Это не лес, это памятник. Каким может быть мемориал первостроителям Петербурга?
На иллюстрации — лесной участок на Петроградской стороне, между Сытнинской и Кронверкской улицами. Вы скажете: нет там такого, там пустырь. Действительно, нет. Но 300 с лишним лет назад было. А может, и будет.
Памятник, который представляют Ангелина и Петер не будет «застывшим»: он будет меняться по сезонам и с годами – что и свойственно зеленым насаждениям./ФОТО Кристины ЧЕРЕМНЫХ
Оставить незастроенным
На самом деле это не лес, это памятник — в проекте. Мемориал первым строителям Петербурга. История этого участка щемящая, газета о ней писала не раз (например, в номере от 19.06.2025). Коротко: в 2014 году в пространстве между Сытнинской и Кронверкской было обнаружено захоронение 255 человек. Его датируют примерно 1710 – 1716 годами. Исследование останков и исторических источников показало: это крестьяне из разных губерний, работавшие на строительстве нового города.
Находка действительно уникальная: крупнейшее захоронение первой половины XVIII века, совершенно точно связанное с рождением города — но не обозначенное ни на одной старинной карте. Первые архитекторы помянуты мемориалом «Санкт-Петербурга первостроителям» в Сампсониевском саду (авторы Шемякин и Бухаев), а эти, буквально первостроители — сгинули и все.
Неудивительно, что местные жители предложили оставить участок незастроенным (археологические работы проводились как подготовка к строительству бизнес-центра) и сделать его мемориальным. И вот уже больше десяти лет не оставляют этой идеи. Объединились в группу «Общественный сад», выходят на депутатов, на исполнительную власть.
Свои идеи увековечения предлагали студенты и сотрудники Государственного архитектурно-строительного университета (ГАСУ), Университета ИТМО. А пару лет назад на всероссийском архитектурном «Кирпичном конкурсе» занял второе место проект двух молодых архитекторов — Ангелины Стукалиной и Петера Элверума. Ангелина — петербурженка, выпускница кафедры дизайна архитектурной среды ГАСУ. Петер — норвежец с петербургскими корнями.
Вспоминать тот «кирпичный» проект памятника нет смысла: авторы отказались от прежней концепции.
— Мы поняли, что память о первых строителях лучше всего представить в контексте, в котором они жили, — рассказывает Ангелина. — Это должен быть лес, который они увидели, попав в эти места. И мы решили разрабатывать именно ландшафтный проект. Это должен быть не павильон или памятная доска — а что‑то, что будет дальше жить, расти, меняться, развиваться.
Ольха — и никаких дубов
Идея понравилась местным жителям. Всю работу архитекторы делают бесплатно, в исследованиях помогают петербургские ученые.
— Про лес и болота все знают, но интересно, каким именно был этот лес, — поясняет Ангелина. — Воображение рисует что‑то вроде растительности Карельского перешейка. Или дубов, с которыми у многих туристов ассоциируется Петербург. На самом деле дубов было так мало, что запрещалось их вырубать без особого разрешения. В научных трудах описаны чахлые, искривленные деревья: почва ведь болотистая. Очень много ольхи. Так что сложился образ леса лиственного, не очень высокого. Вроде бы и довольно густого, но не величественного — простого, судя по описаниям.
Когда Ангелина и Петер спрашивали ученых, где сейчас можно увидеть такой лес, те советовали побродить в окрестностях Сестрорецкого болота. И по заказнику за Лахтой, в районе Ольгина.
Но все‑таки это должен быть и городской сквер. Поэтому в проекте видим буферную зону из кустарника, небольшой водоем. Подобное называют дождевым садом: на участке естественный уклон к центру образует углубление, куда во время дождей набирается вода. Там могут расти влаголюбивые растения. Ландшафтный архитектор Екатерина Абдулина разработала дендрологический план.
На иллюстрации видим большие деревья, но в реальности саженцы должны быть не больше трех метров высотой, юные. Такие хорошо приживаются, естественным образом восстанавливается биоразнообразие участка: за десять лет, что заморожена стройка, разнотравье уже начало брать свое. Есть и особый смысл: лес растет, годами меняясь на глазах учеников школы по соседству, местных жителей.
Проекты вроде «лес в городе» есть в других странах. Но там они просто про красоту и экологию — а тут еще и потрясающая историческая подоплека.
«За что в убийственной работе…»
«Дикий» лесок (пусть в миниатюре), водоем… Но как посетитель узнает, что это мемориал?
Петер поэтично формулирует идею проекта: приближаясь к зеленому оазису, спрятанному среди каменных объемов, посетитель сможет поразмышлять о том, каким могло бы остаться это место, не будь здесь Петербурга, — и интуитивно ощутить историю города.
Длинные горизонтальные каменные скамьи и гранит, обрамляющие зеленую композицию, формируют спокойный ритм пространства, где можно отдохнуть. Это обрамление служит границей между прошлым и настоящим, между природным и рукотворным. Оно несет и образовательную функцию: на граните будут выбиты строки из литературных произведений русских поэтов, посвященные становлению города. Такое, например: «Из тьмы лесов, из топи блат // Вознесся пышно, горделиво…». Но и такое: «За что в убийственной работе //
Толпы людей погибли там,/
Где нынче город — на болоте //
Чело возносит к облакам». Первые строки — понятно, Пушкина, вторые — поэта Александра Яхонтова (1820 – 1890).
— Можно было бы развивать это место не столько как туристическое, сколько как культурно-образовательное, — рассуждают архитекторы.
Возможны аудиоэкскурсии — а в будущем, кто знает, и туры в очках виртуальной реальности, которые покажут это место в период строительства Кронверка. Представьте себе: стоит лес; затем его вырубают, поскольку место должно простреливаться на случай нападения неприятеля; строители живут во времянках, человек по пять-шесть. Пока заступают на смену, один остается охранять дом, скарб. Готовит какую‑то еду. Иногда стройку приходится прерывать: обстрелы. Антисанитария, холод — люди болеют. Эти сведения архитекторы почерпнули в научных работах.
Ангелина делится: когда читала источники, Петербург почему‑то все равно не воспринимался как «город на костях». Наверное, потому, что все «великие стройки» в те времена были такими.
…Участок этот по‑прежнему частный. Успел и побыть вещдоком по делу против прежнего застройщика, и сменить хозяина. Участку успели придать статус Р2 — зоны рекреационно-ландшафтных территорий, на которой запрещено капитальное строительство. И успели вернуть статус ОД, общественно-деловой зоны, на которой можно построить апарт-отель, бизнес-центр и тому подобное.
— Мы считаем своим долгом продолжать работу над проектом, — говорит Ангелина. — У этих людей, первостроителей, ведь не было даже ощущения причастности к строительству великого города, столицы. Здесь еще ничего не было. Мне кажется, они воспринимали это только как подневольную работу. Таскали камни, бревна — и умирали от тяжелой жизни. Безумно жаль, что память о первых строителях не почитается.
В мае, накануне Дня города, инициаторы проекта организовали в одном из общественных пространств трехдневную выставку, а приглашенные историки, археологи и биологи читали лекции о Петербурге. Не сочтут за труд рассказывать вновь — в школах, библиотеках, музеях. Исходят из того, что находка, сделанная в этом месте, и сама его история — уникальны в масштабах не только города, но и страны.
Читайте также:
Памятник постмодернизма в Понтонном: история архитектурного шедевра
Нишевая скульптура. «Заплатки Петербурга» Екатерины Березиной вызывают споры
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 219 (8041) от 24.11.2025 под заголовком «Это не лес, это памятник».
Комментарии