Болдино прекрасно! Даже тогда, когда там идет ремонт
Бывает так в жизни — готовишься к чему‑то долгие годы, ждешь, волнуешься, и когда вот оно, казалось бы, приходит — раз, и облом. Четыре часа провели мы в дороге из Нижнего Новгорода в Болдино, о котором столько слышали еще со школьных лет. Приехали, а там — тотальный ремонт. Экспозиция закрыта… Большое Болдино готовится к празднованию 225‑летия Александра Пушкина, которое будет отмечаться 6 июня будущего года. Впрочем, экскурсии по парку все равно проводят, и посетителей зато немного — есть прекрасная возможность полностью погрузиться в атмосферу, подарившую миру столько гениальных произведений.
Горбатый мостик открывает дорогу к романтическим аллеям великолепного болдинского парка./ФОТО АВТОРА
Вдохновение в карантине
Говорить об этом не принято, но Пушкин происходил из семьи крупных землевладельцев. Таковым считался помещик, имевший больше 500 душ. А в родовом имении деда поэта Льва Александровича Пушкина, селе Болдино, которое его далекому предку за заслуги перед отечеством пожаловал царь Иван Грозный, душ насчитывалось более трех тысяч. После его смерти имение было поделено между сыновьями, в том числе и теми, что от первого брака. Отцу поэта, Сергею Львовичу, в конечном итоге достались около 1200 крестьян. Примерно столько же было и у его брата Василия Львовича. Оба они отличались редкой хозяйственной бездарностью. После смерти Василия Львовича оказалось, что его часть имения опутана долгами, а у племянника Александра, собравшегося было принять наследство бездетного дядюшки, не нашлось средств на оплату его долгов. Дядина часть Болдина пошла с молотка и была приобретена неким помещиком Зыбиным.
В 1830 году, готовясь к свадьбе с Натальей Гончаровой, Александр Сергеевич получил от отца деревушку Кистенево, входившую в болдинское имение. В начале сентября поэт приехал сюда с вполне практической целью — оформить документы на собственность и заложить 200 душ кистеневских крестьян. «Благодаря отца моего, который дал мне способ получить 38 тысяч, я женился», — пишет он своему другу Плетневу. Рассчитывал управиться за месяц, но помешала эпидемия холеры.
«Что до нас, то мы оцеплены карантинами, но зараза к нам еще не проникла, — сообщает он невесте Наталье. — Болдино имеет вид острова, окруженного скалами. Ни соседей, ни книг. Погода ужасная. Я провожу время в том, что мараю бумагу и злюсь».
Болдинская осень растянулась до декабря и ознаменовалась невероятным творческим взлетом. «Скажу тебе (за тайну), — пишет поэт Плетневу, уже вернувшись в Москву, — что я в Болдине писал, как давно уже не писал. Вот что я привез сюда: 2 последние главы Онегина, 8‑ую и 9‑ую, совсем готовые в печать. Повесть писанную октавами (стихов 400), которую выдадим Anonyme. Несколько драматических сцен, или маленьких трагедий, именно: Скупой Рыцарь, Моцарт и Салиери, Пир во время Чумы, и Дон Жуан. Сверх того написал около 30 мелких стихотворений. Хорошо? Еще не все: (Весьма секретное) Написал я прозою 5 повестей, от которых Баратынский ржет и бьется — и которые напечатаем также Anonyme».
В Болдино, и снова осенью, поэт приезжал еще дважды — уже после женитьбы. В октябре 1833 года он написал здесь «Медный всадник», «Анджело», «Сказку о мертвой царевне и о семи богатырях», «Сказку о рыбаке и рыбке», «Пиковую даму» и ряд стихотворений, а также закончил «Историю Пугачева». Осенью 1834 года Пушкин снова довольно долго прожил в Болдине, но написал всего одно произведение, пусть и значимое: это была «Сказка о золотом петушке».
Ломберный вместо письменного
Во время двух первых приездов Пушкин останавливался в господском доме, представлявшем собой деревянный особняк с мезонином. Занимал поэт три анфиладные комнаты в первом этаже — прихожую, зальце и кабинет. Разумеется, из его вещей там ничего не сохранилось — впоследствии здание переходило из рук в руки, неоднократно перестраивалось, а после революции в течение нескольких десятилетий в нем была начальная школа. Музей открылся лишь в 1949‑м, в честь празднования 150‑летнего юбилея поэта.
Интерьеры «пушкинских» комнат воссоздавали по описи имения 1849 года, содержащей перечень находящейся в нем мебели. Увы, нынешним посетителям пока приходится знакомиться с ними лишь по рассказам экскурсовода и фотографиям на стенде.
Зальце (комната, предназначенная для приема гостей) выглядит довольно скромно. У стены, между двумя печами, стоят диван, круглый стол и кресла. Зато мебель «родная», болдинская, — в какой‑то момент она была продана, а затем, пройдя сквозь череду владельцев, вновь вернулась сюда, в экспозицию музея. На столе — копии документов, полученных Пушкиным от дяди Василия Львовича. Александр Сергеевич привез их с собой в Болдино и по ним изучал историю своей родословной.
Кабинет воссоздан по рисунку поэта: вместо письменного стола стоит ломберный, зато есть напольные часы, кресла с кожаными сиденьями и два дивана. В остальных комнатах музея устроена экспозиция, посвященная творчеству поэта в Болдине в 1830 и 1833 годах, а также выставка «В Болдине после Пушкина», рассказывающая о жизни усадьбы во второй половине XIX века. Судя по всему, их сейчас и приводят в порядок.
Возле дома — вековые липы и дубы. Прямо перед верандой растет лиственница — ей более ста семидесяти лет, и, по преданию, она была посажена самим Пушкиным в его второй приезд в Болдино. За домом — широкая поляна, по сторонам которой расположились усадебные строения: кухня, конюшня под одной крышей с каретником и амбаром, а неподалеку — людская изба с высоким крыльцом: когда‑то под ней был устроен ледник. Подлинные постройки до наших дней не уцелели. Они были восстановлены заново на основе сохранившихся документов и археологических раскопок на тех же местах, что и прежде. И в отличие от господских покоев сегодня для обозрения открыты. Быт дворовых людей воссоздан тщательно и с любовью. Вплоть до фигурки кучера, предающегося сладкому сну на сеновале.
По аллеям, вдоль прудов
Два старинных пруда отделяют усадебный двор от великолепного парка. Возник он примерно в те годы, когда здесь бывал поэт, хотя «неокультуренные» кусты и деревья росли здесь и раньше. До нашего времени дожила древняя ива на верхнем пруду — ее возраст близится уже, по‑видимому, к 230 годам. Когда‑то в нее ударила молния, срезала вершину, расщепила ствол, развилка которого, надломившись, рухнула в пруд. Несмотря на это, ива не погибла. Дерево, помнящее Пушкина, все равно живет. Как и два чуть более молодых дуба, растущих неподалеку.
В концепции парка явно чувствуется рука опытного ландшафтного дизайнера. Внутренние аллеи (березовая, липовая, несколько акациевых) пролегли, следуя естественному рельефу местности, то равнинному, то холмистому. По периметру тянутся пограничные аллеи — липовые и смешанные, из берез и кленов. Прогулочные дорожки вьются между яблоневыми куртинами, открытыми лужайками, вдоль прудов. И ведут то к беседке, то к мостику, то к садовой скамье в зарослях шиповника и жасмина. Каждую осень здесь богатый урожай яблок разных сортов, которыми неограниченно могут лакомиться посетители.
В северо-восточном углу парка, в конце липовой аллеи стоит бревенчатый флигель. Это вотчинная контора. Во время приездов поэта она находилась, вероятно, за пределами усадьбы, хотя и совсем неподалеку. Именно в ней пришлось ему поселиться в свой последний приезд в Болдино в 1834 году — в господском доме тогда шел ремонт. Позднее флигель был перевезен на хутор Пушкиных, за несколько верст от Болдина, а в 1911 году, когда усадьба продавалась, его переместили сюда.
В конторе — две большие комнаты, разделенные просторными сенями. В одной из них воссоздана обстановка собственно конторы, где велись дела по управлению имением. В другой — интерьер жилой комнаты. Так она могла выглядеть, когда в ней жил поэт. Здесь по‑деревенски просто и уютно: бревенчатые стены, небольшие оконца, беленая печь в углу. Почти вся мебель — красного дерева, но провинциальной работы: большой диван, стол, секретер, конторка. Под окнами стоит простой сундук, покрытый домотканым полотном, над ним — потускневшее старинное зеркало. Из окон видна дорога, по которой поэт в последний раз уезжал отсюда, не предполагая, что уже никогда не вернется в Болдино.
Само собой, Пушкин увековечен здесь и в виде монументов. Их даже три. Наиболее романтический, творение известного скульптора Олега Комова, запечатлел поэта, сидящего в задумчивости на скамье у барского дома. Самый трагический создал крупнейший монументалист сталинской эпохи Сергей Меркуров. Поэт изображен в полный рост, в движении, со слегка опущенной головой и сцепленными за спиной руками. Памятник открыт 10 февраля 1941 года — никакого музея еще не было, но, видимо, в воздухе уже витало предчувствие трагедии.
И, наконец, самый необычный — мальчик Пушкин и его няня Арина Родионовна. Инициатором установки памятника стал писатель-сатирик Михаил Задорнов. По его словам, идею подал Лион Измайлов. Да, ни няня Пушкина, ни сам он ребенком в Болдине не бывали. Но именно здесь были написаны его лучшие сказки, знакомые нам с раннего детства…
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 197 (7526) от 19.10.2023 под заголовком «Болдино прекрасно!».
Комментарии