севооборота, вынужден возделывать на потребу рынка монокультуру. В результате почва деградирует. Органических удобрений нет, минеральных не хватает. Не наступаем ли мы в очередной раз на одни и те же грабли?

Знаете, благодаря чему мы сегодня еще получаем хороший урожай? В конце 1940-х – 1950-е годы в стране осуществлялся так называемый великий сталинский план преобразования природы. На самом деле это был план Докучаева. Суть его в достижении гармонии человека с природой. Для этого требовалось в черноземной полосе исправить губительные для природы последствия неразумной деятельности ее мнимого господина: прекратить эрозию почв, повысить их плодородие, улучшить гидрологический режим степей. Для этого были посажены сотни тысяч гектаров лесополос. Затем были осуществлены государственные программы мелиорации и химизации земледелия. Труд наших дедов и отцов – вот что нас еще спасает! А что мы оставим нашим потомкам?..

Подготовила Юлия ДАЛЬСКАЯ

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 015 (5388) от 30.01.2015.