Замдиректора музея «Невская застава» Николай Пыльцын рассказал о Троицком поле
При упоминании Троицкого поля, жилого массива в Невском районе, у многих горожан возникают не самые лучшие ассоциации: окраина, трущобы, криминал… Однако наш собеседник уверен, что этот стереотип сегодня уже не отвечает действительности. Нынче Троицкое поле и его окрестности близ станции метро «Пролетарская» — самый обычный «спальный» район, ничем не хуже и не лучше многих других. Тихий, спокойный, в меру благоустроенный и отнюдь не трущобный.
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
— Представление о Троицком поле, как месте хулиганском, тем не менее довольно живуче…
— Оно тянется с конца XIX века. До революции это была промышленная окраина со всеми вытекающими последствиями. Когда несколько лет назад мы готовили новую экспозицию музея «Невская застава», изучали газетную хронику и полицейские сводки, касающиеся Троицкого поля. И все время встречали упоминания о криминальных случаях. А что удивляться, если здесь едва ли не на каждом шагу были трактиры и простому труженику после тяжелой 14‑часовой работы на производстве податься больше просто некуда было.
Однако криминальные случаи бывали связаны и с жизненными неурядицами. К примеру, мы встретили упоминание про то, как уволенный рабочий поколотил своего начальника-мастерового, встретив того вскоре на улице.
— Бытовой криминал на грани социального протеста?
— Что‑то вроде того… Но ситуация менялась. Большинство жителей Троицкого поля трудились поблизости, в первую очередь на Обуховском заводе, который к Первой мировой войне находился на особом положении. Это было казенное предприятие с оборонными заказами и грамотным управлением. Сложные технологии требовали высококвалифицированных рабочих, которые, соответственно, получали достаточно приличное жалованье.
Перед самой Первой мировой войной в непосредственной близости от Троицкого поля начали строить школу для детей рабочих Обуховского завода. Сегодня это школа № 337 на проспекте Обуховской Обороны: даже по современным меркам — огромное здание для учебного заведения.
Для начала же ХХ века подобный социальный проект — достаточно редкий случай. Все делалось ради того, чтобы снизить напряжение среди рабочих, ведь завод был важен государству. Он должен был работать бесперебойно, и поэтому требовалось поддерживать стабильность…
— Сегодня от рядовой застройки Троицкого поля хоть что‑то сохранилось?
— Практически ничего. Как она выглядела, позволяет представить здание нашего музея на Ново-александровской улице. Он хоть и не на Троицком поле находился, а поблизости, но его вид дает общее представление об облике района.
Следов старины действительно не осталось, если не считать памятного знака на месте бывшего Успенского кладбища, где были похоронены в том числе родители адмирала Александра Колчака. Его отец, Василий Иванович, как известно, долгое время был военным представителем Морского министерства на Обуховском заводе…
В советский период Троицкое поле изменилось до неузнаваемости. Собственно говоря, оно и полем быть перестало, потому что на нем началась активная застройка: в 1929 году завод «Большевик» (бывший Обуховский) начал сооружение здесь жилого городка на десять тысяч жителей. Предполагалось, что он будет состоять из 48 домов, а со всех сторон его будет окружать парк-сквер шириной 100 – 150 метров. Городок планировали устроить по принципу коммуны. В жилых домах — коммунальные квартиры, рядом — сооружения общественного назначения: дом культуры со столовой, универмаг, больничный городок, детские учреждения.
Полностью проект осуществить не удалось. А затем сюда пришла уже послевоенная, хрущевская застройка. Часть бывших бараков Троицкого поля ушла под трамвайный парк имени Володарского.
— Каков сегодня «портрет» Троицкого поля?
— Здесь свой микромир. Мне приходилось ходить сюда в парикмахерскую, и я всякий раз удивлялся, что посетители знали друг друга по именам, были в курсе всех новостей микрорайона. Создавалось впечатление, что Троицкое поле — как большая деревня…
В шаговой доступности сегодня — станция метро. Автомобилистам удобно, что рядом выезд на КАД. Жителям домов, расположенных непосредственно возле кольцевой, конечно, это не добавляет комфорта из‑за постоянного шума от дороги, несмотря на защитные барьеры. Но люди привыкли и воспринимают этот звуковой фон просто как часть своей обычной жизни.
Да, здесь немало еще коммунальных квартир, поэтому можно предположить, что уровень благополучия их обитателей не очень высок. Тем не менее во дворах припаркованы весьма недешевые иномарки… Так что все очень по‑разному.
Несколько хрущевских пятиэтажек прошли реновацию: были утеплены и оштукатурены. Если и все дома вокруг приобретут такой облик, район будет просто не узнать. Да вообще, на мой взгляд, пора уже перестать «демонизировать» «хрущевки»: современные застройщики предлагают покупателям такие крошечные квартиры, особенно студии, которые по своему метражу едва ли не меньше «хрущевок» первой очереди.
— Причем еще и в высотных домах, что нынче называют «человейниками»?
— Именно так. Они ведь появились и в окрестностях того же Троицкого поля, на месте 332‑й школы и ее стадиона. В районе Новоалександровской улицы за последние десять лет тоже вырос многоэтажный жилищный массив на месте стадиона завода «Звезда». Да еще и часть зеленой зоны, недавно ставшей сквером Николая Львова, попала под застройку.
На мой взгляд, на фоне высотных «человейников» с крошечными студиями малометражные «хрущевки», соразмерные человеку, смотрятся вполне неплохо. Да, в них немало проблем, в том числе устаревшие коммуникации, которые действительно нуждаются в радикальной замене. Но сносить саму застройку — едва ли самое лучшее решение… Зачем строить не совсем качественное новое жилье, если есть вполне себе функционирующее старое?
МНЕНИЯ
Вера АНДРЕЙЧЕВА, краевед:
— Помню, как в 1950 – 1960‑е годы в Доме культуры имени В. И. Ленина (теперь это культурный центр «Троицкий») работало множество кружков, библиотека, спортивные залы. Здесь было два актовых зала, существующие и ныне: большой и малый. Большой тогда использовался в основном как кинотеатр. Самые дорогие билеты стоили 50 копеек — это цена после денежной реформы 1961 года. Ежедневно было по несколько киносеансов. Перед вечерними в фойе играл оркестр. Особенно часто он исполнял всеми любимую композицию Дюка Эллингтона «Караван». По выходным дням и в школьные каникулы проходили детские сеансы, билеты на них стоили 10 копеек.
Сергей НОСОВ, писатель:
— Относительно недалеко от станции метро «Пролетарская» расположено кладбище Памяти жертв 9‑го января, бывшее Преображенское. Примечательно, что установленный на нем памятник жертвам 9‑го января — один из самых высоких в городе: восемнадцать метров. Человеческая фигура, вознесенная на одиннадцатиметровую высоту, величиной будет в три натуральные. Скульптор Матвей Манизер ничуть не преувеличивал, когда называл ее огромной. Памятник столь же велик, сколь и ныне малоизвестен. Когда‑то у его подножия шумели многотысячные митинги. Нижняя часть постамента одновременно служила трибуной, и должен заметить (я побывал здесь зимой), что место не безопасное. Ступеньки скользкие, легко оступиться. С тыльной стороны нет парапета; сделаешь назад шаг-другой — и полетишь вниз…
Ирина ПАВЛОВА, служащая:
— Я родилась и прожила до двадцати двух лет на Троицком поле. В детстве часто ходили гурьбой в расположенный рядом сад «Спартак». Гуляли обычно компанией по пять — восемь человек, все из одного двора. Между трамвайными путями и магазинами на Запорожской улице был пустырь с небольшим карьером посередине. Летом там ловили тритонов, плавали на плотах, а зимой катались на коньках…
В ту пору соседнее Рыбацкое было еще деревней, туда ходил 27‑й трамвай. И, кстати, в Рыбацком была единственная на всю ближайшую округу ветеринарная лечебница, мы туда с героическим упорством таскали подвальных кошек и бродячих собак с Троицкого поля, которым требовалась помощь. Ветеринары нам никогда не отказывали.
Александр СМИРНОВ, старожил Невского района:
— В 1960‑е годы, когда в Невский район еще не провели метро, жители Троицкого поля ощущали некоторую оторванность от Ленинграда. Поездка «в город» (именно так говорили в ту пору) занимала полтора часа… Троицкое поле считалось улицей с самой запутанной в городе нумерацией. Каждому новому дому присваивался очередной номер, даже если здание находилось на другом краю поля. Это создавало трудности, и затем Троицкое поле разделили на Рабфаковскую улицу и Рабфаковские переулки. Многим местным жителям эти труднопроизносимые названия не понравились, но жителей в то время никто не спрашивал. Попутно изменили нумерацию домов на Запорожской улице, а расположенные поблизости Троицкая, Власьевская и Варваринская улицы исчезли вместе с деревянными домами.
Александр СОКОЛОВ, инженер-электромеханик:
— Квартиру на Троицком поле получил мамин отец Василий Алексеевич в 1932 году как передовик завода «Большевик». Отсюда он ушел на защиту Ленинграда, погиб 21 ноября 1941 года… Для меня блокада Ленинграда — это изрубленный топором порог моей комнаты. На нем кололи дрова для печки… В первый класс я пошел в 337‑ю школу. Почти все мои одноклассники жили в соседних домах на Троицком поле, и мы до самого вечера пропадали во дворе, уютном и зеленом, пока мамы не начинали нам кричать в форточки: «Домой!!!».
Мой любимый двор… Здесь я научился кататься на велосипеде, пытался ухаживать за своей одноклассницей… Потом, переехав в Московский район, приезжал сюда провожать одноклассников, уходивших служить на Балтийский и Тихоокеанский флоты… Много всего было — и веселого, и грустного… Сейчас, поднимаясь по Запорожскому съезду на КАД, каждый раз пытаюсь разглядеть окно моей комнаты… Теперь в ней живут другие люди, надеюсь, они счастливы на Троицком поле.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 64 (7640) от 09.04.2024 под заголовком «Полюшко пролетарское».
Комментарии