Древние традиции и современность. Доцент СПбГУ – о китайском праве
СПбГУ идет в ногу со временем. И даже иногда опережает его. С 2016 года здесь действует образовательная программа «Юриспруденция с углубленным изучением китайского языка и права Китайской Народной Республики». Прослушавшие этот курс молодые специалисты должны будут работать в сфере деловых отношений России с ее стремительно развивающимся восточным соседом. Надо ли говорить, что для подавляющего большинства наших юристов китайское право – тема абсолютно новая. Небольшой ликбез в этой области любезно согласилась провести доцент СПбГУ Наталия МАЛЫШЕВА, ответившая на вопросы обозревателя «Санкт-Петербургских ведомостей» Михаила РУТМАНА.
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
– Согласитесь, Наталия Ивановна, предмет нашей беседы довольно неожиданный. Ни я, ни, думаю, наши читатели о китайском праве до сих пор не знали абсолютно ничего...
– Уверяю вас, имея достаточно большой опыт юридической практики и проработав много лет в высшей школе, я была в точно таком же положении. Но, когда мне предложили читать курс «Теории государства и права» студентам новой образовательной программы, я, что называется, погрузилась в предмет и буквально открыла для себя новый мир. Разумеется, мы с моими коллегами с юридического факультета не были первопроходцами в изучении права современного Китая – этой темой давно и серьезно занимаются, например, в Институте Дальнего Востока Российской академии наук. Общие же подходы к пониманию страны мне помогли освоить преподаватели нашего восточного факультета. Хотя с китайскими студентами до этого мне приходилось работать достаточно много, бытовой культуры этого народа я, конечно, совсем не знала. Чтобы глубже прочувствовать ее, стала читать переводные китайские романы. Разумеется, не все подряд, а только те, где есть какая-то юридическая история.
Одной из первых стала книга современного писателя Лю Чжэньюня «Я не Пань Цзиньлянь». Имя в заголовке принадлежит героине китайского классического романа XVII века, не отличавшейся большой нравственностью. Героиня же современного романа не согласна с обвинениями в аморальности в свой адрес. Она попыталась обойти закрепленный в законе принцип «Одна семья – один ребенок». Забеременев второй раз, она фиктивно развелась с мужем, оставила ему первого ребенка, а сама стала матерью-одиночкой. Когда появилась возможность вновь заключить брак, муж отказался, и она обратилась в суд. Естественно, с юридической точки зрения расторжение брака было законным и в иске ей отказали. В конечном счете она нашла поддержку в лице представителя высшей партийной власти, что, впрочем, не помогло восстановить брак. Между тем сама мысль, что можно пытаться решить семейную проблему правовым способом, ранее китайской традиции была не свойственна.
– А как же там разрешали конфликты?
– Традиции китайской правовой культуры восходят к Конфуцию. Он считал, что в нормальном обществе законы не нужны – достаточно моральных принципов и правил ритуала. Однако потом страна бросилась в другую крайность – легизм, предполагавший жесткий культ закона.
Легистские традиции в китайском праве присутствуют и сегодня – более 40 составов преступлений предусматривают смертную казнь. Но и традиции конфуцианства, которые в разные времена, особенно в период «культурной революции», подвергались жесткой критике, до конца истребить все же не удалось. Вот пример конкретного уголовного дела. Два брата, не имея денег для лечения тяжело больной матери, взяли заложника. Никакого физического вреда ему не нанесли, но их действия попали под весьма суровую уголовную статью. Тем не менее суд назначил им наказание ниже низшего предела, при этом признав, что они действовали, согласно морали, как благочестивые сыновья. А сочувствующие сограждане собрали им деньги на лечение матери.
– Но ведь Китай – во всех отношениях передовая страна. Как это сочетается с остатками столь архаичных правовых понятий?
– Думаю, этого никто вам не объяснит. Тем более что китайское общество неоднородно – в сельской местности, например, традиции конфуцианства проявляются сильнее, чем в городах-мегаполисах. С начала XX века Китай стал испытывать экспансию романо-германского права. Повлияла и соседняя Япония, к тому времени уже перенявшая многие европейские законы. Несколько десятилетий жизни при социализме – это, разумеется, активное заимствование советских правовых конструкций. Многие китайские учебники по теории государства и права практически «переписаны» с наших. После распада СССР произошел естественный дрейф в сторону Запада. Нынешний Китай, конечно, уже живет в рамках современных понятий о праве. Он активно работает на мировой арене, представлен во множестве международных институтов, в частности в ВТО.
При этом современный китайский законодатель значительно более осторожен с заимствованиями, чем наш. Там действует экспериментальный порядок принятия правовых актов. Прежде чем какой-либо из них будет принят на общегосударственном уровне, он, как правило, пройдет апробацию в отдельном регионе. Потом последует тщательный анализ – достаточно ли та или иная норма эффективна, так ли уж она необходима. Общекитайский Гражданский кодекс, например, начал действовать только с 1 января 2021 года. Не случайно общее количество законов КНР насчитывает не более 300. Остальное – подзаконные акты различных уровней власти.
– При этом, как мы знаем, коммунистическая партия сохранила руководящую роль. Китайцы свою «шестую статью конституции» не отменили...
– Да, только это записано у них сразу же в первой статье. Более того, роль партии в последнее время усилилась. Председатель КНР, он же генеральный секретарь Центрального комитета КПК, теперь не ограничен в числе занимаемых им сроков. А имя Си Цзиньпина при его жизни внесено в преамбулу конституции. Подобное мог себе позволить только Мао Цзэдун. Однако когда я беседую с китайскими студентами, они заявляют, что не считают свой режим авторитарным. Это, по их словам, демократия с китайской спецификой. Ведь председатель КНР – это должность выборная, он избирается Всекитайским собранием народных представителей. При формировании органов государства действует принцип демократического централизма, так что ни о какой диктатуре, по их мнению, речи нет.
– Кто бы что ни говорил, но результат налицо – фантастический взлет Китая за последние несколько десятилетий. Наверняка не последнюю роль здесь сыграло грамотное правовое регулирование?
– Конечно, «китайское чудо» возникло не на пустом месте. Когда была провозглашена политика «реформ и открытости», изначально предполагался приоритет экономической составляющей. Были созданы специальные экономические зоны. При этом большую часть полномочий по регулированию отношений в области экономики центральная власть делегировала на места. Несмотря на то что Китай не федеративное, а унитарное государство! И практически каждая провинция создала себе наиболее благоприятный климат для иностранных инвестиций. Это обеспечило развитие территорий и позволило их населению перейти от бедности к среднезажиточному уровню.
– У нас ведь тоже есть региональные законы...
– Да, но они принимаются в строгом соответствии с федеральными. А китайская провинция может принять нормативный правовой акт в экономической сфере, не имеющий аналога на общегосударственном уровне. Это позволяет максимально учесть специфику того или иного региона. Если вы спросите о соотношении капитализма и социализма в Китае, то в целом на этот вопрос ответить, по-видимому, невозможно. В каждой провинции по-разному. Но – неприкосновенность частной собственности в социалистическом государстве! Маркс, наверное, удивился бы такой многоукладности. Хотя в свое время он говорил об особенностях азиатского способа производства. У нас, правда, на это место в его работах мало обращали внимания. Думаю, нам сегодня не мешало бы их перечитать.
– А как в этой замечательной стране относятся к авторскому праву? Ведь, как известно, китайцы сплошь и рядом копируют чужие разработки, потом выдавая их за свои.
– Что есть, то есть. Использование контрафактной продукции в Китае весьма распространено. Хотя он и обладает целым рядом законов, соответствующих международным требованиям. Но, как отмечают эксперты, отстоять нарушенные авторские права в юрисдикции Китая очень трудно. Впрочем, я бы не решилась здесь, что называется, рубить сплеча. Страна заботится в первую очередь о своих национальных интересах. Ее граждане год от года живут все лучше и лучше, поэтому у них нет сомнений в правильности «линии партии».
– Кстати, как вы оцениваете правовую культуру китайцев? Мы, например, о своей стране иногда говорим словами Карамзина: «Воруют!».
– В Китае тоже воруют. Правда, показательных расстрелов на площадях там уже давно нет. Но сами коррупционные процессы идут непрерывно. Не зря создана даже новая ветвь власти – контрольные комиссии для борьбы с коррупцией. Что касается законопослушания – сужу по китайским студентам. Сказано носить маски – носят все и всегда. Дано учебное задание – будут сидеть ночами, но выполнят. На занятия приходят минута в минуту. Задан вопрос – тут же тянут руку. В самом Китае – система социальных рейтингов и «черных списков». Как все это работает на самом деле, достоверно сложно сказать. Но известны случаи, когда за незначительные нарушения общественного порядка китайцев лишали права пользования тем или иным транспортом. Дисциплина у этого народа буквально в крови...
– Не случайно в стране с населением около полутора миллиардов человек практически победили ковид...
– Да, в этом плане мы можем Китаю только позавидовать. И многому хотелось бы у него поучиться. Но, разумеется, полностью перенять его опыт у нас не получится, да это и не нужно – у каждой страны свой путь.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 215 (7052) от 17.11.2021 под заголовком «На площадях уже не казнят».
Комментарии