Российская экономика начала адаптироваться к новой реальности
К концу первого месяца жизни в новой реальности в российской экономике наметились признаки адаптации. Удалось стабилизировать рубль, возобновились, пусть и в ограниченном режиме, торги на фондовом рынке, бизнес начал выстраивать новые логистические цепочки. Правда, все это приспособление носит пока еще временный характер, ведь наше будущее сильно зависит от исхода переговоров и последующего снятия или ужесточения санкций.
ФОТО pixabay
Пока никаких признаков резкого изменения системы и тем более перехода к мобилизационной экономике не наблюдается. В частности, продолжают работать ключевые представители экономического блока. Ходили упорные слухи о скорой отставке главы Центробанка Эльвиры Набиуллиной, однако вместо этого Владимир Путин выдвинул ее кандидатуру на новый срок, а в Кремле заявили о полном доверии к ней и удовлетворении от работы регулятора.
В общем‑то, это вполне справедливо. Как и в 2014 году, Банку России удалось стабилизировать финансовую систему, хотя сейчас сделать это было гораздо труднее из‑за блокировки большей части золотовалютных резервов. Благодаря жестким валютным ограничениям курс доллара уже довольно долго держится в коридоре 100 – 110 рублей. В условиях столь масштабных санкций могло быть гораздо хуже.
В пятницу Центробанк оставил ключевую ставку на уровне 20 %, хотя некоторые эксперты ждали еще одного повышения до 25 %. По итогам заседания Набиуллина снова подчеркнула, что и нынешняя «заградительная» ставка лишь временная мера, и после стабилизации ситуации ставка будет снижаться.
Отметим, что коммерческие банки уже начали снижать ставки по вкладам, так что оформить депозит под 20 – 22 % теперь не получится — как мы и предупреждали, делать это нужно было сразу. В тот момент банкам было необходимо любой ценой остановить отток средств со вкладов. За февраль (а точнее, за несколько последних дней месяца) средства населения в банках сократились на 3,5 % (на 1,2 триллиона), а с 24 февраля по 5 марта рост наличных денег в обращении составил 2,8 триллиона. Однако затем благодаря росту депозитов процесс удалось остановить и даже развернуть.
— Возникший в начале марта структурный дефицит ликвидности в размере 7 трлн рублей сократился к настоящему времени более чем вдвое, — утверждает Эльвира Набиуллина. — В конце февраля банки испытали масштабный отток рублевых средств со счетов населения, но в последние две недели эти деньги возвращаются на срочные вклады. Повышение ставки сыграло в этом ключевую роль.
Резкое повышение ставки, разумеется, привело и к сокращению кредитования — пусть и с запозданием, поскольку некоторое время кредиты выдавались на прежних условиях. Сейчас, по данным Сбербанка, сохраняется высокий и даже рекордный спрос лишь на льготную ипотеку, что вполне понятно. Зато потребительское кредитование, как сообщает бюро кредитных историй «Эквифакс», в первой половине марта сократилось в два раза. Вероятно, сокращение продолжится, ведь сейчас, когда цены уже резко выросли, брать кредит, к примеру, под 25 % просто глупо.
Разумеется, если не будет дальнейшего ускорения инфляции — но при нынешних условиях это маловероятно. В Центробанке главной причиной ускорения инфляции в непродовольственном секторе, а также в сегменте продуктов длительного хранения называют не сокращение поставок, а возникший ажиотажный спрос. При этом в отношении продуктов отмечается, что большая их часть производится в России из отечественного сырья, поэтому «по мере охлаждения ажиотажного спроса их ценовая динамика нормализуется, цены на отдельные товары могут даже снизиться».
Вместе с тем Эльвира Набиуллина подчеркивает, что дальнейшая инфляция будет зависеть от «скорости адаптации экономики к новым условиям».
— Сегодня практически все компании сталкиваются с перебоями в производственных и логистических цепочках, в расчетах с зарубежными контрагентами, — говорит глава Центробанка. — При этом внутренний спрос есть, потребность в товарах сохраняется. В условиях сокращения импорта и закрытия части внешних рынков этот спрос будет перенаправляться на российскую продукцию. В текущей ситуации крайне важно как можно скорее восстановить предложение. Компании уже начали поиск новых возможностей: новых рынков сбыта, новых поставщиков оборудования, технологий, комплектующих для производства. И если раньше выпуск отдельных товаров был нерентабелен внутри страны, то теперь он становится более интересным для бизнеса. Именно так экономика подстраивается к меняющимся условиям.
Действительно, рыночная экономика отличается удивительной живучестью, что доказал еще нэп столетней давности. Бизнес способен приспособиться ко многому — хотя, конечно, не ко всему. Одни цепочки можно перестроить сравнительно быстро, и некоторые компании уже начинают это делать, выходя из оцепенения, в которое многие погрузились в конце февраля — начале марта. Так, уже заметен рост транспортных потоков в направлении Турции, а также стран ЕАЭС. Но во многих случаях уход от западных комплектующих займет годы или окажется попросту невозможен. Так что без потерь на этом пути не обойтись, и по крайней мере в нынешнем году заметное снижение ВВП неизбежно.
Впрочем, умение бизнеса приспосабливаться не исчерпывается полностью легальными методами. В России, например, в последнее время все громче звучат предложения о разрешении «параллельного импорта». Есть резервы и в области авторского права — копирование технологий по китайскому образцу может стать спасением для некоторых отраслей. К тому же и многие объявившие об уходе или приостановке деятельности западные компании используют гибкий подход. Одни продолжают платить зарплату сотрудникам и сохраняют надежды на возобновление деятельности, другие ищут российских партнеров, что позволит совместить несовместимое — формально уйти с российского рынка, но фактически на нем остаться.
Нынешней перестройке экономики должно помочь также снижение административных барьеров — такая стратегия заявлена российским правительством, хотя конкретных шагов в этом направлении пока не так много. Причем есть движение и в противоположном направлении, когда отдельные ведомства предпринимают попытки бороться с повышением цен.
— Важно не вводить ручное регулирование цен. Их искусственное сдерживание неминуемо приведет к дефициту и снижению качества продукции. Подчеркну: административные меры регулирования цен замедлят скорость адаптации экономики к новым условиям, — отмечает и Набиуллина.
Действительно, трудно спорить — с тем же сахаром одной из причин дефицита становятся ценовые ограничения. Вместе с тем «административные меры регулирования» вынужден применять и сам Центробанк — продажа наличной валюты гражданам давно запрещена, рынок акций не работает уже четвертую неделю.
Впрочем, прогнозы отдельных экономистов о смерти фондового рынка оказались преувеличены — регулятор объявил о постепенном возобновлении торгов. До акций дойдет, вероятно, лишь на следующей неделе, а в понедельник на Мосбирже начались торги облигациями ОФЗ (проще говоря, госдолгом). Разумеется, это происходило также со множеством ограничений, в режиме дискретного аукциона, а самые агрессивные продажи закрывал сам Центробанк — все делалось ради того, чтобы избежать паники.
И это, в общем, удалось. Падение индекса российских гособлигаций RGBI за первый час составило 9,44 %, а индекс снизился до 98,21 пункта, то есть до минимума декабря 2014 года. Однако с началом основных торгов индекс скорректировался и закрылся на уровне 102,45, так что снижение за день составило всего лишь 5,53 %.
По всей видимости, аналогичную картину мы увидим и после открытия рынка акций, тем более что отдельные данные о внебиржевых торгах, а также настроение инвесторов говорят о готовности покупать на низких уровнях акции российских компаний. В случае положительного итога переговоров картина станет более оптимистичной из‑за ожидания снятия самых жестких санкций, а в случае срыва переговоров вероятны новые санкции — с последующей новой адаптацией к изменившимся условиям.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 51 (7134) от 23.03.2022 под заголовком «Экономика приспосабливается».
Комментарии