Прихлопнуть комара - убийство? Философ Питер Сингер выступил с лекцией в Петербурге
С лекцией в СПбГУ выступил Питер Сингер, чьей книгой «Освобождение животных» иные общественники руководствуются вот уже почти 45 лет. Ему часто приписывают авторство самого термина «спесишизм», обозначающего дискриминацию - по аналогии с расизмом, сексизмом и прочими «измами», только в этом случае дискриминацию видовую, от species, «вид». «Нет, термин ввел мой коллега Ричард Райдер из Оксфорда в начале 1970-х», - поправляет Сингер. Сам профессор Принстонского университета не похож на борца; он философ, для него страдания животных - философская проблема, осмысление нашего отношения к тем, кто от нас зависит абсолютно.
Фото: Pixabay / nuzree
И создал Бог зверей...
Сравнение спесишизма с расизмом, сексизмом (и прочими видами дискриминации внутривидовой, то есть человека человеком), конечно, условно. Но общее у них - право сильного. Спесишизм и сам по себе неоднороден: европейца ужасают собачьи фермы в Корее, но не свинофермы. Хотя, отмечает профессор, свиньи по интеллекту не отстают от собак - недаром в антиутопии Оруэлла «Ферма» они захватили власть.
Спесишизм - термин молодой, но самому понятию лет столько же, сколько человечеству. См. Ветхий Завет: человеку изначально была дана власть над прочими существами; Аристотель полагал, что низшие формы должны служить высшим; Кант определил, что жестокость к животным плоха только потому, что может вредить самому человеку...
Но вот младший современник Канта английский философ Иеремия Бентам в 1789 году написал то самое, знаменитое: вопрос не в том, могут ли животные рассуждать, «но в том, могут ли они страдать».
Нынешняя западная точка зрения, говорит Сингер, такова: мы должны быть добры к животным и избегать жестокости, но не обязаны придавать их интересам тот же вес, что и интересам человека. Сингер не согласен: «Я не о том, что у нас общие с животными интересы, - это неправда. Я о равном отношении к интересам».
Под «интересами» животных (человек - тоже животное, но для удобства выведем его за скобки) профессор понимает самое простое: быть в безопасности, с детенышами/родителями, в насколько возможно естественной обстановке и не испытывать боль.
Горячий привет Декарту: он утверждал, что животные - «машины», и даже если визжат, это не означает, что они чувствуют боль. Мы эту роскошь заблуждения позволить себе не можем, поскольку известно: позвоночные схожи в анатомии и физиологии, в работе нервной системы, схожи процессами, происходящими в мозге.
У беспозвоночных примитивная нервная система, но посмотрите ролики на Ютьюбе, как осьминоги лихо вскрывают контейнеры с едой и решают другие задачки. Может, они достаточно умны, чтобы страдать?
Если бы никто не ел бекон, свиней бы не было
В большинстве стран закон запрещает издевательство над животными. Но в научных лабораториях каждый год убивают около 100 миллионов позвоночных, говорит ученый. И это крохотная часть по сравнению с сельхозживотными: их убивают по 74 миллиарда особей в год. Это не считая рыб - их принято измерять в тоннаже, но нашлись организации, который пересчитали: 1 - 3 триллиона «голов» в год.
Из позвоночных «самые убиваемые» - курицы. Они теснятся в клетках, их лапы часто сломаны (не выдерживают вес) и обожжены аммонием от помета. Когда яйценоскость сокращается, содержать курицу дольше невыгодно; она могла бы жить лет пять, но ее жизнь «прекращают» через год-три.
С 2012 года так называемые клеточные батареи, длинные ряды клеток, набитых курицами, запрещены в Евросоюзе. Птицы сидят на насестах, а на органических фермах животные и вовсе как на курорте. Можно бы сказать, что их интересы соблюдаются. За исключением интереса не быть убитым. «Можем ли мы этически принять безвременную смерть, если перед убоем жизнь животного была комфортной?» - задается вопросом Питер Сингер. Его коллега, британский философ Роджер Скрутон, например, рассуждал: безвременная смерть человека - трагедия еще и потому, что он не успел сделать намеченного, а у коровы этого оттенка трагичности нет - у нее ведь не было планов.
Еще один парадокс: сельхозживотные живут только потому, что их убивают. Или по меньшей мере используют. Как писал Лесли Стивен, британский эссеист конца XIX века и, кстати, отец Вирджинии Вулф: если бы все были иудеями (как, впрочем, и мусульманами - словом, если бы все не ели свинину), то свиней бы не было. Поскольку - зачем бы их разводить?
Это очень серьезный философский вопрос, подчеркивает Питер Сингер. Британский философ Дерек Парфит в 1980-е написал книгу «Причины и люди»: если жизнь в целом благо, то вроде как нужно порождать все больше людей, которые вкусят наслаждение жизнью. Но что если это снизит общее благосостояние?
Не разводя животных для своих нужд, мы, получается, не будем давать им жизнь?
Эффективный альтруизм
Профессор Сингер — поборник «эффективного альтруизма». Поиска наилучшего варианта. Если есть способ тестирования лекарств не на животных, а на компьютерных моделях - надо применять его; если альтернативы пока нет - сокращать количество подопытных животных.
Сектор животноводства ученый осуждает не только за «неэтичность», но и за неэкологичность: он производит больше выбросов парниковых газов, чем даже транспорт. А больше трети всего выращенного зерна уходит на прокорм сельхозживотных: чтобы получить на стол 1 кг животного белка, нужно затратить 6 кг белка растительного.
«Когда люди становятся богаче, они едят больше мяса, - комментирует Питер Сингер. - Например, в Китае его потребление за последние 20 лет очень возросло, и это плохо для животных с учетом тамошних условий содержания на фермах». Но Сингер оптимист: полагает, что при достижении определенного уровня комфорта человек становится, что ли, человечнее и по отношению к животным. Самое продвинутое законодательство в области защиты их прав сейчас в Евросоюзе, а это и есть самая благополучная часть мира. «Думаю, Китай тоже будет развивать стандарты содержания животных, и предпосылки для этого у Китая есть - буддистская традиция».
Вегетарианцем Сингер стал еще в 1970-е и тогда же перестал покупать изделия из кожи, но и не подумал выбрасывать свои добротные кожаные ботинки для горных походов: в те годы еще не делали ноский кожзам. И, к слову, ученый не разделяет трепетное отношение буддистов к растениям: «Я не вижу доказательств того, что растения могут страдать. Они имеют сложные системы, коммуницируют друг с другом, но это больше химическая реакция».
Для него критерий - не жизнь, а жизнь с хоть каким-то сознанием. Если бы в результате несчастного случая он лишился возможности сознавать, то предпочел бы прервать жизнь: «Я был бы счастлив, если бы мои органы кому-нибудь пригодились. Если у меня нет сознания - у меня нет интереса к жизни».
Кто-то из слушателей поинтересовался, как насчет этичного отношения к людям со стороны зверей? Минувшей зимой, например, северный поселок Белушья Губа страдал от нашествия белых медведей, и ничего им не сделаешь - краснокнижные. Профессор нашелся, сослался на образ, придуманный американским философом Томом Риганом: как ни крути, а если спасательная шлюпка переполнена, то за борт мы скорее отправим собаку, чем человека. «Другой вопрос - что всегда нужно искать пути, альтернативные убийству».
Соорганизатором лекции выступила региональная общественная организация «Голоса за животных»: она против эксплуатации животных в любом виде; сбор меда, например, тоже считается эксплуатацией. Неудивительно, что кто-то из аудитории поинтересовался у Сингера и о «правах насекомых».
«Не буду ли я слишком жестоким, прихлопывая комаров?.. - задумался Сингер. - Если я почувствую, что в меня впился комар... Я его прихлопну. Не знаю, способен ли он чувствовать боль. Если да... Что ж, надеюсь, его смерть будет мгновенной и страдать он не будет».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 107 (6460) от 17.06.2019 под заголовком «Морально ли убить комара?».
Комментарии