О чем говорили военачальники? Изучение блокады открывает новые страницы прошлого
Так, внимание специалистов привлек до сих пор не введенный в научный оборот стенографический отчет о состоявшемся в январе 1964 года собрании военачальников. Они собрались в Ленинградском отделении Института истории Академии наук СССР.
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
— В начале 1960‑х годов сотрудники нашего института приступили к подготовке сборника документов под названием «Оборона Ленинграда». Вышел он в 1968 году. Творческим коллективом руководил один из ведущих исследователей блокады Валентин Михайлович Ковальчук, пришедший в институт из Военно-морской академии, — рассказал доктор исторических наук Александр Чистиков на конференции «Блокада Ленинграда: новые источники и направления исследований», организованной Санкт-Петербургским институтом истории РАН.
Именно Валентин Ковальчук и организовал ту самую встречу военачальников. Ее участниками стали адмиралы Владимир Трибуц и Юрий Пантелеев, маршал авиации Александр Новиков, генерал-полковник Михаил Хозин, командовавший войсками Ленинградского фронта с октября 1941-го по май 1942 года, а также генерал-лейтенант Борис Бычевский, который всю блокаду был начальником инженерных войск Ленинградского фронта. Каждый из них рассказал о своей деятельности в те годы, и выступления троих участников — Новикова, Бычевского и Пантелеева — вошли впоследствии в сборник «Оборона Ленинграда». Правда, их пришлось несколько… скорректировать.
Дело в том, что, выступая, маршал Новиков достаточно резко прошелся по Климу Ворошилову и Георгию Жукову. Ворошилова он пожурил за то, что тот собирал вместе руководителей разных родов войск, после чего шло обсуждение вопросов, которые зачастую его, Новикова, совершенно не касались, и ему приходилось терять драгоценное время. По поводу Жукова Новиков сказал, что тот отличался резкостью и даже грубостью, не стеснялся в выражениях, чуть что — угрожал расстрелять.
Такие оценки Новикова не понравились в Главном политическом управлении Советской армии и Военно-морского флота, где просматривали сборник на этапе его подготовки к печати. Поначалу Новиков заявил, что ничего менять в своем тексте не будет, но затем, как вспоминают очевидцы, «послал всех историков к чертям» и согласились смягчить формулировки. В итоговом тексте осталось лишь его упоминание о том, что методы руководства были разные и в связи с постоянно менявшейся обстановкой иногда случалась неразбериха.
— Оригинал выступления маршала Новикова сохранился в архиве, — отметил Чистиков. — Да, конечно, в том, что сказали в 1964 году военачальники, сегодня нет особой новизны. Но для понимания того, как формировался канон памяти о блокаде и битве за Ленинград, эта дискуссия, несомненно, чрезвычайно важна…
Предмет научного интереса Тимофея Медведева, младшего научного сотрудника Института истории РАН, — постановления Военного совета Ленинградского фронта. Он непосредственно работал с этими документами в Центральном архиве Министерства обороны. В нынешнем году был выпущен первый том — с августа 1941 года по март 1942‑го.
— При публикации постановлений за скобками пришлось оставить достаточно большой массив «сопутствующих» документов, — рассказал молодой ученый. — Дело в том, что каждое постановление сопровождалось приложениями и материалами. Они позволяют понять логику принятия (или, наоборот, непринятия) решений. Это могли быть письма непосредственно от военачальников с фронта, представителей учреждений и предприятий о разработке каких‑либо изобретений. Иногда завязывалась переписка, и она тоже осталась в архиве.
К примеру, в подготовительных материалах сохранилась критика «неправильных тезисов» начальника артиллерии 23‑й армии полковника Ивана Пядусова, прозвучавших в его лекции «Как практически применить и организовать артиллерийское наступление». Прозвучало предложение снять Пядусова с должности, однако в итоге Военный совет в апреле 1942 года постановил ограничиться выговором.
— Работа с документами Военного совета Ленфронта продолжается и, несомненно, принесет еще много новых знаний о блокаде, — отметил Медведев. — В начале будущего года должен выйти второй том, в который войдут материалы с марта по декабрь 1942 года.
Не раз звучало на конференции понятие «продовольственная диктатура», которое исследователи блокады в последние годы используют все чаще. Смысл его состоит в том, что в условиях крайнего дефицита продовольствия руководство города было вынуждено поддерживать в первую очередь тех, кто требовался для организации обороны. Эта установка осуществлялась на всех уровнях..
— Да, определенный резон в проведении подобной политики был. Но иногда, увы, не обходилось без «человеческого фактора», когда распределение дополнительных продуктов могло происходить по принципу родственных связей и личных предпочтений, — подчеркнул профессор СПбГУ Владимир Пянкевич.
А профессор того же вуза Михаил Ходяков заметил, что, на его взгляд, в нашем городе до сих пор недостаточно увековечены места, связанные с производством и распределением продовольствия, — речь о хлебозаводах, пекарнях, булочных, а также о стационарах, которые спасли немало ленинградцев. В этом смысле, по мнению ученого, можно даже говорить о «мемориальной пустоте».
После этих слов между участниками конференции даже возникла дискуссия: где та тонкая грань между «мемориальной пустотой» и другой крайностью — «мемориальным переизбытком»? Как резюмировал модератор форума Кирилл Болдовский, он руководит действующей в институте лабораторией «История блокады Ленинграда», во всем, конечно же, должно быть чувство стиля и меры. Совершенно не требуется перегружать фасады зданий массивными мемориальными досками, но против скромных табличек, отмечающих памятные места, вряд ли кто‑то будет возражать.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 209 (7538) от 06.11.2023 под заголовком «О чем говорили военачальники».
Комментарии