Умаление чести. О разбирательстве между ректором Литвиненко и петербургской газетой
«Встать, суд идет!» — слова, знакомые даже тем, кто никогда не присутствовал на судебных заседаниях. Судья появляется в зале, присутствующие встают — и это знак уважения не только к конкретному представителю судебной системы, но и к закону в целом. К закону и порядку, от которых очень многое зависит в нашей жизни. И к судебной власти.
Иллюстрация pixabay.com
Впрочем, и в практике судов случаются иногда такие решения, после которых хочется не встать, а привстать. От изумления.
Одно из них было принято в нашем с вами городе Санкт-Петербурге еще весной, но до сих пор продолжает обсуждаться в средствах массовой информации и в социальных сетях; в первый день сентября о нем обстоятельно говорили в большом интервью на одной из федеральных радиостанций. Дело это знаменито прежде всего вердиктом: в качестве компенсации морального вреда суд постановил выплатить истцу 10 миллионов рублей.
10 миллионов! И это не в буржуазных Соединенных Штатах, где суды частенько оперируют крупными суммами, — в нашей стране, где даже столичные суды присуждают компенсацию морального вреда в среднем от 5 до 50 тысяч рублей, а компенсация в размере 500 тысяч рублей является событием, из ряда вон выходящим.
Откуда же такая сумма?
Точный и достоверный ответ на этот вопрос знает лишь один человек: судья Василеостровского районного суда Галина Владимировна Быстрова. Это ведь она приняла столь беспрецедентное решение.
Дотоле, надо сказать, судья Быстрова не была особо на виду. Рассматривала, как правило, обычные дела — выносила решения о закрытии сайтов по представлению прокуратуры, разбиралась в имущественных и семейных спорах, отказала в удовлетворении иска дольщику одной из крупных строительных компаний.
И вот то самое дело: «о признании не соответствующими действительности, порочащими честь и достоинство Литвиненко Владимира Стефановича, распространенные на сайтах сведения, обязании совершить определенные действия, взыскании компенсации в возмещение причиненного морального вреда» (орфография оригинала сохранена).
По одну сторону процесса — Владимир Литвиненко, человек в нашем городе чрезвычайно известный и влиятельный, многолетний ректор Горного университета. И совсем не бедный, кстати: его годовой доход в 2017 году (согласно официальной декларации) составил 248 287 302 руб. 35 коп. Больше двадцати миллионов рублей в месяц.
По другую сторону — издатели газеты «Деловой Петербург», одна общественная организация и три физических лица (журналисты).
Предмет рассмотрения — статьи, опубликованные в «Деловом Петербурге», где препарировались некоторые аспекты деятельности Владимира Литвиненко и Горного университета, в том числе вопросы перехода прав собственности на недвижимость. Я вот совсем не поклонник такого жанра и вполне допускаю, что статьи не вполне корректны, тем более по отношению к уважаемому в городе человеку — но ведь в любом случае они построены на каких-то цифрах, ссылках на документы и оценочных суждениях.
Вопросы признания каких-либо сведений порочащими, а уж тем более возмещения морального вреда — крайне тонкие. И в судах Российской Федерации (а также всего остального мира) они рассматриваются во множестве: всегда есть СМИ, которые хотят или готовы напечатать что-то нелицеприятное, и всегда есть граждане или компании, которые хотят или готовы этим нелицеприятным оскорбиться.
И баланс интересов в этой сфере давно уже сложился. Заинтересовано ли общество, чтобы СМИ «вскрывали нарывы»? Да. На то СМИ и четвертая власть. Должны ли быть публикации СМИ достоверными, основанными на фактах, предельно выверенными? Обязательно. Имеют ли право граждане и организации, попавшие под огонь СМИ, подать в суд? Разумеется, на то и правовое государство. Должны ли обе стороны в суде доказывать свои позиции? Да, а как же иначе!
Обязательно должны доказывать.
И суд должен предоставить им такую возможность: доказывать по пунктам, опираясь на документы, анализируя подчас самые мелкие нюансы — потому что именно они могут в конечном итоге иметь решающее значение.
Но вот Василеостровский районный суд, Санкт-Петербург, наши дни. Идет разбирательство под председательством Г. В. Быстровой.
Ответчики ходатайствуют об истребовании доказательств — заверенных документов Росреестра. Галина Владимировна (цитирую по решению суда): «суд считает заявление таких ходатайств злоупотреблением процессуальными правами».
Ответчики просят вызвать свидетеля. Галина Владимировна: «суд не может согласиться с доводами ответчиков в том, что именно в процессе судебного рассмотрения дела суд обязан истребовать у третьих лиц предполагаемые доказательства».
Ответчики возражают по экспертизе спорных публикаций и просят вызвать в суд эксперта. Галина Владимировна: ходатайство «отклонено судом в целях скорейшего отправления правосудия по делу: на момент проведения судебного заседания у суда имелась информация о затруднительности явки эксперта в суд в связи с нахождением в отпуске».
Можно продолжать выдержки, но вряд ли стоит.
И вот вишенка на торте — 10 миллионов!
Позвольте, но как же так? Разве не писал Верховный суд РФ в одном из своих документов, что «суды всегда должны в своих решениях приводить достаточные мотивы, оправдывающие ту или иную сумму компенсации морального вреда, присуждаемую заявителю»?
Писал (ссылка для педантов: «Обзор практики рассмотрения судами дел по спорам о защите чести, достоинства и деловой репутации», утв. президиумом Верховного суда РФ 16 марта 2016 г.).
Как же выглядят эти «достаточные мотивы» в цитируемом решении? А вот как: «умалялся, подвергался дискредитации его профессиональный и человеческий авторитет, создаваемый на протяжении всей его жизни, который является для него жизненно важным нравственным фундаментом».
Слова веские, но где же конкретика? Чем именно умалялся и чем оправдана беспрецедентная присуждаемая сумма? Небывало клеветническими утверждениями? Однако в решении суда вроде нет ни слова о клевете. Грубыми оскорблениями в адрес уважаемого человека?
Нет, не оскорблениями.
Из решения судьи Быстровой:
«Права истца нарушаются не употреблением в отношении него напрямую оскорбительных высказываний, а подрывом его репутации и умалением его чести и достоинства планомерным распространением о нем негативно окрашенных сведений, обладающих явным эмоционально отрицательным контекстом»;
«Оспариваемые сведения даны в форме утверждений о фактах либо имплицитных (скрытых) утверждений о фактах, либо за счет контекста влекут имплицитное (скрытое) обязательное следствие, имеющее статус скрытого утверждения»;
«Информация автоматически приобретает негативную окраску», «создает негативно окрашенные ассоциативные связи».
Скрытые утверждения. Негативная окраска. Контекст. Вот поэтому — 10 миллионов. Совсем не имплицитные, кстати. Самые что ни на есть явные.
А еще суд постановил опубликовать «на главной странице сайта сетевого издания DP.RU по адресу https://www.dp.ru без ограничения во времени полный текст решения суда по настоящему делу, а также опровержение».
Полный текст — это 40 страниц на компьютере. Очень обширный документ, как и любое решение районного суда. Со множеством опечаток, кстати. И он — на главной странице без ограничения во времени?
Похоже, судья Быстрова не очень хорошо представляет, что такое интернет-сайты СМИ и как они функционируют. Или же, напротив, представляет отчетливо. Потому что такое решение парализует сайт. На главной его странице отныне должны быть не новости, не деловая информация, не курсы валют и сообщения, например, о предстоящих выборах в парламент — а полный 40-страничный текст решения суда.
На все остальное место вряд ли останется.
Читатель, не спеши проверять вышеназванный сайт! Он функционирует, новости с него пока что никуда не делись. Потому что судебная система — это не одна судья Быстрова, это и возможность оспаривания, апелляции. Ответчики так и поступили. И решение Галины Владимировны пока не вступило в законную силу.
Продолжение тяжбы ожидается нынешней осенью.
Но в целом история — более чем грустная. И поневоле подумаешь о том, что «умаление чести» — слова не только про истца и конкретные газетные статьи. Где проходит граница между объективным судебным разбирательством и давлением на СМИ? Можно ли забывать о том, что состязательность сторон — краеугольный камень правосудия, основа общественного доверия к судам? Вопросы эти сегодня возникают сами собой.
Как и вопрос о границах допустимого в деятельности средств массовой информации. У журналистов в руках инструменты огромной силы, размахивать ими направо и налево, круша перегородки и вторгаясь в личное пространство, — не самое ответственное поведение.
Умаление чести. Практически для всех, кто причастен к этой истории.
А еще возникает вопрос, на который лично у меня не существует готового ответа: что же в итоге наносит больший ущерб репутации публичного лица — отдельно взятые статьи или многомесячная широко обсуждаемая тяжба, в ходе которой рождаются такие поразительные вердикты?
Об этом, возможно, стоило бы поразмышлять и уважаемому истцу.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 165 (6264) от 07.09.2018 под заголовком «Умаление чести».
Комментарии