Собрались по-домашнему. Впервые за 90 лет президиум Академии наук заседал в своем историческом здании
Историческое здание — это на Университетской, 5. В мае нынешнего года творение Кваренги было передано в бессрочное пользование Санкт-Петербургскому отделению РАН. Само отделение было образовано год назад и теперь принимало академиков и членкоров со всей страны на выездном заседании президиума.
ФОТО Александра ДРОЗДОВА
Консолидация и экспертиза
— До 1934 года здесь и проходили заседания президиума, пока академия не переехала в Москву, — напомнил президент РАН Геннадий Красников.
Создание отделения он считает «важной вехой в истории Российской академии наук» и полагает, что отделение внесет вклад в «консолидацию научного ландшафта страны».
Сейчас ландшафт, по его мнению, «имеет такой островковый характер», из‑за чего «многие большие важные темы остаются без исследований, а порой десятки научных организаций с разной степенью успешности занимаются одной и той же тематикой и зачастую дублируют друг друга в своей деятельности».
Один из ориентиров для РАН — востребованность исследований, которые выполняются по госзаданию, у высокотехнологичных компаний, госструктур и бизнеса. Принцип «востребованности» отражен в Шестой подпрограмме фундаментальных и поисковых исследований — ее называют «оборонной», поскольку в ее названии сказано «…в интересах обороны страны и безопасности государства». Принята она была еще в 2020 году, финансирование сейчас, по словам ученого, выделено существенное и еще вырастет.
Другое важное направление для академии — экспертиза. Президент РАН считает, что восстановлена роль академии как высшей экспертной площадки: на экспертизу РАН попадают практически все проекты важных государственных решений.
Сейчас в Госдуме прошел в первом чтении законопроект об обязательном участии академии в экспертизе школьных учебников — да, РАН не оценивала учебники с 2018 года.
Конкретный промышленный результат
Петербургские академики и членкоры давно ратовали за создание собственного отделения и долго в этом не преуспевали. Однако по собственной инициативе создали как раз те самые научные советы, чтобы координировать науку в городе. Так что для нынешних советов регионального отделения задел был.
Сейчас СПбОРАН — это 73 академика и 110 членов-корреспондентов. Председатель отделения академик Андрей Рудской еще и исполняющий обязанности вице-президента РАН.
В составе отделения пять объединенных советов. Объединенных, потому что охватывают целые направления — скажем, разные гуманитарные науки или разные естественные. У каждого совета свои «подшефные» (условно говоря) институты, расположенные в городе и области. Всего их 35.
Объединенный научный совет «Прикладные науки и технологическое развитие промышленности», возглавляемый академиком Владимиром Пешехоновым, сосредоточен на трех направлениях: судостроении, энергетическом машиностроении и приборостроении. Еще предстоит понять, что могут и к чему стремятся институты, которые находятся под научно-методическим руководством совета, говорит ученый.
А сложности и так очевидны. Например, в судостроении:
— Основные заводы были построены еще при царской власти.
Сейчас поддержка науки в основном заключается в грантовых конкурсах, отмечает Владимир Пешехонов, а в качестве результата остается, скажем, публикация. Правительство города рассматривает возможность проведения «конкурса по НИОКРам»: такой должен закончиться не просто публикацией, а «конкретным промышленным результатом». Финансировать будут не только город и фонд, но и квалифицированный заказчик, то есть инициатор научного проекта, составитель техзадания. Кроме того, вместе с комитетом по промышленной политике и Союзом промышленников и предпринимателей Петербурга ученые планируют создать технологическую карту Северной столицы — с описанием, где какие технологии уже есть или создаются.
Михаил Пиотровский, руководитель объединенного совета по гуманитарным наукам, напомнил, что академия решает порой «экзотические задачи, которые никто другой не может выполнить».
Например, купленные древнеегипетские коллекции, которые мы привыкли видеть в Эрмитаже, изначально там не находились. Эрмитаж все‑таки был жильем, негоже там находиться мумиям, то есть мертвецам. Так что сохраняла мумии Академия наук.
Объединенный совет не намерен вмешиваться в работу институтов, говорит академик Пиотровский, «мы подготовили гибкую систему дискуссионных рабочих столов». В институтах сейчас идет оцифровка архивов: рукописей Петра I, Пушкина, трудов двух академиков Лихачевых (Николая Петровича и Дмитрия Сергеевича), восточных рукописей… Вот что совет намерен делать, так это настаивать на ликвидации «очень вредной» для гуманитарных наук системы наукометрии. В гуманитарных науках «научная единица — это книга», настаивает академик Пиотровский. А не, скажем, количество научных статей, индексируемых в базе данных «Скопус».
Больше всего петербургских академиков и членкоров — в объединенном научном совете «Науки о жизни, медицина». Его руководитель академик Сергей Багненко рассказал о том, как в институтах фундаментальные исследования воплощаются в прикладные разработки для лечения психических нарушений, эпилепсии, опухолей.
О проблеме воспроизводства кадров напомнили руководители сразу двух объединенных научных советов: Виктор Долженко («Агробиотехнологии и продовольственная безопасность») и Сергей Иванов («Естественные науки»). Если академик Долженко отметил, что «не удается пока преодолеть снижение количества защит кандидатских и докторских», то академик Иванов сказал о «снижении общего уровня образования» и мотивации у молодежи: на 25 % упало количество выпускников, сдающих ЕГЭ по физике и химии. По мнению ученого, нужно создавать сеть региональных научно-образовательных центров в разных областях естественных наук, чтобы подхватывать заинтересованного ребенка и «максимально рано вовлекать в науку».
Первенствующее ученое сословие
Председатель СПбОРАН Андрей Рудской напомнил примечательные вехи в истории Академии наук.
Например, что в середине XVIII века она была единственным учреждением в Европе, где исследование стало профессией, полностью обеспечивающей человека средствами к существованию. Академикам полагалось не только жалованье: государство брало на себя расходы на жилье, дрова, свечи, книги, разъезды.
Или два «перпендикулярных» примера службы иностранных ученых в России. Директор географического департамента Императорской академии наук Жозеф-Николя Делиль тайно передавал в Европу новейшие карты России — конечно, секретные. А математик Христиан Гольдбах и физик Франц Ульрих Теодор Эпинус взламывали шифры дипломатической переписки, чтобы российская императрица читала секретные письма раньше адресатов.
В 1803 году, при Александре I Благословенном, новый регламент существенно ограничил полномочия академии, ее саму ввели в состав Министерства просвещения, а ее президент не имел права лично обращаться к императору. А спустя 30 с небольшим лет, при Николае I «Палкине», был утвержден устав, который провозглашал академиков «первенствующим ученым сословием» в империи, а их научные труды не подлежали цензуре.
Впервые президент академии был избран в 1917‑м, но не после революции, а еще при Временном правительстве. А в течение следующих трагических десятилетий академия лишилась половины своего состава.
При этом академия, как часто отмечают, одна из немногих российских институций с непрерывной 300‑летней историей. И первые в мире атомная электростанция, искусственный спутник, атомный ледокол, пилотируемый полет и обеспечение выхода в открытый космос, квантовый генератор — ее, академии, заслуга.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 126 (7702) от 11.07.2024 под заголовком «Собрались по-домашнему».
Комментарии