Елка окрепла в борьбе
Сегодня нередко можно услышать, что Рождество и Новый год советская власть отменила как «буржуазный пережиток» сразу же после Октябрьской революции. Ничего подобного – об этом свидетельствуют материалы выставки «Новогодние и рождественские традиции России в XIX – XX веках», открывшейся в городском Архивном комитете на Таврической ул., 39.
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
Конечно, тут можно увидеть и елочные украшения самых разных времен, и непременный спутник праздника – новогодние открытки. Но все-таки выставка архивная, поэтому и мы уделим основное внимание документам. Тем более что они настолько редкие и любопытные, что говорят сами за себя и дают ответы на многие вопросы. К примеру, даже в голодном Петрограде во время Гражданской войны устраивались елки – на выставке можно увидеть телефонограмму Петрокоммуны в Петроградский комитет партии большевиков о выдаче орехов и сластей для организации новогодней елки.
Более того, до самого конца 1920-х годов в нашем городе власти не запрещали народные рождественские праздники. И это притом что антирелигиозная кампания с начала 1920-х годов шла по нарастающей.
На выставке – афиша комитета Общества изучения, популяризации и художественной охраны старого Петербурга: «Грандиозные Рождественские гуляния» с 30 декабря 1923 года по 7 января 1924 года в манеже бывшего Николаевского кавалерийского училища. Все, как и в прежние времена, как будто бы не было ни войн, ни революций: аттракционы, карусели, свистуны, скоморохи. Фокусники, акробаты, раешники... Шутки и прибаутки балаганного деда, представления клоунов и паяцев. В Большом балагане Государственный экспериментальный театр представлял обряд русской народной свадьбы...
А вот уже в 1929 году на заседании президиума Ленсовета среди прочих было принято постановление «О воспрещении порубки и продажи зеленых насаждений в связи с религиозными обрядностями и обычаями».
Как известно, Новый год вернули в конце 1935-го. И вот – информсводка отдела учащейся молодежи горкома комсомола о встрече 1936 года в школах и новогодних елках в клубах, детских домах и жактах. Как выяснилось, еще не все руководители быстро сориентировались: некоторые по привычке продолжали считать елку пережитком старого режима. Именно так произошло в одном из детских домов в Смольнинском районе: «Зав. детдомом, обнаружив елку, заставил ее сжечь и провел разъяснительную работу среди детей о вреде елки. На другой день злополучному заву пришлось снова «разъяснять» детям о пользе елки».
С тех пор на новогоднюю елку никто уже не покушался, она стала неотъемлемым атрибутом советского Нового года. Настоящим символом жизни и воли к победе были елки в блокадном Ленинграде. Об этом на выставке тоже говорится – и сухими строчками архивных документов, и эмоциональными воспоминаниями ленинградцев.
«Я встречал Новый год в своем временном логове, – читаем дневниковую запись директора завода «Севкабель» Алексея Козловского, датированную 1 января 1942 года. – Хоть тесно и неуютно, но сердце мое билось в унисон сердцам всего нашего Великого народа. Душа полна неугасимых надежд на полную победу над врагом в 1942 году»...
А как же Рождество? Несмотря на официальное возвращение Нового года, Рождество старались не замечать, хотя многие продолжали отмечать этот праздник. Главное, что власти об этих настроениях знали и, соответственно, держали ситуацию под контролем, о чем свидетельствует отчет старосты Свято-Троицкого собора Александро-Невской лавры, составленный им в январе 1964 года для исполкома Ленгорсовета.
«...Молящихся собралось так много, что у свечных выручек образовались длинные очереди, – сообщал староста. – Исполнительный орган не ожидал такого наплыва и не организовал дополнительную продажу свечей... Между тем прибывали новые группы молящихся. Пришлось прекратить доступ в собор. Многие оставались на папертях...».
Староста резюмировал, что доход собора по двум основным источникам – продаже свечей и приему поминальных записок – увеличился по отношению к предыдущему году на 605 рублей. О причинах ажиотажа он сообщал следующее: «По всей вероятности, значительный наплыв молящихся можно объяснить архиерейскими богослужениями. Некоторый интерес к собору и совершаемым в нем торжественным богослужениям появился у небольшой группы лиц после передачи богослужения по телевизору».
И это притом что как раз незадолго до того проводилась хрущевская антирелигиозная кампания. Никите Сергеевичу приписывают данное им еще в конце 1950-х годов публичное обещание к концу семилетки, то есть к 1965 году, «показать последнего попа по телевизору»...
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 243 (5369) от 25.12.2014.
Комментарии