В Петербурге появится центр мирового уровня, который займётся изучением древней ДНК
«Зоологический институт» — объявляет голос автобусную остановку. И объявляет вовсе не на Васильевском острове, где находится всем известный Зоологический музей (и собственно институт), а в районе Шувалова. Там, на относительной окраине (улица и называется характерно — Заповедная), сейчас происходит то, что называется «реформирование инфраструктуры лабораторно-коллекционного комплекса ЗИН РАН».
Чище некуда
Здание на Заповедной было построено в конце 1980‑х. Не самый удачный период: советские денежные вложения в науку вскоре закончились, а позднее и российских, мягко говоря, на все не хватало. Всерьез обживать здание ученые начали совсем недавно.
— Здесь будет Центр древней ДНК, за два минувших года сюда были вложены большие средства, — говорит директор института членкор РАН Никита Чернецов.
Теннис для здоровья: в Петербурге разработан новый способ реабилитации детей с нарушениями слухаЧасть здания — так называемый комплекс чистых помещений. Что‑то подобное вы видели в научно-фантастических фильмах, где ученые в защитной одежде (одни глаза видны) возятся с каким‑нибудь микроорганизмом. Или в детективах, где эксперты в лаборатории выуживают некий генетический след.
— Вот мы с вами беседуем и, конечно, не отдаем себе отчет, что буквально окружены чужой ДНК — людей, бактерий, вирусов, — поясняет Наталья Абрамсон, заведующая лабораторией эволюционной геномики и палеогеномики.
Если открыть дверь в «чистую» зону лаборатории, вся эта компания хлынет внутрь, безнадежно все «загрязняя». Но не хлынет: в помещении создается отрицательное давление, оно не впускает воздух извне. Сотрудники переодеваются в специальные защитные костюмы еще в «грязной» зоне, а биоматериалы, с которыми предстоит работать, подвергаются обработке жестким ультрафиолетом.
Биоматериал — это обычно то, что выделено из древних зубов, костей. Но сегодня материал особо ценный: мумии грызунов — целые тушки, пролежавшие в якутской вечной мерзлоте 35 тысяч лет. Есть надежда получить из них хорошую генетическую информацию.
Выделять древнюю ДНК — это даже не иголку в стоге сена искать. Это искать соломинку в силосной башне.
Когда имеют дело с ДНК живого организма (скажем, если вы сдали свой генетический материал на анализ) — проблем нет. Из живой клетки можно «вытащить» достаточное количество дезоксирибонуклеиновой кислоты. Но сразу после гибели организма ДНК начинает разрушаться. Теперь представьте себе, сколько ее осталось по прошествии нескольких десятков тысячелетий. К тому же она может быть изменена под воздействием среды — происходят так называемые ложные мутации. И их нужно отличать от истинных мутаций, которые были у самого организма.
Россия — родина носорогов
Конечно, это некоторое преувеличение: носороги жили много где на территории Евразии. Речь о носорогах-эласмотериях. Размером были почти с индийского слона, один только рог достигал полутора метров. В России в отличие от многих прочих мест оказались замечательные «условия хранения» для древней фауны.
— Мы не только «нефть и газ». На территории России в отличном состоянии сохранилась практически вся палеоистория последних ста тысяч лет, — поясняет Наталья Абрамсон. — Например, на Аляске, на севере Северной Америки этого гораздо меньше, потому что те области были покрыты ледником. А у нас от Урала и до Чукотского моря — площадь, свободная от обледенения.
И вот: имеем такое бесценное добро — а полноценно изучать его было негде. А за рубежом есть где изучать, но не так много собственных объектов для исследования. И десятилетиями палеонтологи со всей России отправляли образцы зарубежным коллегам, те их исследовали на своем оборудовании, после чего международные коллективы совместно публиковали статьи в Nature и Science.
— Сейчас мы действительно счастливы: все сможем изучать своими силами, — резюмируют в институте.
Добавляют: изучение древней ДНК — чрезвычайно актуальное направление. Поможет, например, понять, почему одни виды пережили климатические катаклизмы, а другие нет. И как происходило это относительно недавнее вымирание. Пригодится и для изучения адаптационных возможностей разных организмов.
В шуваловский комплекс понемногу перебирается часть коллекций из главного здания на Васильевском. Там ей давно тесно, все‑таки она одна из крупнейших в мире, больше 60 млн единиц хранения. К тому же здание на Васильевском — памятник архитектуры, много запретов. Точно так же и другие помещения института, на Английском проспекте, где располагается отделение молекулярно-генетических методов центра коллективного пользования «Таксон» (там как раз работают с современной ДНК), ограничены в возможностях. Например, для работы мощного оборудования необходимо кондиционирование, а кондиционеры на фасады не поставить. В шуваловском в этом смысле можно ни в чем себе не отказывать.
В здоровенных высоченных выдвижных шкафах — емкости с заспиртованными рыбами, змеями, ящерицами. В одном из помещений — ряды ванн: натурально, «старых добрых» чугунных. Прикрыты досками. Их просят не открывать, иначе вас окутает волшебный запах спирта, формалина и рыбы. На втором этаже приютилась компания: скелеты приматов.
«Теперь коллекции не стыдно показывать коллегам из зарубежных научных центров», — говорят ученые. Все по международным стандартам.
Ранее мы сообщали о том, где в Петербурге расположены автоматические станции мониторинга атмосферного воздуха, а также писали, что российские ученые продолжают работу в отдалённых районах Заполярья.Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 139 (7715) от 30.07.2024 под заголовком «Искать соломинку в силосной башне».
Комментарии