Лист ожидания жизни. О ситуации с пересадкой органов в Петербурге

Заявление главного трансплантолога Минздрава России Сергея Готье о том, что в Петербурге слабо развита организация донорства, а потому и трансплантации, прозвучало неожиданно отчасти и для него самого.

В трансплантологии пересадка печени считается самой сложной операцией. Да и «живет» этот орган всего 20 минут после того, как остановилось сердце. ФОТО Сергея ГРИЦКОВА

«Надо в этом разбираться. Петербург был колыбелью многих новых направлений в российской медицине, в том числе занимал ключевое место в подготовке всех правил и порядков в области трансплантации. Но сегодня мы имеем столько законодательных актов о посмертном донорстве, правилах констатации гибели мозга, об использовании донорского ресурса, сколько нет ни в одной другой стране, а в листе ожидания на пересадку органов по-прежнему стоят тысячи россиян».

Академик РАН и директор НМИЦ трансплантологии и искусственных органов имени академика В. И. Шумакова произнес эти слова на заседании 10-й школы Ассоциации трансплантационных координаторов «Основы, практика и перспективы донорства органов», прошедшей в нашем городе.

Отстали от столицы

В своем докладе Сергей Готье сравнил количество пациентов, стоящих в листе ожидания на пересадку органа, и показатели реально выполненных трансплантаций. Например, пересадки сердца ежегодно ждут более полутора тысяч россиян, но в 2018 году было выполнено лишь 287 операций, причем 197 из них - в Центре им. Шумакова. Остальные трансплантации сделали в других клиниках страны - практически в «штучном» варианте, например, на втором месте стоит наш НМИЦ им. В. А. Алмазова, где за год выполнено всего 16 пересадок.

По мнению главного трансплантолога, «все хотят, но не все могут» пересаживать сердца, а редкие операции (одна-две в год) довольно опасны для пациентов, поскольку удачное завершение пересадки обеспечивается многими факторами, но прежде всего опытом тех, кто ее выполняет.

В том же Центре им. В. И. Шумакова за последние годы постоянно увеличивается количество пациентов в листе ожидания, но при этом уменьшается летальность среди ожидающих «новые» сердца. Обеспечивается это, во-первых, четкой организацией органного донорства в Москве, а во-вторых, активным использованием так называемого искусственного сердца (своеобразной механической поддержкой больного с последней стадией сердечной недостаточности).

Вообще из данных, приведенных в докладе, слишком очевидно отставание всех российских регионов от столицы. В листе ожидания на пересадку печени около двух тысяч пациентов, а получили донорский орган, в том числе и от родственников, - лишь 508 человек (176 - в Центре им. Шумакова, причем москвичи занимают первое место в мире по пересадке печени детям).

Самая высокая потребность сегодня - в трансплантации почки, этой операции ежегодно ждут шесть тысяч больных, но в 2018-м было сделано лишь 1371 трансплантация (20% операций - от родственников), и более трети этих операций выполнено москвичам.

- Для Москвы это хороший показатель, но все равно недостаточно высокий, - отметил академик Готье. - Правда, в других регионах и об этом приходится лишь мечтать. Например, в Петербурге сегодня, как мне сказали, 1700 пациентов находятся на постоянном диализе, крайне дорогостоящей процедуре, но из них как минимум треть - это потенциальные реципиенты на пересадку почки. Операция дала бы им долгие годы жизни и освободила бы место другому пациенту для диализа, тем самым сэкономив государству миллионы рублей.

Так есть ли дефицит?

По количеству выполненных трансплантаций наш город действительно выглядит не лучшим образом. Например, по пересадкам почки (самой востребованной, как видим, операции) в десятке лидирующих российских регионов есть только одна петербургская клиника - Первого СПбГМУ им. И. П. Павлова (на 8-м месте). Почему?

Россия относит себя к европейскому сообществу врачей, и поэтому при пересадке органов упор делается на посмертное донорство в отличие от стран Юго-Восточной Азии, где трансплантация очень бурно развивается, но базируется только на донорстве прижизненном. Однако если в Испании, где трансплантация развита лучше всех в мире, на каждый миллион населения приходится 35 - 40 посмертных доноров, то российский показатель - 4,4. Намного ниже, чем в соседней Белоруссии.

Отсюда главный вопрос любого собрания специалистов по трансплантации - дефицит органных доноров. И сложился он в основном по двум причинам: нет необходимой организации самой службы и отсутствует поддержка со стороны общества. Законы-то у нас есть (три года назад наконец-то приняли поправки в закон «Об охране здоровья...», признавшие изъятие донорских органов медицинской деятельностью), но общественное мнение по-прежнему относится к этой области медицины весьма настороженно.

Причем не только к собственно пересадке: осуждение врачей (в том числе уголовное) за их профессиональные действия становится настоящим бичом современной российской медицины. А уж «призвать к ответу» тех самых трансплантационных координаторов, отвечающих за своевременный забор органов у пациента с зафиксированной гибелью мозга и доставкой их реципиенту, сегодня довольно просто.

В той же Москве недавно началось разбирательство на эту тему: родственники умершего пациента требуют миллионы рублей с врачей за то, что те не предупредили их о том, что у него возьмут органы для трансплантации. По закону, в России действует презумпция согласия на изъятие органов для пересадки (не отказался при жизни, значит, согласился), но теоретически родственники могут «пойти в отказ», пока пациент еще жив.

- Нам сегодня выделяют довольно большие средства, и я не могу больше слушать про дефицит органов - у нас более чем достаточно потенциальных доноров, но мы просто топчем наш национальный ресурс, который можно было бы использовать для спасения жизни людей, и делаем это по причине банальной неорганизованности. Мы теряем людей и тратим огромные средства, используя совершенно бесполезные уже методы лечения вместо трансплантации, - уверен Сергей Готье.

Главный трансплантолог Петербурга доктор медицинских наук Герман Николаев согласился с коллегой из Москвы:

- Теперь у нас есть финансирование, есть служба, и в Петербурге количество пересадок троекратно увеличилось, но это лишь пятая часть того, что надо бы делать: в листе ожидания на трансплантацию - около пятисот человек, а выполняем мы в год не более ста операций. Нам необходима общественная поддержка. Когда мы будем выполнять по 30 - 40 изъятий донорских органов на миллион населения и нам этого будет мало, тогда и сможем говорить о дефиците.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 021 (6374) от 06.02.2019 под заголовком «Лист ожидания жизни».