Ирина Геннадьевна КУЗНЕЦОВА

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

В музее охрана
не дремлет

Ирина Кузнецова единственная в нашей стране женщина – начальник службы безопасности музея. Много лет она возглавляла профильный международный комитет, входит в его экспертную группу, словом, в своем деле человек опытный и осведомленный. Она согласилась рассказать о себе и о скрытом от внимания посетителей участке работы музея – службе безопасности.

– Ирина Геннадьевна, по образованию вы искусствовед. Почему согласились возглавить службу безопасности Русского музея?

– Меня часто спрашивают: вы женщина, как справляетесь? Героический образ возникает. На самом деле это произошло случайно. В 1995 году правительство приняло решение о создании музейной службы безопасности. В Русском музее я не первый ее руководитель. Были отставные милиционеры, один продержался два месяца, другой полгода. Я тогда работала заведующей экспозиционно-фондовым отделом, мне предложили должность начальника службы безопасности по совместительству.

Я согласилась занять ее временно, но с условием, что хочу работать под началом главного хранителя. Я была главным хранителем в другом музее, мне эта работа понятна.

– С чего начинали?

– Первый документ, который мы с главным хранителем Иваном Ивановичем Карловым подготовили, была листовка «Безопасность – наша общая забота». Мы раздавали ее сотрудникам музея. В листовке были рекомендации, что делать и куда звонить, если погас свет, вспыхнул пожар... Прошло 20 лет – листовка актуальна до сих пор.

– Нетрудно предположить, что и до вашего прихода музей охранялся.

– Отдел безопасности существовал и до 1995 года, в его составе были охранники, вахтеры. Те, кто давно работает в Русском музее, помнят некоторых персонажей, громким голосом наводивших порядок.

Если углубиться в историю, первым о безопасности Русского музея задумался Николай Николаевич Пунин. По его инициативе был создан коллектив музейных служителей под руководством отставного офицера Лобуса. В архиве есть фото бравых усатых отставников в форме. Это часть музейной летописи. Когда мы говорим о сохранности музейного фонда, имеем в виду, что безопасность – часть этого процесса.

Музей не режимное предприятие. Безопасность там не ассоциируется с человеком с ружьем и с колючей проволокой. В музей люди идут получить знания и удовольствие. Парадокс музейной службы безопасности в том, что она должна быть надежной, невидимой и в то же время ориентированной на посетителя.

– Вы много лет возглавляли международный Совет музейной безопасности ИКОМ. Что дала вам эта работа?

– По уставу ИКОМ, на этой должности можно быть 12 лет, я столько и отработала.

Мне хотелось, чтобы Россию там представлял Русский музей. В международном Совете музейной безопасности многие искренне считали, что наш музей фольклорный. Знали Эрмитаж, о других имели слабое представление. Хотелось развеять миф.

Работая в Международном комитете (ICMS), я поняла, что необходим свод общих правил и требований по международной безопасности на разных языках. Многие понятия переводятся неточно. Мы создали инициативную группу и сделали словарь: прописали, кто такой куратор выставки, что такое музейный предмет, экспонат, пульт централизованного наблюдения, пульт охраны... Словарь перевели на десять языков, я делала перевод с немецкого и английского на русский.

Затем возникла необходимость составить пособие действий при чрезвычайных ситуациях. ЮНЕСКО несколько лет назад издало такую книгу – маленькую, в картинках в виде комиксов, скорее для посетителей, а не для профессионалов. Мы сделали большую подробную книгу по критическим ситуациям: как действовать при пожаре, стихийном бедствии, теракте, угрозе взрыва. Перевели на несколько европейских языков, китайский и русский, сейчас переводим на арабский.

Участие в конференциях и семинарах, общение с профессионалами всего мира позволило обобщить материал по музейной безопасности. Сформировался архив презентаций с 1977 года. Я перевезла его к нам из Америки. Теперь архив со всеми данными хранится в Строгановском дворце, оцифрован, размещен на сайте ICMS и доступен для специалистов.

– Какие темы обсуждаете? Вероятно, сегодня музеи боятся не только взлома и нападений, но и подмен, подделок.

– На конференции в Рио-де-Жанейро я приводила статистику. В 1970 – 1990-е годы основной круг тем, обсуждаемых специалистами – пожары, кражи, создание механических преград, организация музейной службы безопасности. Начало нынешнего века – проблемы интеграции комплексных систем безопасности в музейные процессы. Много докладов связано с угрозой терроризма. Достаточно посмотреть новости – в Сирии и других странах Ближнего Востока катастрофическая ситуация с разрушением, а иногда и уничтожением памятников мировой культуры. У специалистов Израиля также большой печальный опыт в связи с террористической угрозой.

Наш совет рассматривает защиту музейных коллекций вне политики и конфессиональной принадлежности. Интересно работать там, где нет секретов, разграничений, общение профессиональное. Если меня спросят, что такое сегодня музейная безопасность, я скажу: это общее дело музейных работников, правительства, взаимопонимание и разговор на одном языке.

– Как изменилась ситуация в связи с реорганизацией полиции?

– Полицейских в музеях стало меньше. Министр культуры приводит данные, что в Русском музее и Эрмитаже осталась охрана. Если мы посмотрим на цифры, увидим, что в Русском музее полиция охраняет только Михайловский дворец, а в Эрмитаже – Зимний. Но крупнейшие музеи России – это музейные комплексы, состоящие из архитектурных ансамблей, садово-парковых территорий, выставочных площадей. И эти территории необходимо контролировать, обеспечивая безопасность не только музейных коллекций, но и (в первую очередь) посетителей и персонала.

– Насколько я знаю, полиция в музее охраняет внешний периметр. Один из ваших коллег, в прошлом полковник милиции, сказал, что сержант с автоматом в музее – опасный человек. Кроме того, частные охранные организации дешевле и проще в управлении: не нравится охранник, его можно заменить. Вы с этим согласны?

– Смотря какой сержант. Фильм «Рожденная революцией» смотрели? Мы с полицией дружим в профессиональном смысле, приглашаем на экскурсии, проводим совместные учения и создаем учебные фильмы по действиям при чрезвычайных ситуациях.

Человек в форме – один из символов государственности. В музее государственная охрана не менее важна, чем флаг и герб.

– А как охраняются музеи в других странах?

– По-разному. Лувр круглосуточно семь дней в неделю охраняют люди по контракту. Но охрану вокруг музея обеспечивают 20 муниципальных полицейских. В Нью-Йорке музей Метрополитен охраняет департамент полиции за счет средств города.

Наверное, нашей полиции реформа нужна, но ее надо проводить с учетом специфики музеев: заранее подготовиться, просчитать бюджет. Стоимость полицейского наряда с учетом льготного (специально для ряда музеев) тарифа нам обходилась в 74 рубля в час. Самый дешевый ЧОП – около 200. Какую услугу может закупить музей за такие деньги?

В отношении музеев экономические составляющие в этом отношении не просчитаны. Мы движемся в сторону реорганизации, делая ставку на техническое совершенствование систем безопасности и профессиональную переподготовку кадров.

– Как вы видите эту новую систему?

– Так, как она работает в некоторых государствах. Это комбинированная система – сочетание физической охраны, технических средств и административного ресурса, обеспечивающего работу музея ежедневно. Например, служба гостеприимства – тоже ресурс безопасности. Думаю, на человеческом уровне понимание важности музейной безопасности есть, дальше все упирается в бюджет.

Наше оборудование – сложнейшая техника. Видеокамеры, интеллектуальная система хранения ключей, позволяющая отслеживать их движение, контроль передвижения грузов по системам мобильной связи и т. д.

На музейную безопасность необходимо выделять отдельный бюджет. Пусть он будет небольшой, но я должна знать, сколько денег выделено на год. Экспозиционно-выставочные площади увеличиваются: открываются новые залы, выставочные комплексы. Для них нужны витрины, оборудование, в том числе и охранно-тревожное.

Теперь самое главное: из чего нам придется создавать новую службу безопасности.

– Вы хотите сделать что-то качественно иное или уложиться в скромный бюджет?

– Качественно иное.

Мы писали письма, пытались объяснить, что Русский музей это не только Михайловский дворец, а шесть филиалов, четырнадцать зданий и общая территория экспозиционных площадей 21 000 квадратных метров. Ежедневно безопасность там обеспечивают около двухсот человек. На одного приходится 120 метров. Смотрителей в штате 314, только 55 из них непенсионного возраста. Их средний заработок 10 тысяч рублей в месяц. На письма нам ответили – сделать ничего нельзя.

Я вижу реорганизацию в создании профессиональной охраны в рамках тех финансовых возможностей и административного ресурса, которыми мы располагаем, включая ЧОП и полицию.

Нам не нужно большое количество клерков – кого-то придется сократить. Мы будем набирать профессионально обученных специалистов или сами обучать людей, которые станут нашей внутренней службой безопасности. Я хочу получить качественно другой персонал, но его нужно обеспечить достойной зарплатой.

– Это будут люди, которые владеют вашими техническими средствами?

– Это будут люди, которые физически находятся в залах. Мы хотим обучить их элементам профайлинга – работе с публикой, вычленению из общей массы потенциально опасных, нервных, неадекватных посетителей и умению вступить с ними в контакт. Но при этом, конечно же, останутся и музейные смотрители.

– Что можно сказать о совершенствовании технических средств?

– У нас есть программа комплексного развития системы безопасности. Со следующего года начнет работу современный мониторинговый центр. В каждом дворце Русского музея установлены пульты. В будущем мы объединим их в единый мониторинговый центр, который позволит контролировать не только территории и залы музея, но и экспонаты при их перемещении. Очень интересный технический проект.

– Этого достаточно для обеспечения защиты музея?

– Недавно в Москве меня попросили рассказать, как в новых экономических условиях защищать музеи. Мы должны обеспечивать защиту в двух направлениях – безопасность людей (сотрудников и посетителей), а также безопасность коллекций, зданий и территорий.

В первом случае нужно наладить контакт с городскими полицейскими патрулями. Надо встречаться, помогать друг другу. Музей располагает техническими средствами охраны. Если что-то случится, наш охранник не будет заламывать руки нарушителю, он нажмет кнопку – и приедет наряд. Наша задача отработать этот процесс на учебно-тренировочных занятиях. Он не требует денег.

Что касается безопасности коллекций, новое направление – маркирование музейных предметов. Для этого разрабатываются специальные маркировочные составы, мы принимали участие в этом проекте. Сегодня есть очень хорошие разработки в Эрмитаже и других музеях, но ясно и то, что не существует единой унифицированной методики. Маркирование музейных предметов – процесс «творческий».

Мы не наносим меток, используем индивидуальные свойства предмета и данные музейных исследований. Наш метод – создание идентификационной карты предмета по его индивидуальным (микроскопическим) признакам. Есть база цифровых изображений, работая с ней по определенной методике, мы создаем банк данных маркеров музейных предметов.

Подготовила Людмила ЛЕУССКАЯ

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 238 (5609) от 18.12.2015.