Как обскакать Клодта

В 2016 году недели не проходит, чтобы городская среда не пополнилась новым монументом, мемориальным знаком, декоративной скульптурой. Вот и сегодня на улице Руставели собираются открыть памятник грузинскому поэту, подаренный Зурабом Церетели. В свое время градсовет обсуждал проект скромного бюста Руставели, уместного рядом с жилым домом в «спальном» районе. Но его автор оставил этот мир, проект забыли - и теперь без всяких обсуждений воздвигли пафосный четырехметровый монумент в полный рост.

ФОТО Александра ДРОЗДОВА

Явочным порядком

Очередь желающих увековечить выдающуюся личность или событие, украсить город очередным шедевром монументального искусства не уменьшается. Иногда идут долгие бурные дискуссии, как было с памятником Федору Шаляпину, так и не установленным, или с памятником Виктору Цою, который скоро появится.

Все чаще монументы устанавливают явочным порядком, памятник Михаилу Маневичу, русским воинам - участникам Первой мировой войны, Петру и Февронии... В этом же ряду памятники писателю Сергею Довлатову и художнику Андрею Мыльникову, установленные в охранной зоне Петербурга, где это делать запрещено. Первый появился под шумным нажимом общественности. Второй - по-тихому, фактически хозспособом, и, если верить источникам, встал на теплотрассу.

Не будем забывать, что в Петербурге разрешено устанавливать монументы на «закрытой территории», минуя сложные согласовательные процедуры. Но закрытая на языке юристов не значит непросматриваемая на практике. И вырастает около Музея Суворова конная статуя полководцу одного заезжего автора. Если вспомнить шедевр Михаила Козловского на Суворовской площади, то появлению нынешнего «творения» нет разумных объяснений.

Мы обсудили тему новых петербургских памятников и декоративной скульптуры с Еленой Василевской, заведующей сектором современной скульптуры Русского музея, и Сергеем Носовым, писателем, автором двух книг «Тайны петербургских памятников».

С одной стороны, оба знают предмет, с другой - они находятся вне скульптурного цеха и связанной с ним «индустрии» по производству исторической памяти и модных декораций.

Конфликт скульптурных интересов

По мнению Василевской, художественный уровень скульптур, как мемориальных, так и декоративных, в Петербурге сильно снизился. Последним качественным объектом стал памятник Федору Достоевскому скульптора Любови Холиной у станции метро «Владимирская», открытый в 1997 году. Но несоразмерно малое пространство, в котором была установлена хорошая скульптура, убило ее. Получилась «куча» вместо писателя. Была проигнорирована идея автора - установить памятник рядом с пересечением канала Грибоедова и Крюкова канала.

В чем общие причины неудач? Елена Василевская называет три. Главная - диктат частного заказчика, часто «обернутого» в фонд, меценатскую или общественную организацию с высокими мотивами, который полностью игнорирует мнение специалистов.

Следующая проблема - в составе секции монументально-декоративного искусства Градостроительного совета Петербурга, который согласует поступающие туда эскизы: большинство там составляют активно работающие скульпторы. Конфликт интересов очевиден, они не будут критиковать друг друга, а также проекты своих учеников и друзей. Кем их заменить? По мнению Василевской, специалистами из Эрмитажа и Музея городской скульптуры, причем необязательно теми, кто занимается новым искусством.

Третья проблема - засилье развлекательной скульптуры в историческом центре: Остап Бендер, фотограф, кошки, собачки...

Необходимо запретить установку в центре всякой «веселухи». Такая скульптура, по мнению Василевской, возможна в новой жилой застройке, но и там не в ущерб качеству.

Другой наш собеседник писатель Сергей Носов относится к декоративной скульптуре спокойнее, как к туристическому объекту. Мы же не замечаем проводов, которые развешены на улицах. Того же фотографа на Малой Садовой с Карлом Буллой не связывают, это не памятник. Плохо, когда, как в Александровском парке, торжествуют принципы манекенизации - усаживают за стол известных персонажей из разных эпох, изображенных в натуральную величину (чтобы «потребитель»-прохожий ощутил себя на равных), да еще добавляют два пустых стула для фотографирования. Этот китч уподобляет памятники доске почета в режиме 3D.

Открытие как событие

Здесь уместно вспомнить утверждение культурологов, что любой памятник личности или событию - это прежде всего памятник времени его установки. С ним согласен Сергей Носов.

По его мнению, каждый памятник Ленину, установленный в советское время, это документ, свидетельствующий о людях, которые его создавали. В сквере на Пионерской улице бетонная голова Чкалова, на макушке которой еще недавно виднелся технологический крюк, стоит на самодельной трубе. Это памятник девяностым годам, когда голова пряталась за пивными ларьками. Ее хотели убрать, а потом огламурили. На брандмауэре появился портрет Циолковского, сквер благоустроили. Несанкционированный памятник как бы стал почетным гражданином Петроградского района, а стало быть, это памятник еще и нашему времени.

Что только не происходило с памятником Александру III. После революции 1917 года его перемещали и даже дважды перепосвящали - был памятник царю, потом карикатура, теперь снова - монумент самодержцу. Носов видит причину таких метаморфоз в том, что мы не воспринимаем памятники как документы истории, у нас очень личное к ним отношение: часто мы вымещаем на них собственные неудачи и комплексы.

Напрашивается вопрос: «Медный всадник» - кому памятник? Петру, Екатерине, Фальконе, Пушкину?

Писатель говорит, что это памятник целой эпохе, а также будущим временам. Памятник невероятно дерзкий по замыслу, а ведь мог быть просто фонтан, как советовал Дидро. Открытие «Медного всадника» стало событием европейского масштаба.

Не будем претендовать на глобальность, но открытие любого памятника должно быть хотя бы общегородским событием. Если это не событие, зачем тогда памятник и памятник ли это?

Нерешающее голосование

В прошлом году городские власти организовали голосование «Кому установить памятник в Петербурге?» с целью определить короткий список достойных увековечения за бюджетные средства (разумеется, после конкурса). Василевская оценивает эту идею положительно. По крайней мере обойдется без того самого частного диктата.

Носов же настроен скептически: времена меняются и отношение к разным персонажам тоже. Да и не будет шедевра в установленный жесткий срок. Если браться за памятник серьезно, то это надолго. Памятником Максиму Горькому для Кронверкского проспекта занимались 20 лет, и все равно не получилось достойного результата. Но проводить конкурсы, рассматривать и обсуждать разные варианты необходимо. Риск бюрократического фарса существует, но это лучше, чем дары и волевые решения!

Елена Василевская считает, что конкурсное задание должно требовать от участников учета градостроительной ситуации. Чтобы не повторилась история с Достоевским на Владимирской площади. Участие архитекторов в конкурсах обязательно. Кроме того, жюри конкурса должно состоять не из скульпторов. Задача организаторов творческих соревнований — тщательно следить за тем, чтобы не возникал конфликт интересов.

Кстати, по мнению Носова, Петербургу, пожалуй, не помешал бы памятник Виссариону Белинскому - как раз потому, что мы стали забывать о месте этого человека в нашей культуре. И памятник его антиподу Василию Розанову, который в «Опавших листьях» предлагал изобразить себя с кукишем, только мы ведь не обязаны быть буквалистами...

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Сергей НОСОВ, писатель:

- Памятник Довлатову установили второпях, недоделанным. И эта незавершенность, спонтанность как-то сама по себе сработала на образ. Довлатов словно недоумевал, что он делает тут. Он как будто искал опору - хорошее слово: опора. Но вот памятник «доделан», и все ушло. Появилась эта до несуразности конкретная дверь с почтовым ящиком, замком и обрывками афоризмов, какой-то поминальный стол с тремя нелепыми тумбами-табуретками. На столе нечто в чехле - похожее на портфель Жванецкого с надписью «Ундервудъ». Чтобы мы не подумали, что это швейная машинка? А если бы Довлатов сочинил повесть «Занавеска», то рядом висела бы бронзовая занавеска? Беда не только в том, что получился стилистический сбой и повеяло кладбищем. Памятник, словно занявший место в один квадратный метр, в общем-то, памятник одиночеству, совсем не по-довлатовски вдруг стал захватывать территорию. И вот уже мемориальная доска на другом здании воспринимается частью этого громоздкого комплекса, словно декларирующего перебор и отсутствие чувства меры - именно то, в чем нельзя упрекнуть прозу Довлатова.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 234 (5851) от 14.12.2016.