Куда качнулся «маятник»

По оценкам экспертов, только из Ленинградской области на работу в Петербург ежедневно отправляются до 300 тыс. человек. На самом деле величина так называемой маятниковой трудовой миграции может быть куда больше, поскольку «за длинным рублем» в город на Неве приезжают и из других регионов Северо-Запада.

ФОТО Сергея ГРИЦКОВА

Ехал недавно рано утром на маршрутке из Кингисеппа. Путь неблизкий, темно и скучно. Разговорился с соседом, молодым человеком 30 – 35 лет: оказалось, тот мотается в Петербург туда и обратно каждый рабочий день. Регулярно. Утром и вечером.

«Я бы, наверное, и не ездил, если бы мог в своем родном городе найти работу по специальности. И с тем уровнем дохода, который позволяет жить сравнительно неплохо, – откровенно признался попутчик. – Порой так хочется на все плюнуть и остаться дома. Но как только, будучи семейным человеком, трезво оценишь все за и против – получается, что ездить надо».

И привел весомые аргументы. В качестве опытного инженера-конструктора довольно узкой промышленной специализации в Петербурге он трудится на одном из крупных предприятий. Зарабатывает в месяц около 65 – 67 тыс. рублей «чистыми». «Плюс возможность пользоваться всякими льготами вроде обеда по божеской цене, отличных условий труда и полиса добровольного медицинского страхования, – делится сосед. – Даже за вычетом больших трат на транспорт в семью приношу не менее 60 тыс. рублей ежемесячно. Правда, чтобы их зарабатывать, приходится убивать в маршрутке кучу времени»...

После этого разговора с попутчиком пробую найти вакансии через Интернет. Они есть, но немного – несколько десятков. Причем это, как правило, рабочие места для специалистов сферы торговли и продаж – продавцов, менеджеров, агентов. Или не слишком привлекательные вакансии охранников, курьеров и т. д. Да и зарплата в среднем крутится около суммы 30 тыс. рублей – больше предлагают редко и в основном начальникам средней руки. Что касается рабочих мест для тех, кто по профилю прямо связан с промышленностью, то их действительно практически нет.

Из Кингисеппа в Петербург направляется лишь малая часть маятниковой рабочей силы. Люди ездят на работу в мегаполис из городков и поселков, которые находятся от него даже за сотню километров, проводя в пути в один конец и по два часа. Причем ездят не только из тех мест, где по объективным причинам работы действительно нет, но и оттуда, где по ряду профессий заработки даже выше, чем в северной столице. В Сосновом Бору, например, работники и строители атомной электростанции получают больше, чем в Петербурге. Однако те, кто не связан с этим объектом, не найдя себе применения по нужной специальности (или в поисках лучшей доли), нередко отправляются покорять город на Неве.

«Ничего негативного в явлении маятниковой трудовой миграции нет, – сказали мне в одной из рекрутинговых компаний города. – Оно характерно для всех развитых стран мира, и нередко человек, проживая в одной стране, на работу ездит в соседнюю». Причем в такой процесс вовлечены и жители Петербурга: по официальной статистике, до 50 тыс. горожан регулярно ездят на работу в ту же Ленобласть. На те предприятия, которые так и не смогли найти на месте достаточное число профессионалов.

«В условиях, когда по материальным соображениям человек не может (а подчас и не хочет) переезжать туда, где для него есть работа, вахтовая (временная или маятниковая) трудовая миграция быстро растет, – считает эксперт рынка труда Николай Рыжков. – И с точки зрения сбалансированности рынка труда это хорошо. Но рождает другие проблемы – как общественного, так и личного характера».

Другой эксперт – экономист Максим Бугаев – уверен: интенсивность маятниковой трудовой миграции зависит в основном от диспропорций в величине оплаты труда и структуре занятости. «По мере удаления от Петербурга она уменьшается, – полагает он. – И если в Тосненском, Гатчинском или Кировском районах Ленобласти доля «маятников» среди экономически активного населения составляет от 23 до 28%, то в Волховском – всего 1%». И добавляет: если там, где живет потенциальный «маятник», есть перспективное и способное его занять предприятие (такое, например, как Киришский НПЗ), это в значительной степени снижает поток местных трудовых мигрантов.

Власти регионов, кстати, относятся к трудовым мигрантам вполне лояльно. Те, кто принимает их на работу, понимают: жители Ленинградской или Новгородской областей все же предпочтительнее, чем «дальние» гастарбайтеры. Свои все-таки. А региональное руководство, хотя нередко и активно сетует на то, что, мол, северная столица «вымывает» с их рынка труда лучшие кадры (которые к тому же и налоги с доходов платят в чужой бюджет), в действительности сделать мало что может.

«Уровень работы здесь совершенно иной – в Петербурге больше общения, возможностей и перспектив, – уверен один из таких «маятников». – И как-то все, даже выполнение обыденных трудовых обязанностей, веселее идет. Когда появится возможность, обязательно перееду туда жить насовсем...»

«Знаете, что выматывает больше всего? Дорога... – рассказывает другой «маятник». – Мало того, что до города надо ехать час, так в самом Питере я трачу на то, чтобы добраться до работы, еще около часа. Два часа утром и столько же вечером. Зимой в буквальном смысле света белого не видишь, и времени на занятия спортом или общение с друзьями катастрофически не хватает. Чувствую, что деньги уже перестают быть самым важным фактором: я все больше хочу оставаться дома».

Зачем сотни тысяч жителей ближних к Петербургу регионов (да и сами питерцы) «маются», складывая проведенные в маршрутках, электричках и автомобилях часы в дни, недели и месяцы? Когда я задал такой вопрос еще одному случайному попутчику, тот долго молчал. А потом коротко ответил: «Жить хочется по-человечески...».

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 020 (5637) от 05.02.2016.