«Это огромная ответственность». Майор юстиции Екатерина Шумкина ответила на вопросы «СПб ведомостей»
Транспорт — сфера повышенной опасности, это никому объяснять не нужно. Не случайно курируют ее отдельные силовые структуры. Специально обученные сотрудники как выявляют преступления, так и расследуют их. Ленинградский следственный отдел на транспорте Западного межрегионального следственного управления на транспорте СК РФ возглавляет майор юстиции Екатерина ШУМКИНА. В преддверии отмечаемого 25 июля Дня сотрудника органов следствия Российской Федерации обозреватель «Санкт-Петербургских ведомостей» Михаил РУТМАН попросил ее рассказать о работе вверенного ей подразделения.
ФОТО предоставлено пресс-службой Западного регионального управления Следственного комитета РФ на транспорте
— Чтобы понять масштаб вашей работы, поясните, пожалуйста, Екатерина Юрьевна, какую территорию обслуживает возглавляемый вами отдел.
— В сфере нашей ответственности — Ленинградская область и аэропорт «Пулково». Мы расследуем преступления в сфере водного, железнодорожного и воздушного транспорта. А межрегиональное управление, в структуру которого мы входим, курирует более 50 субъектов Федерации, от Мурманска до Махачкалы, включая новые регионы. Наше руководство находится в Москве и замыкается непосредственно на председателя Следственного комитета РФ.
— Сколько человек в вашем подчинении?
— Отдел небольшой — следователь, два старших следователя, один — по особо важным делам и мой заместитель. В районах профильных следователей нет, поэтому на все «наши» происшествия мы выезжаем сами. Расстояния огромные, а ведь мы вместе с транспортной полицией обслуживаем еще и несколько станций на территории Вологодской области, поскольку они относятся к Октябрьской железной дороге.
— В отдаленные районы вас доставляют вертолетом?
— К сожалению, у нас таких возможностей нет. Добираемся на электричках, порой целые сутки. На водные происшествия нас иногда доставляют водным транспортом.
— Теперь надо пояснить, в чем заключается специфика вашей работы по сравнению с теми, кто занимается общеуголовной преступностью.
— Мне есть с чем сравнивать, так как, прежде чем прийти сюда, я много лет проработала обычным следователем «на земле». Здесь работать гораздо сложнее. Требуется масса специфических знаний, касающихся безопасности, эксплуатации и устройства транспортных средств. К тому же в сфере транспорта гораздо шире и сложнее нормативная база. В отличие от наших коллег из других следственных подразделений нам недостаточно знания Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов. Если мы расследуем, к примеру, дело о взятке на железной дороге (а экономические преступления — это тоже наше!), нужно погрузиться в довольно запутанную иерархическую структуру этой системы. Разобраться в том, кто там кому подчиняется и кто кому может приказать, оказывается, не так просто.
Кроме того, сама эксплуатация каждого вида транспорта регламентируется специальной и порой довольно объемной документацией.
Исключение составляют только парапланы — для них пока законов нет. Между тем это экстремальный вид спорта, и происшествия там происходят довольно часто. В этих случаях мы можем руководствоваться лишь законом «О защите прав потребителей», но его сфера действия весьма ограничена.
— Ваши следователи специализируются по видам транспорта?
— Официальной специализации нет, но у людей есть склонности — одному ближе железные дороги, другому — авиация. Я стараюсь это учитывать. Но, когда речь идет о больших, сложных делах, работаем все вместе. К тому же наши сотрудники постоянно повышают квалификацию. Есть специальный полигон МЧС, где проходит отработка возможных ЧП на реальных объектах.
— Однако, согласитесь, как бы хорошо ни был подготовлен следователь, конкретного специалиста он заменить не может…
— А так задача и не ставится. Мы должны грамотно поставить вопрос перед экспертами и уметь говорить с ними на их языке. А без специальной экспертизы, а то и не одной, не обходится ни одно более-менее серьезное дело. Вот, например, происшествия в сфере гражданской авиации обычно требуют заключения Межгосударственного авиационного комитета (МАК). А ждать его приходится долго — от нескольких месяцев до нескольких лет. И это не потому, что там работают медлительные сотрудники. Если самолет иностранного производства, нужно направлять запрос на завод-изготовитель. На быстрый ответ, понятно, рассчитывать не приходится. А в настоящее время получить запрашиваемую информацию немного сложнее. Впрочем, в подавляющем большинстве случаев все достаточно очевидно: как правило, речь идет об ошибке пилотирования или неправильном заходе на посадку. А если есть видеозаписи, расшифрованные показания «черных ящиков», то установить обстоятельства транспортного происшествия становится проще.
При происшествиях с легкими и сверхлегкими летательными аппаратами причиной катастрофы чаще всего является несоблюдение дистанции. Вот, например, мы расследовали дело о столкновении двух легкомоторных самолетов. Они вылетали с посадочной площадки один за другим. Второй нарушил необходимую траекторию движения и врезался в первый. Пилот и два его пассажира погибли. А в их числе, между прочим, была девушка, которой ее жених подарил сертификат на полет в день рождения…
— Вообще разного рода полеты становятся все более распространенным видом услуг…
— И очень опасных! Вот самый свежий пример: человек, прыгавший на парашюте в тандеме с инструктором, при посадке получил серьезные травмы. Полет проходил в неблагоприятных погодных условиях, но людям так хотелось заработать, что они пренебрегли элементарной безопасностью. Нам предстоит выяснить все детали этого происшествия: погода, высота полета, тип парашюта, действия инструктора. Какой у него опыт, есть ли соответствующая квалификация, имел ли он право прыгать в тандеме. Для парашютов в отличие от парапланов нормативная база существует, и очень подробная. Оговорены, к примеру, сроки эксплуатации, в течение которых ими можно пользоваться. Чтобы продлить эти сроки, нужно отправлять парашют на завод-изготовитель.
В нынешнем году, кстати, мы направили в суд уголовное дело по факту оказания услуг, не отвечающих требованиям безопасности в отношении руководителей фирмы, осуществлявшей платные прыжки. При этом использовались 17 парашютов с истекшим сроком годности. В ходе проверки были обнаружены заплатки на куполах, следы ремонта строп. На завод-изготовитель предприниматели не обращались. Когда мы эти парашюты туда отправили, там сделали вывод: для прыжков они непригодны, их эксплуатация небезопасна. Те, кто воспользовался такой услугой, могут считать, что их спасло просто чудо.
Вообще с тех пор, как я начала здесь работать, мне пришлось пересмотреть свои взгляды на «платный экстрим». Сплошь и рядом этим занимаются люди безответственные, озабоченные лишь быстрой прибылью и не думающие о безопасности. Но если, допустим, при езде на автомобиле в случае неисправности вы можете остановиться и вызвать аварийную бригаду, то в полете на парашюте вам не поможет никто. Даже если инструктор будет что‑то кричать вам в рацию.
Я раньше любила экстрим — мотоциклы, парапланы. А теперь у меня лежит подаренный сертификат на прыжок с парашютом, но вряд ли я им воспользуюсь. Считаю, что риск не оправдан.
— Но ведь часто люди попадают в беду из‑за собственной неосторожности!
— Конечно. Вот весьма характерное дело. Два товарища устроили катания в акватории Невы на территории Всеволожского района. Один был на моторной лодке, другой на гидроцикле. Место небезопасное — пороги, волны. Ребята стали развлекаться — прыгать по волнам. В какой‑то момент тот, который был в лодке, из нее выпал. Товарищ на гидроцикле попытался его спасти. Но, так как ключ зажигания остался в замке, лодка продолжила свободное движение и ударила по обоим. Человек, находившийся в воде, погиб. Его приятель получил тяжелые травмы.
— По какой статье УК вы будете квалифицировать это происшествие?
— Обычно в подобных случаях мы применяем ст. 263 УК РФ — «нарушение правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного, морского и внутреннего водного транспорта и метрополитена». Но по данному делу пока есть только свидетельские показания. Мы будем назначать судоводительскую экспертизу, чтобы выяснить, были ли нарушены какие‑то правила судовождения и кто конкретно их нарушил. После получения экспертизы сделаем выводы и примем законное решение.
— Из той же серии — по собственной неосторожности, если не сказать, глупости — и случаи гибели людей на железных дорогах.
— Да, к сожалению, с этим мы сталкиваемся постоянно. Люди переходят железнодорожные пути в неположенном месте либо идут в наушниках и не смотрят по сторонам. Почему‑то при этом они уверены, что успеют увернуться от быстро идущего поезда. Дети переезжают через пути на велосипеде! Похоже, им никто не объясняет, что это смертельно опасно.
— А ваши сотрудники занимаются подобной разъяснительной работой?
— Да, это тоже входит в наши обязанности. Мы регулярно приходим в образовательные учреждения, проводим беседы с детьми. Приглашаем граждан и на личные приемы — как пострадавших, так и потенциальных нарушителей. Следственный комитет распространяет аудио- и видеоролики о безопасности на объектах транспорта. Их транслируют на вокзалах, в аэропортах, учебных заведениях. К мерам профилактики относятся и регулярные проверки, которые мы проводим с сотрудниками водной полиции и ГИМС. В ходе последней, состоявшейся в июне, выявили ряд лиц, управлявших водным транспортом без необходимых разрешений. Все они привлечены к административной ответственности. К счастью, сейчас ограничен прокат плавсредств — до недавнего времени любой неподготовленный человек мог за деньги получить в свое распоряжение лодку или гидроцикл и выйти в акваторию Невы. Надо отдать должное, эту практику помогли пресечь наши городские коллеги.
— Но у вас все‑таки, наверное, поспокойнее работа, чем в городе?
— Да, конечно, такого объема происшествий у нас нет. Но «спокойнее» не то слово. Любое происшествие на транспорте — это, как правило, очень тяжелые травмы, гибель людей. К тому же, если что‑то случается, расследование происходит гораздо сложнее. ЧП на железной дороге предполагает, например, остановку движения поездов. Это, как вы понимаете, огромная ответственность. Но зато работать здесь интересно. Жизнь постоянно держит нас в тонусе. А наш опыт бесценен. Не случайно наши сотрудники часто переходят в другие подразделения с повышением.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 136 (7712) от 25.07.2024 под заголовком «Рельсы, небо и вода».
Комментарии