Потребление ушло в пузырь
В 1980-х каждый советский человек мечтал о двух вещах: космосе и машине в своем гараже. Победа социализма во всем мире и партсобрания значились где-то во второй десятке приоритетов. Всеобщая тяга к потребительству и заграничным шмоткам, а вовсе не перестройка стала последним гвоздем в гроб СССР. Это сейчас мы понимаем, что реальность далеко не всегда совпадает с тем, о чем наши родители мечтали лет тридцать назад. Одно сбылось: у каждого трудоспособного россиянина есть свой условный «Бьюик» во дворе...
ФОТО Yulia-Grigoryeva/shutterstock.com
Демократы горбачевского призыва, которых еще не называли либералами, были на сто процентов уверены, что рост частного потребления станет движущей силой демократии. Дескать, массовый спрос на миллионы товаров поднимет с колен средний класс, создаст класс малых и средних предпринимателей, которые откроют тысячи заводиков и фабрик. А уж на этой почве пробьются ростки капиталистической демократии.
Прошли годы. Потребление в России росло теми же темпами, что и цены на нефть, и приостановилось только в 2014-м. Отечественная промышленность омолодилась и примеряла на себе западные лекала (бренды, технологии), но малый бизнес массовым не стал, и львиная доля предприятий теперь входит в гигантские торгово-промышленные группы.
В чем же ошиблись популярные тогда экономисты? Ведь та же Лариса Пияшева в начале 1990-х говорила правильные, в общем-то, вещи. Например, если бы научно-производственные объединения (НПО) не подвели под принудительную приватизацию с раздачей акций трудящимся, не компетентным в управлении предприятием и не имевшим сбережений для увеличения капитализации акционерного уже бизнеса, а нашли бы каждому стратегического инвестора (глобальные игроки заинтересовались бы таким вариантом), сейчас бывшие НПО не превратились бы в агентства по сдаче цехов в аренду.
По пути поиска стратегических инвесторов тогда пошла ГДР, продавая «под занавес» госпредприятия за 1 марку при условии развития производства. Сейчас за 1 рубль «Аэрофлот» готов купить «Трансаэро» со всеми его долгами. Но сможет ли авиационный колосс стать стратегическим инвестором, есть ли у него запасные миллиарды?
Неорганизованная приватизация промышленности – первая системная ошибка российского руководства в начале 1990-х. Государству надо было быстро избавиться от ненужной собственности, которую казна не могла содержать. Ваучерная приватизация привела к краху промышленные гиганты, но обогатила узкий круг бывших «комсомольцев» и приближенных к столичному чиновничеству торгашей. Сколотив на спекуляции джинсами мало-мальский капитал, они без труда по дешевке скупили акции у членов «трудового коллектива», готовых за бутылку продать часть родной артели.
Эта ошибка привела к сокращению базы для развития малых производств с нуля – того самого заводчика, который должен был народиться на волне потребительского спроса. Но торгашей производство не волновало: уже тогда было ясно, что дешевле привезти готовый ширпотреб из Китая и продать его у нас. Оборачиваемость капитала в такой схеме гораздо выше, чем в производственной сфере, поэтому многие вчерашние заводы сегодня стали складами и магазинами. В итоге потребительская активность ушла «в свисток» – в покупку импорта.
Вторая стратегическая ошибка родом из начала 2000-х, когда после дефолта возникла благоприятная среда для подъема российской индустрии. И он действительно произошел: в Петербурге оживилась работа таких бывших НПО, как «Светлана», «ЛОМО», «Кировский завод», «Севкабель» и пр.
Однако малый бизнес опять не смог «снять все сливки» с этой промышленной революции. Не имея достаточных средств на покупку собственных мощностей, на НИОКР и маркетинг, малые предприятия сумели освоиться лишь в нескольких рыночных нишах. Ошибка государства в ту пору заключалась в том, что не были созданы налоговые стимулы для открытия новых небольших предприятий. Например, освобождение от налога на прибыль инвестиций в основные средства (примерно в это же время подобную новацию внедрила Эстония и получила неплохой экономический эффект).
В итоге потребительский бум ушел в продукцию гигантов индустрии, а также импорт, который рос вместе с ростом благосостояния россиян. В «тучные» годы многие иностранные производители открыли собственные заводы в нашей стране, передовиком этого процесса стал Петербург.
За третью ошибку будут расплачиваться не только малые предприниматели, но и все мы. На слуху модный термин «импортозамещение». Но, чтобы вытеснить с прилавков заграничные товары, надо произвести свое взамен. Сделать это реально, имея соответствующее оборудование, которое в России не выпускается. Скажем точнее: отечественная промышленность практически не производит станков. Европейские, азиатские и американские поточные линии малому бизнесу сегодня не по карману: своих сбережений мало, а заемный капитал подорожал.
Исправить эту ошибку можно было в 2000 – 2009 гг., пригласив на выгодных условиях крупнейшие мировые станкостроительные корпорации открыть свои заводы в России, конкретно – в Петербурге и Ленинградской области, где есть кадровый и логистический задел. Ведь смогли же поднять автопром, доля которого в общем выпуске легковых машин в нынешнем году достигла четверти от общероссийского. И это в жесточайшей конкуренции с такими гигантами, как АвтоВАЗ, КамАЗ и Автофрамос. Неплохо для отрасли, выросшей в нашем городе с нуля.
Но чуда не произошло, и станкостроение в Петербурге представлено только одноименным кластером промышленности, суть которого сводится к разнообразным концепциям и просьбам матпомощи у центра. В итоге потребительский бум 2010 – 2014 гг. не пошел впрок массовому предпринимателю, а осел на счетах крупных корпораций и филиалов зарубежных фирм.
25 лет назад мы еще могли мечтать о развитии бизнес-инициативы от Москвы до самых до окраин. Сегодня иллюзии развеялись, а на просторах необъятной страны правят бал монополисты и чиновники. Сколько бы денег ни было у населения (а их становится все меньше), все они пойдут на поддержку вертикально интегрированного производства. Таковое, увы, есть не везде, поэтому малые города России рискуют остаться без своего экономического базиса и жить за счет дотаций из регионального и федерального бюджетов, как это делается в отношении петербургских муниципалитетов.
В 1992 году, когда автор этих строк беседовал с Ларисой Пияшевой, мы сошлись во мнении, что России будет невозможно создать с нуля класс бюргеров – малых предпринимателей, одновременно и активных потребителей, которые станут движущей силой не только народного хозяйства на местах, но и общественных процессов.
Что мы имеем? В России сформировался хороший потребитель, но креативной роли в общественном процессе он так и не сыграл. Более того: легко ушел под кабалу банков, набрав необоснованные кредиты на покупку новых импортных гаджетов. По сути, российский консьюмеризм вместо класса малых предпринимателей вскормил очередной финансовый пузырь.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 174 (5547) от 18.09.2015.
Комментарии