Спутникам Петербурга нужна своя миссия

Пригородами Петербурга в Интернете давно уже шутливо называют Хельсинки и Таллин - потому что до них можно сравнительно быстро добраться и, главное, там есть чем заняться. О более близких пригородах горожане вспоминают, читая криминальную хронику. О том, есть ли жизнь за улицей Пионерстроя и как расползание города ухудшает среду обитания северной столицы, обозреватель «СПб ведомостей» побеседовал с петербургским архитектурным критиком Марией ЭЛЬКИНОЙ.

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

- Мария Борисовна, мы открыли новую полосу о пригородах Петербурга в черте города, потому что поняли, что о них мало кто пишет. Как вы думаете, почему?

- По отдельности-то о них говорят очень много. Например, о несуществующем городе-спутнике Южном. Летом в центре внимания берега Финского залива, Курортный район. И, конечно, наши исторические пригороды - Пушкин, Павловск. О пригородах не говорят как о целостном явлении, большинство из нас не осознают их как часть мегаполиса. Спросите почему? Да потому, что мы и город-то не осознаем как город. У нас вообще пространственное сознание находится на низком уровне.

- Но постойте, у Петербурга всегда были четкие границы - они были очерчены точнее, чем у Москвы...

- Я не так хорошо знаю Москву. Да, границы Петербурга в советские времена сложились таким образом, что они всегда были четко обозначены. Но сейчас происходит размывание. Другое дело, что в Москве оно, конечно, происходит быстрее, с худшими последствиями и на большей территории, а в Петербурге оно пока не так заметно. Однако сегодня мы уже не можем отделить пригороды от Петербурга.

- Можно ли выделить такое явление, как «правильные» пригороды? Пока под ними понимают места, куда легче всего доехать...

- Это явление связано не только с транспортом, но и с тем, чем пригород живет. Должен быть найден некий компромисс: с одной стороны, это хорошая связь с мегаполисом. С другой, у места должен быть свой источник существования, своя история, традиции.

- То есть чтобы было на что жить?

- На что жить и как жить. У каждого петербургского города должна быть своя изюминка. На мой взгляд, примером может послужить Выборг (хотя он и находится в области). Это один из самых старых городов России, в нем сложная смесь наследия разных стран. Немножко европейского, немножко русского, немножко советского.

Все это могло бы быть не только источником дохода, но и источником идентификации для местных жителей. Они могли бы гордиться тем, что здесь живут. Как мы гордимся, что живем в Петербурге. Для нас же очень важно, что у нас есть Эрмитаж, есть Нева, есть Петропавловская крепость. Мы не можем без этого. Хотя речь идет не только о старине, это может быть и что-то новое. Какое-то невероятное производство, природный заповедник. А в Красном Селе когда-то был ипподром...

- Архитектор Никита Явейн как-то полемически заявил, что Пушкин - это город, Петергоф - пригород, а Красное Село - «спальный» район. Согласны ли вы с этой оценкой?

- Я не знаю, что имел в виду Никита Игоревич, но эти города формируются действительно по-разному и по разным причинам. Пушкин - как резиденция императоров, 100 лет назад, в преддверии революции, Царское Село было гораздо более ухоженным местом, чем столица. Вспомним слова Мандельштама: «Поедем в Царское Село». Такое отношение к этому городу связано в том числе и с приличным освещением, и с чистотой. И при этом было хорошее сообщение с Петербургом.

Почему с Красным Селом так не получилось, тоже совершенно понятно: этот город ближе к Петербургу, и он развивался как промышленный центр. Чего-то иного, своего, что могло бы стать двигателем, там не было.

— Позвольте, но разве изюминкой Красного Села нельзя считать выпуск космической техники и прочие наукоемкие производства?

— Да, но в Сестрорецке помимо индустриальной всегда была курортная составляющая, которую и в Советском Союзе поддерживали. А сейчас она, к сожалению, зачахла, ее не берегут. Жилья много строят, а вода грязная. Потому что опять же нет внятной городской стратегии инфраструктурного развития.

- Много ли вокруг нас мест, которые могут похвастать чем-то своим, особенным?

- Таких мест очень много. Конечно, это и Павловск, и Петергоф, и все остальные пригороды, о которых вы пишите. Но я, например, за много лет полюбила деревню Моторное. Там берег Ладоги и очень красиво. Я ездила туда в гости к своей преподавательнице по истории искусств. Это довольно небольшая деревня, с сельским магазином.

- Однажды вы брали интервью у бывшего вице-мэра Хельсинки мистера Пентилля. Он сказал, что нужно ограничить жителей «спальных» пригородов в избирательных правах, так как того требуют интересы развития города. А вы с ним вроде как согласились.

- Я люблю резкие высказывания, потому что они очень часто бывают верными. Конечно, взаимодействие между городом и «спальными» пригородами неизбежно. Даже административная граница между Петербургом и Ленобластью - это не стена.

Мне довольно сложно интерпретировать слова другого человека, мистера Пентилля, и буду говорить то, что думаю сама. Я согласна с тезисом о том, что расползания города по окраинам допускать нельзя, так как это снижает качество среды обитания. Ведь жилье - это не просто обеспечение кого-то чем-то. Когда мы строим город, мы подготавливаем условия, которые потом создают жителей. Человек, живущий на окраинах, где есть только машины, а социальной и культурной инфраструктуры нет, будет не очень образован.

И виноват в этом будет не индивид, а город, который лелеет подобные пригороды, рождает таких людей. Некоторые из них, конечно, все равно будут проявлять свою волю и учиться. Но это вопрос их личных достижений. А в основном уровень сознательности будет ниже. Я чувствую, как либералы или левые закидают меня за это помидорами, но тем не менее это так.