Александр Владимирович СТЕПАНОВ

ФОТО Александра ДРОЗДОВА

Свет клином сошелся

— Александр Владимирович, в вашей переписке двухгодичной давности с инстанциями — буквально воззвания о помощи: «Город наступает на обсерваторию!». Но сейчас идет застройка — и обсерватория не возмущается. К примеру, в защитной зоне будут строиться еще два гипермаркета, и, по закону, застройщики должны согласовать проект у обсерватории. Вы дадите согласование?

— Уже дал. Эти сооружения низкие, и по сравнению с шоссе эти гипермаркеты — ерунда. У нас ведь основная проблема — дорожное освещение. Я пять лет боролся против расширения дороги М-20 (федеральная трасса. — Ред.), но ее провели по нашей территории. Николай I отвел железную дорогу от Пулкова, а современные правители не смогли отвести шоссе. Город сказал: делать дорогу в обход — дорого, там частная собственность. Но кто продавал те земли?! Ведь это были сельхозугодья.

Два года назад меня пригласил депутат ЗакСа Вячеслав Нотяг — объясниться по поводу того, что якобы вся территория ГАО РАН разделена на земельные участки и 90% продано в частную собственность (такая информация появлялась в СМИ. — Ред.). Я сказал: «Хочу вас разочаровать — ни пяди территории Пулковской обсерватории не продано».

Потом начали говорить: «Застраивается защитная зона!» Недавно, кстати, я получил очередной депутатский запрос на эту тему. Не знаю, с какой стати депутаты начали волноваться — раньше они нам не помогали.

— Вы в свое время хотели обращаться в комиссию по Генплану, чтобы защитную зону сделали рекреационной — тогда и застройки бы не было. Кроме того, настаивали, что Правила землепользования и застройки нужно дополнить параметрами, необходимыми для благоприятного астроклимата. Наконец, два года назад поднимался вопрос о создании буферной зоны вокруг обсерватории. Хоть что-нибудь из желаемого сделать удалось?

— Я обращался в комиссию по Генплану и даже встретил понимание. Но имелась в виду не вся защитная зона, а участок между обсерваторией и «Экспофорумом». Этой рекреационной зоны пока нет — надо все время о себе напоминать. Недавно обсерваторию посетил вице-губернатор Марат Оганесян, мы говорили о том, что территория между «Экспофорумом» и обсерваторией не должна застраиваться — и он с этим согласен.

Насчет параметров для астроклимата — да, я подавал это предложение, но оно не было внесено в Правила землепользования и застройки. Единственное, чего нам удалось добиться в феврале 2014 года, — создание зон охраняемого ландшафта с севера и запада от обсерватории. Раньше обсерватория была открыта с этих сторон, а с февраля 2014 года зоны охраняемого ландшафта установлены.

Создание буферной зоны вокруг обсерватории действительно обсуждалось, но и ее так и нет. Будем дальше действовать: мы добиваемся внесения обсерватории в список ЮНЕСКО отдельным объектом. Это обеспечило бы дополнительную защиту. Пока не удалось. Но необходимые документы послали, ждем следующей сессии ЮНЕСКО.

— Документы, регламентирующие хозяйственную деятельность в защитной зоне, трактуются неоднозначно. В 1945 году Совнарком, а затем Исполком Ленсовета ввели запрет на промышленное и крупное жилищное строительство в защитной зоне, а иное строительство — с согласования обсерватории. Нынешний городской закон «О правилах землепользования и застройки» фактически дает право строить почти все — было бы разрешение обсерватории. Как вы сами трактуете эту хитрую формулировку в законах?

— Я понимаю так: воспрещается крупное жилищное и промышленное строительство, а всякое иное — с разрешения дирекции обсерватории.

Промышленного строительства здесь нет: заправки и магазины — это не промышленная застройка. К тому же с заправок мы немного зарабатываем: у нас пять подстанций и за транзит электричества обсерватория получает дополнительные средства на развитие. Я пытался найти у архитекторов и юристов термин «крупное жилищное строительство» — такого термина нет. Поэтому мы определяли сами, что является крупным жилищным строительством. Думаю, это здания выше шести этажей.

Город расширяется, и нам стоять совсем уж насмерть — нельзя. Строить «Экспофорум» обсерватория разрешила, потому что их представители три богоугодных дела сделали. Во-первых, появилось приличное место для международных конференций, а то нам для симпозиума Европейского астрономического общества пришлось зал гостиницы «Пулковская» арендовать за большие деньги. Застройщики «Экспофорума» обещали скидку. Второе: нам наконец-то воссоздали Меридианную дорожку. И третье, буквально богоугодное дело — восстановлен храм Смоленской иконы Божией Матери архитектора Кваренги. И «Экспофорум» все-таки в двух с лишним километрах от обсерватории.

Что касается «Планетограда», то инвестор Morgal Investments к нам уже пять лет приходит. Я объяснил: есть ограничения по высоте строений, по освещению, и поскольку вы можете ухудшить световую обстановку, нужно что-то делать для Пулкова. В договоре написано, что инвестор построит ограду длиной 1,5 км и высотой не менее трех метров, чтобы население «Планетограда» не хлынуло в наш парк. А вдоль ограды будут деревья с пышными кронами.

— Ограда защитит от толп, но не от засветки.

— Защитят ограда и кулиса зеленых насаждений. У нас ограничения такие: фонари — не выше 8 метров (на Пулковском шоссе уже 20-метровые фонари!) и колпаки специальные, 20 градусов наклон от горизонта. Кроме того, инвестор обещал подвести нам 6-киловольтный кабель: для наших инструментов важно резервное питание. Мы вообще-то должны получать электроснабжение первой категории, но этого нет.

...И, к слову, нужно принять во внимание, что с 27 сентября 2013 года все разрешения о застройке защитной зоны должны, как оказалось, выдаваться Федеральным агентством научных организаций (ФАНО теперь управляет имуществом научных учреждений. — Ред.). Я, правда, совершил ошибку, выдал разрешения в течение этого года — дело в том, что нет документа, из которого следует, что за разрешением нужно обращаться в ФАНО. Вот мне сейчас пришло опять две заявки на строительство — я их отправляю в ФАНО и попрошу агентство написать в Смольный, что потенциальные застройщики должны обращаться в Москву.

На агентство, думаю, инвесторы будут оказывать давление. Почему инвестор «Планетограда» прошел «на ура»: инвестиции — 104 млрд рублей. Возможно, есть противники этого проекта. Возможно, лоббируется высокоэтажное строительство. Год назад появился такой рекламный ролик: человек на автомобиле поднимается на Пулковскую гору, и там «прекрасные» виды — справа обсерватория, а сразу после нее высятся 30-этажные здания. Вот чего нельзя допустить — бетонных джунглей, как у КАД.

Я Ирине Юрьевне Ганус (зампред комитета по науке и высшей школе. — Ред.) на ее запрос о влиянии застройки ответил: «Конечно, влияет отрицательно». Но для нас основные источники повышенного светоизлучения — Пулковское шоссе со стороны города, аэропорт, находящийся вне защитной зоны, и дорога М-20 после ее расширения в защитной зоне. Планируемое Morgal Investments четырехэтажное строительство при соответствующем ограничении не будет превышать существующую засветку. Это наши предварительные оценки.

— Вы опасаетесь застройки многоэтажками. Но как это возможно, если обсерватория прописала обязательные ограничения для застройщиков? Правда, в ограничениях наряду с конкретными есть и такие: «облицовка зданий должна быть выполнена из материалов, не отражающих свет», чего в природе, кажется, не бывает. Или отопление в новом квартале должно осуществляться без выброса в атмосферу продуктов горения и тепла — что тоже вряд ли возможно.

— Насчет того, что не смогут построить многоэтажки. А как смогли дорогу расширить?

Под неотражающими материалами мы имеем в виду шероховатые поверхности. Конечно, какое-то отражение есть, но оно рассеянное.

Котельные должны быть газовые — не мазутные и не на угле. У обсерватории есть газовая котельная — она нам не вредит выбросами. Ограничения будут установлены, когда появится проект котельной — обычно речь в таких случаях идет об определенных мощностях.

— Понятно, почему застройка так нервирует, в частности, градозащитников. Никто им не может сказать: «Вот научная работа, в которой все доказательства того, что застройка не повредит».

— Но тогда нам на каждый проект нужно будет писать пространное техническое задание. Это очень сложный процесс. Думаю, нужно основываться на расчетах, которые в свое время сделали наши специалисты А. А. Попов и В. Л. Горшков. Если градозащитники хотят видеть конкретные значения — пусть приезжают, покажем. Наши наблюдатели степень засветки определяют экспериментальным путем, есть многолетняя статистика параметра «сигнал/шум».

Я разрешил заведующему лабораторией — у нас есть такой замечательный энтузиаст, Елена Рощина, которая и в университете преподает, — привлечь молодежь к восстановлению телескопа «Сатурн». Вот эти ребята жалуются, что якобы будет мешать засветка от «Планетограда». Но они астрономы-любители, а любители думают, что знают больше профессионалов.

Конечно, если засветка будет и дальше нарастать, мы потеряем несколько звездных величин. Но я прямо спрашивал у главы пулковской астрометрии А. В. Девяткина: «Александр Вячеславович, будешь наблюдать?» — «Буду». Потому что объекты и 16-й, и 18-й величины тоже чрезвычайно интересны. Даже Луну важно наблюдать: Пулковская обсерватория недавно выступила с проектом — два телескопа поставить на лунном экваторе и наблюдать альбедо Бонда (доля всего падающего света, отраженная сферическим небесным телом; понятие введено американским астрономом Бондом. — Ред.). Практический выход — прогнозирование климата Земли.

— Впервые предложения перенести обсерваторию на Кольский полуостров прозвучали в 2006 году. Даже в астрономических кругах говорят, что Пулковская обсерватория, как любая, вросшая в город, уже не может выполнять наблюдения мирового уровня.

— Как же?! Ваш покорный слуга, сотрудник Пулковской обсерватории — член бюро Европейского астрономического общества, это соответствует мировому уровню.

Наши недруги, и даже некоторые коллеги, говорят: «Пулковская обсерватория — это музей». Но с 1995 года растет количество наших публикаций и цитирований. По данным Scopus (база данных для отслеживания цитируемости ученых. — Ред.), обсерватория по числу публикаций в высокорейтинговых журналах среди российских научных учреждений на 16-м месте. Мы опережаем Физтех им. Иоффе, Физический институт РАН им. Лебедева, СПбГУ. У нас есть сотрудники, у которых индекс Хирша — 43 (индекс, опирающийся на количество научных публикаций и цитирование; индекс выше 30 считается очень высоким. — Ред.).

И потом, почему-то многие думают, что Пулковская обсерватория ведет наблюдения только отсюда. Но уже в 1906 году пулковский астроном А. П. Ганский ездил в Крым — искать место для новых пулковских инструментов. Потому что засветка города уже тогда была. В 1906-м!

Когда перед обсерваторией начали ставить серьезные задачи прикладного значения, наши астрономы в 1960-х годах выехали в Чили для наблюдений объектов южного неба, наблюдали на Кубе, в Боливии. С 1950-х годов Пулковская обсерватория имела семь баз — в Армении, Азербайджане, Украине, Таджикистане... Но с развалом Союза мы их потеряли. Сейчас восстанавливаем базу в Чили: в 1973 году к власти пришел Пиночет, и нашей экспедиции пришлось спешно выехать. Через 40 лет пулковские астрономы вернулись в Чили, почистили контакты системы управления, помыли зеркало телескопа АЗТ-16, поставили матрицу — и телескоп заработал. Публикаций пока нет — мы пробные наблюдения провели. Но будем наблюдать по разным программам, в первую очередь по астероидно-кометной безопасности.

То есть нет ситуации, будто мы лишаемся возможности наблюдать. Мы, кстати, еще лет 15 назад перевезли в Италию в обсерваторию «Кампо Императоре» наш прекрасный телескоп АЗТ-24. Наблюдаем в автоматическом режиме: наш завлаб Аркадий Александрович Архаров управляет телескопом прямо из Пулкова. Причем если астроном в течение жизни одну сверхновую наблюдал — это счастье, а мы наблюдаем сверхновые в инфракрасном диапазоне почти каждый год.

На Кавказе близ Кисловодска у нас Горная астрономическая станция, проводящая регулярные наблюдения Солнца более 60 лет. Недавно мы установили там звездный телескоп МТМ-500М.

— Перечень проектов Пулковской обсерватории длинный, не назовете ли те, которые выполняются именно из Пулкова? По госзаказу, по международным обязательствам.

— Госзаказ, например, — наблюдения по программе астероидно-кометной безопасности: Крымская обсерватория не все потенциально опасные объекты может отследить, иногда они с севера идут, а кто там будет наблюдать? Шведы перенесли все свои инструменты на юг. А мы даже на Шпицберген ради этого организуем экспедицию.

В Пулкове есть уникальные инструменты — например, 26-дюймовый рефрактор, их в мире единицы. На этом телескопе ведется изучение двойных звезд и определение параллаксов,

т. е. измерение расстояний, близких к Солнцу карликов, которые трудно наблюдать в более южных обсерваториях. Кроме того, пулковские автоматические инструменты быстрые, поворотливые, и мы можем оперативно следить за небесными объектами. На телескопе ЗА-320М в Пулкове получена треть — треть! — мировых данных об астероиде 2008ТС, выпавшем в Судане, а в 2014 году открыли необычный режим вращения астероида 2012DА14. Недавно «на кончике пера» наши небесные механики обнаружили вторую планету в Альфа Центавра. Экзопланеты — тоже госзадание.

В Пулкове, кроме того, три солнечных оптических телескопа и всепогодный Большой Пулковский радиотелескоп (БПР), который дает регулярные данные об активности Солнца. Диапазон БПР таков, что застройка ему не мешает. Более того, Пулковская обсерватория инициировала программу развития Национальной службы Солнца — С. В. Салихов (директор департамента науки и технологий Минобрнауки. — Ред.) обещал дать на это 55 млн рублей.

Обсерватория участвует в крупных международных космических проектах: «Радиоастрон», «Интеграл», «Планк», «Миллиметрон», GAIA. Все пулковские астрометрические инструменты ориентированы на GAIA (космический телескоп Европейского космического агентства, выведен на орбиту в декабре 2013 года. — Ред.). Важно, что Пулковская — единственная в мире крупная обсерватория, выполняющая наблюдения на 60 градусах северной широты.

Более того, Пулковская обсерватория — это настоящий академический поселок. Здесь филиал Специальной астрофизической обсерватории РАН, лаборатория Института прикладной астрономии РАН, Сейсмическая станция геофизической службы РАН, основанная более 100 лет назад академиком кн. Б. Б. Голицыным.

— Подсчитано, что земля защитной зоны, если будет отдана под застройку, принесет городу от 40 до 60 млрд рублей. Но научные проекты ведь дороже? Действительно ли перенос научного учреждения отсюда невыгоден?

— Конечно. Более того, это будет преступление перед наукой и мировой культурой.

...Я, кстати, нашел понимание у губернатора Г. С. Полтавченко. Он был здесь на праздновании 175-летия обсерватории, спрашивал, что нам нужно. Я сказал, что необходимо восстановить наше опытное производство астрономических инструментов. Он спросил: «Сколько нужно денег?» Ну, говорю, если мы за 3 — 4 года получим 300 млн рублей, то приведем обсерваторию в надлежащее состояние. Его сопровождающие говорят: «Так переходите к нам, в город!» Это была, конечно, шутка. ГАО РАН — федеральное учреждение, и город ни копейки не имеет права нам давать. Правда, в нашем жилом районе город провел ряд работ по благоустройству, все-таки здесь петербуржцы живут, но для этого нужно было разрешение самого губернатора.

На наши инструменты какие-то средства можем сейчас получить, наверное, только от спонсоров (один, к примеру, ПЗС-матрицу подарил) или от застройщиков типа «Экспофорума». Но, по мнению депутатов ЗакСа, это, по-видимому, называется «коррупционная сделка». Я вот первую «коррупционную сделку» совершил, когда пришлось согласовать расширение дороги. Обсерватории за это восстановили историческую ограду длиной более километра и сделали подземный переход через шоссе. 12 человек погибли у Главных ворот из-за того, что не было перехода. Вторая «сделка» у меня была с «Экспофорумом» — восстановили в 2013 году Меридианную дорожку. В результате победили в городском конкурсе «Самый благоустроенный объект культурного наследия».

— Наверное, если бы деньги шли именно на инструменты, никакой депутат не усмотрел бы в этом коррупцию.

— Если бы я не занимался реставрацией, у нас бы тут руины были...

Еще Пуанкаре говорил: «Правительства и парламенты должны считать астрономию одной из самых дорогих наук: самый малый инструмент стоит сотни тысяч франков, самая небольшая обсерватория — миллионы... Для этого нашим политическим деятелям надо сохранять остатки идеализма, смутное влечение к величественному». Сейчас мы фактически пользуемся той базой, которая была создана в Советском Союзе. Мы ничего нового не построили. Телескоп «Сатурн», который у нас восстанавливают энтузиасты, построен в 1960-е и был предназначен для наблюдений Солнца на баллонах на высотах до 20 км.

Кстати, идея баллонной астрономии, изначально пулковская, возрождается: это значительно дешевле, чем запускать телескопы в космос. К тому же с западными партнерами есть некоторые проблемы — в частности, с аппаратом SOHO (проект Европейского космического агентства и НАСА; запущен в космос в 1995 году, наблюдает Солнце. — Ред.): американцы часто засекречивают свои данные — это мне сказали коллеги. Поэтому Национальную службу Солнца, которая была разрушена вместе с Советским Союзом, надо восстанавливать обязательно.

Так что обсерватория развивается, но если мы не войдем в Европейскую южную обсерваторию (сеть астрономических исследований в Южном полушарии. — Ред.), то можем отстать на 20 — 30 лет.

— Александр Владимирович, подытоживая. Вы еще два года назад отвечали на вопросы о застройке — «Я выбираю меньшее зло». А вообще без зла никак?

— Без зла не получается. Оно, как говорится, в мире растворено. У меня как директора тактика остается прежней — минимизировать ущерб.

Но ведь я уже «хромая утка»: мне в этом году 70 лет, и, по мнению чиновников Минобрнауки, я уже «дряхлый старец». Сейчас Госдума рассматривает закон, по которому предельный возраст руководителя научной организации будет 65 лет.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 206 (5332) от 31.10.2014.