В Петербурге состоялся фестиваль национальных кухонь и этнофестиваль народов Севера
Погода в минувшую субботу никак не способствовала массовым гуляньям, однако они состоялись. В Парке 300‑летия Санкт-Петербурга — так сразу два: фестиваль национальных кухонь в самом центре и этнофестиваль народов Севера «Сказка Арктики» — на краю. Те, кто, невзирая на проливной дождь и ветер, все же добрался до небольшой площадки на холме, не пожалели. Во-первых, было ярко, экзотично и интересно. Во-вторых, североведы, будучи знатоками северного климата, предусмотрели все. И под просторным тентом на скамьях нашлись мягкие меховые коврики и пледы для зрителей. Ведь говорят же: сибиряк (северянин) не тот, кто не мерзнет, а тот, кто тепло одевается…
ФОТО АВТОРА
На фестивале «Сказка Арктики» было хотя и не слишком многолюдно, но тепло во всех смыслах. По-семейному. Организаторы — городской комитет по делам Арктики — решили приурочить его к Дню семьи, любви и верности. А потому и начали этнопраздник со сказок, которые рассказывали и показывали студенты Института народов Севера РГПУ им. А. И. Герцена (ИНС).
ФОТО АВТОРА
Ведущие представления «путешествуют» по арктическим регионам, собирая сказки и песни ненцев, эвенов, эвенков и чукотских эскимосов. Вот фольклорная история спасения храбрым эвенкийским охотником своей сестры, похищенной злыми духами. Эскимосский танец чаек — это уже не про героев, а про рыбаков и весь окружающий чукчей и эскимосов мир. Танец выделки шкур морского зверя про самое трудоемкое занятие чукотских женщин. И снова сказка — про семью пуночек и злого ворона…
— Институт народов Севера — это центр североведения в Петербурге, — говорит директор ИНС Софья Урун. — У нас получают образование представители 22 этносов из 28 субъектов РФ, в том числе и из арктических регионов. Впоследствии наши студенты становятся учителями и пропагандистами своих культур. В основе этого представления — фольклор, отражающий систему ценностей народов Арктики, которые существенно отличаются от ценностей западной цивилизации.
За представлением следует интерактивная программа — викторины, мастер-классы, игры, состязания. Рядом с главным шатром два небольших ненецких чума с убранством. Собранные там аутентичные предметы быта принадлежат разным народам, и гиды-студенты ИНС (ханты и ненцы, кочевники) подробно рассказывают о своем быте и о том, что какому народу принадлежит. Второй чум — для детей. Он, скорее, стилизованный, зато там для ребятишек приготовлены игрушки, игры и головоломки.
На небольшой выставке демонстрируются аутентичные костюмы народов Арктики: долганские, ненецкие и эвенкийские. Расшифровать орнаменты на них помогают представители Петербургского отделения Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ. Вот на долганском платье зубчики большие — это горы, поменьше — чум возле горы. Круглые солярные знаки означают солнце. А здесь можно разглядеть человечков, держащихся за руки, — это семья, община, народ. У каждого костюма находятся какие‑то региональные особенности или родовые символы. На многих эвенкийских костюмах, например, есть символ гагары, создательницы земной тверди. Волнистая линия у большинства народов — это оберег, отделяющий мир живых от мира духов.
Мастер-классы тоже проводят мастера — члены ассоциации. Вместе с ними дети и взрослые учатся делать сувениры из меха, ткани, кожи, природных материалов. Мастерят подвески из бисера с изображением той самой эвенкийской гагары и хантыйские куклы без лица «Акань». Мастер с Чукотки помогает малышам склеить панно на северную тематику.
Между тем дождь заканчивается, выглядывает солнце, и публика постепенно перетекает под горку, где можно попробовать свои силы в трех видах спорта из «северного многоборья»: перетягивании палки (мас-рестлинг), метании аркана и тройном прыжке через препятствия.
Но все же гвоздем программы для многих, особенно детей, стали семь северных оленей (пять взрослых и два теленка), привезенные в Парк 300‑летия с экофермы. Все желающие могли зайти в импровизированный загон и пообщаться с символами Арктики. Только их просили не гладить клочкастые бока и спины:
— У оленей сейчас идет период линьки, и это для них достаточно болезненный процесс, — пояснила экскурсовод экофермы северных оленей Юнона Таишева. — Если хотите — погладьте по носу. Или угостите ягелем, который олени очень любят, — его специально привезли на фестиваль.
Волонтеры из оленеводческих семей рассказывают, чем чукотское оленеводство отличается от эвенкийского, тундровое от таежного и как называют оленей на разных языках. Знакомлюсь с одним из них. Это Виктор Акатэтэ из села Мыс Каменный в ЯНАО. Его семья разводит оленей, кочуя по тундре. У него семь братьев и сестер. Самый старший — писатель, другой занимается оленями, сестра работает медсестрой, а младшие еще учатся.
На вопрос, сколько оленей в семейном стаде, Виктор ответил:
— Около четырехсот. Но вообще‑то у ненцев не принято считать оленей. Мы говорим: «млесян», что означает — «несколько, достаточно».
Интересно, что за таким огромным стадом в тундре смотрит один-единственный пастух.
— Зимой пастух дома ночует, а утром собирает оленей, — пояснил Виктор. — Но, когда сезон комаров наступает, за ними следить нужно днем и ночью — тогда в стойбища собираются бригады. Летом оленей нужно лучше контролировать, иначе стада будут смешиваться и потом придется их арканить, чтобы отделить своих от чужих.
Парень ловко накидывает аркан на специально установленный шест с плакатом. Немудрено: за стадом Виктор следил самостоятельно лет с десяти.
— Олени все время передвигаются, и ты должен за ними следить с той стороны, откуда дует ветер. Если уйти на другую сторону, они разбегутся и ты их просто не догонишь. Есть специальный крик (клич) оленевода. Да и лайки помогают.
И это не те «лайки», о которых наверняка подумают его ровесники-горожане…
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 123 (7699) от 08.07.2024 под заголовком «Эта теплая яркая Арктика».
Комментарии