Экономические преобразования в России: пример «косыгинской реформы»
В экономической сфере реформы идут одновременно и последовательно, и параллельно. Посудите сами: энергоэффективность, импортозамещение, цифровизация, дедолларизация, локализация, налоговые маневры и прочие, прочие, о которых знают разве что узкие специалисты. Но проблема не в «усвояемости» новаций населением и бизнесом. У свежих экономических преобразований наличествует общий изъян: они теряют актуальность еще до того, как были афишированы.
Фото: pixabay
План по валу
Наглядный пример тому - так называемая косыгинская реформа 1960 - 1970-х годов. Их инициатором стал ленинградец Алексей Косыгин, начинавший трудовой путь на ткацких фабриках Выборгской стороны и выросший до председателя Совета министров СССР. У реформ Косыгина был «соавтор» - математик Евсей Либерман, в 1963 - 1965 гг. теоретически обосновавший тезисы премьер-министра.
О косыгинской реформе знают даже нынешние школьники, однако суть ее несколько «вульгаризирована». Как правило, под ней понимается некий переход от плановой экономики к рыночным методам хозяйствования. На самом же деле в 1963-м за такое предложение Косыгина могли бы лишить не только должности, но и свободы. Конечно же, о внедрении элементов рынка речь не шла. Косыгин и Либерман предложили лишь реформировать экономику советских предприятий, усилить такие категории, как прибыль, экономия на производстве, заинтересованность рабочих и управленцев в конечном результате.
Сегодня немногие помнят об экономических экспериментах, проводившихся в рамках реформы на крупных предприятиях. Прибыль росла, заводы и фабрики были заинтересованы внедрять новую продукцию, но этот порыв уперся в отставание по выполнению плана. Профильные министерства спускали валовые показатели, которые надо было исполнять.
В одной из серий винтажного телесериала «Следствие ведут знатоки» есть любопытный сюжет, в котором представитель некоего завода едет на свалку, чтобы раздобыть металлолом, и объясняет директору свалки: «Все показатели в норме, а вот по вторчермету... Прогрессивка горит!». В общем, городская свалка помогла.
Косыгинская реформа подразумевала ликвидацию совнархозов, возрождение системы отраслевого управления промышленностью, общесоюзные, союзно-республиканские и республиканские министерства и ведомства. Была создана единая энергосистема СССР.
Сокращалось количество директивных плановых показателей, вводилось понятие рентабельности - отношение прибыли к сумме основных фондов и нормируемых оборотных средств и пр. Заводы и фабрики самостоятельно определяли детальную номенклатуру и ассортимент продукции, из собственных средств модернизировали производство, устанавливали договорные связи с поставщиками и потребителями.
В сельском хозяйстве закупочные цены на продукцию повышались в 1,5 - 2 раза, вводилась льготная оплата сверхпланового урожая, снижались цены на запчасти и технику, уменьшились ставки подоходного налога на крестьян.
Конец экспериментам
Уже в начале 1970-х в верхних эшелонах власти стали муссироваться негативные оценки экономических новаций Алексея Косыгина. Одна из таких - создание крупных и относительно самостоятельных научно-промышленных объединений (НПО), в которые входили крупные и небольшие заводы, КБ, институты. Как бы теперь сказали, кластеры. Таковыми были ЛОМО, «Электросила», ЛМЗ и многие другие флагманы ленинградской индустрии. В 1977 году на 3670 НПО трудились 45% промышленного персонала страны, объединения обеспечивали до 44,3% реализованной продукции.
Все они начали соревноваться друг с другом по вводу новых мощностей, расширению ассортимента продукции и прочим производственным достижениям. Все это было замечательно, если бы не одно «но»: экономика страны оставалась жестко плановой, все ресурсы (кадры, материалы, энергомощности) лимитировались.
В эти годы, напомним, раскручивался маховик гонки вооружений и максимум ресурсов бросали на ВПК. Кроме того, надо было догонять и перегонять Америку по количеству тракторов и выплавке чугуна. Все лучшее уходило на «оборонку», «гражданке» (то есть продукции невоенного назначения) доставались остатки.
В середине 1970-х косыгинские преобразования начали сворачивать. Этот процесс описан в экономических изданиях, но главной причиной отступления от реформ был не дефицит ресурсов или плохие результаты работы НПО (они-то как раз были образцовыми). Дело в том, что в 1965 году доблестные советские геологи нашли Самотлорское нефтяное месторождение, запасы которого превышали объемы бакинских кладовых. А в 1973 году на мировом рынке резко выросли котировки нефти, что позволило нашей стране активно развиваться до середины 1980-х без использования внутренних резервов.
Чтобы окончательно подавить рецидивы хозрасчета и попыток самостоятельного хозяйствования, в СССР стали распускать слухи о «цеховиках», воровавших металл прямо с завода, о плохом контроле заводского начальства за товарно-материальными ценностями, цветными металлами и т. п.
Финалом идеологической «артподготовки» можно считать выход на экраны СССР другой серии фильма «Следствие вели знатоки», в которой раскрываются тайны той самой городской свалки, откуда брали чермет для прогрессивки. За всем этим скрывалась организованная группа расхитителей, воровавших цветные металлы прямо с завода. Более того: они открыто вывозились под видом мусора мастером цеха.
Новые времена
К чему весь этот рассказ? К тому, что любую реформу, особенно в рыночной экономике, надо прокручивать с конца. Например, если проводим политику импортозамещения, то нельзя менять правила игры для своих производителей.
Сейчас в правительстве активно обсуждается идея обязать нефтеперерабатывающие заводы (НПЗ) направить на модернизацию мощностей по 60 млрд рублей каждый. И это притом что многие предприятия (например, «Кинеф») недавно уже вложили немалые средства в эту самую модернизацию. Теперь же НПЗ должны увеличить долю бензина сорта «Евро-5» в своем ассортименте продукции до 10%. Иначе не будет никакого соглашения с государством.
Еще один пример: оказывается, в России при наличии спроса на нержавеющую сталь импортозамещение в данной отрасти на нуле, и металл возят из Латинской Америки. При этом господдержка сводится зачастую к введению обязательных мер, на которые у производственников нет достаточных средств, а государство так и не выработало правила игры в новые реформенные времена.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 195 (6304) от 19.10.2018 под заголовком «Реформаторы завязли в Самотлоре».
Комментарии