Схватить маржу за хвост
Розничные цены растут, невзирая на попытки чиновников на местах их административно обуздать. Теперь подключилась «тяжелая артиллерия»: вице-премьер России Аркадий Дворкович заявил, что российские торговые сети могут поднимать цены только на товары несоциальной значимости. Цены на жизненно важные товары должны быть зафиксированы на два месяца. В неприкосновенную корзину войдут не менее 20 товарных позиций. Ранее сами ритейлеры договорились заморозить цены на хлеб и другие социальные товары, хотя до этого сетевики отрицали возможность ценового сговора.
ФОТО Дениса МЕДВЕДЕВА
Наше достояние
Кто же вы, господа ритейлеры, – стервятники розничного рынка, наживающиеся на инфляции и девальвации, или столпы отечественной экономики, которые кормят 150 миллионов россиян от Балтийска до Анадыря? Видимо, немного и те и другие.
С макроэкономической точки зрения розничные торговые сети становятся таким же национальным достоянием России, как и сырьевые корпорации. По данным на конец 2013 года (когда еще не проявились кризисные явления в экономике), капитализация торговой сети «Магнит» (869 млрд рублей, это почти вдвое больше годового бюджета Петербурга) превышала аналогичный показатель для таких гигантов, как «Норильский никель», «Газпром нефть», «АЛРОСА» и других.
Ее ближайший конкурент – сеть X5 Retail Group («Пятерочка», «Перекресток», «Карусель») – показал капитализацию 149 миллиардов рублей. Капитализация – это нераспределенная прибыль текущего года плюс основной и оборотный капиталы фирмы.
Вклад торговых сетей в экономику огромен. По данным Петростата, в январе нынешнего года оборот розничной торговли достиг 78 млрд рублей. Это больше, чем у строителей и связистов, вместе взятых. Если к рознице добавить выручку оптовиков (196 млрд руб.), то вся торговля оставит далеко позади нашу промышленность. В оптовой и розничной торговле работают почти 150 тысяч петербуржцев – чуть меньше, чем в здравоохранении.
Торговые сети платят налоги, являются одними из крупнейших девелоперов, дают заказы строителям. За 2014 год в северной столице введены в строй 126,2 тыс. квадратных метров производственных корпусов и 112,3 тысячи – торговых площадей (с дилерскими центрами). Добавим сюда 254,8 тысячи складских «квадратов», и вы оцените реальный вклад торговли в городское строительство.
Доллар виноват
Но и агнцами божьими торговые сети, разумеется, не являются. Торговля всегда снимала сливки в любых финансовых ситуациях: рост экономики – продажи растут; кризис, девальвация – растут цены.
На всю страну прозвучали слова главы свердловского УФАС Дмитрия Шалабодова: «С 7 августа 2014 года по конец февраля цена на капусту увеличилась на 240%, на морковь – на 126%, на лук – почти на 100%».
О ценовом сговоре говорить рано: магнатам от розницы незачем собираться в Ялте, чтобы установить цену картошки. За них все сделает рынок: если отпускная цена на картошку у оптовиков выросла, то это для всех – и для сетей, и для небольших магазинов, куда товар приходит с крупных баз и складов.
У оптовиков – своя правда. К ним продукты и промтовары поступают в значительной степени из-за рубежа (включая страны Таможенного союза). Проиллюстрируем петербургской статистикой, ведь через наш порт импортом снабжается большая часть России. И крупнейшие сети не исключение.
По данным Петростата, в 2014 году сальдо внешнеторгового баланса северной столицы было отрицательным. К нам привезли товаров на 9,6 млрд долларов больше, чем мы вывезли. Пятая часть петербургского импорта – продовольствие. В прошлом году его завезли через наш порт на 6,2 миллиарда долларов.
Но в августе 2014-го доллар стоил 36 рублей, а сейчас – 62. Значит, только на девальвации себестоимость импорта выросла почти вдвое. Стоит ли удивляться 100-процентному росту цен? Вот 200% годовых – это повод для разбирательства. Впрочем, такую ценовую динамику продемонстрировали только сезонные продукты – фрукты и овощи.
Дальше нам придется разобраться в трех терминах, активно используемых в диспутах о коварстве торговых сетей.
Торговая наценка – это разница между розничной и оптовой ценой товаров.
Маржа – это разница между прямыми затратами (закупочная цена товаров, зарплата торговому персоналу, отчисления в фонды и пр.) и торговой выручкой компании.
Прибыль компании показывает общий финансовый итог работы предприятия – с учетом выручки, полной себестоимости (прямые и накладные расходы), выплат по кредитам, налогов и пр.
Где талию делать будем?
Методы государственного управления частной торговлей, которые испытываются в современной России, сводятся к четырем:
а) ограничение торговой наценки. Казалось бы, все просто: подзаконными актами задать некий допустимый уровень – например, 10 – 15%. Проверить исполнение просто: надо сличить закупочные документы с продажными. На это сейчас нацелены самые авторитетные ведомства – например, прокуратура. Но вот беда: во-первых, магазины частные, и с юридической точки зрения розничные цены им государство диктовать не может. Те же прокуроры это прекрасно знают.
Во-вторых, наценка – это не прибыль, оседающая в карманах «буржуев». Из наценки нужно оплачивать операционные расходы, включая зарплату продавцов, охранников и прочих работников торговой цепи. Плюс налоги, счета за свет, воду, канализацию, штрафы за всевозможные нарушения (без них никак) и пр. А ведь еще нужно накопить запасы для предоплаты товара – с российскими компаниями в долг теперь не рассчитываются даже наши «братушки» из стран БРИКС. Таким образом, диктат торговой наценки приведет к развалу системы розницы. Станет ли это благом для малого бизнеса и покупателей, снизит ли цены – вопрос спорный.
б) ограничение маржи. Этот термин (видимо, из-за его необычности) тоже стал весьма популярен в последнее время. Пожалуй, если что и регламентировать (исходя из экономической справедливости), так это не торговую наценку, а именно маржу. Но и тут есть проблема: рассчитать и проконтролировать ее непросто – здесь нужен не прокурор, а ревизоры из КРУ Минфина. Тем более что КРУ этого в России давно нет.
в) ограничение прибыли сетей каким-либо дополнительным налогом. Это приведет к тому, что российские предприятия из этой весьма значимой отрасли не смогут привлекать средства на фондовом рынке и перестанут вкладывать миллиарды в развитие.
Это сейчас, на волне популизма, чиновники заявляют о роскошных виллах владельцев торговых сетей – мол, могут и затянуть пояса, снизить норму прибыльности. Но когда из-за дефицита инвестиционных ресурсов у ритейлеров не будет возможности развиваться, работы лишится строительный комплекс. А вслед за ним – вся цепочка подрядчиков.
г) открытие государственных магазинов. Идея здравая, хотя напоминает попытки поймать кота за хвост. Прилавок – это конечное звено жизненного цикла товара, в начале которого стоят производители, оптовики и транспортники. Если поставщик повысит оптовую цену на сыр или молоко, значит, даже с минимальной наценкой цена вырастет и для розничных покупателей.
Какие варианты оседлать цену есть у чиновников еще? На данном историческом этапе – никаких. Ведь государство – не ментор Маргарита Павловна из фильма «Покровские ворота», а ритейл – не Хоботов (отставленный, но не совсем отпущенный). Цены на продукты и ширпортеб будут расти, пока не остановится маховик девальвации.
Но свое веское слово может сказать и рынок: когда у населения сократится платежеспособный спрос, сетевики будут вынуждены заморозить прайс-листы. Иначе не будет оборота, а без него снизятся и маржа, и прибыль.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 039 (5412) от 06.03.2015.
Комментарии