Полтора процента грез
Антикризисных планов сегодня хоть отбавляй. Еще недавно мы рассказывали о федеральной правительственной программе, а в прошлом году – о городской «Стратегии-2030». Промелькнул на страницах интернет-СМИ список 199 системообразующих предприятий, которым государство обещает поддержку в кредитовании. В Петербурге, Ленобласти, Москве и всех остальных регионах появились свои планы по борьбе с кризисом. Специфика субъектов Федерации разная, а программы на удивление похожи. Импортозамещение, экономика знаний, оборонный заказ – вот три кита любого из этих документов.
Источник: u-f.ru
Ретрофакты
Наукоемкая промышленность – небесная цель любой программы развития северной столицы. Грезами об экономике знаний пропитана «Стратегия-2030», равно как и все ее предшественницы. В былые времена в наших краях водилось все самое передовое: в цехах ЛОМО собирали крупнейшие телескопы, на Выборгском приборостроительном делали рентгеновские микроскопы, «Электросила» ставила на поток выпуск турбин. Трамваи, вагоны метро, взрывчатку, ракетное топливо и прочие «мелочи» даже нет времени вспоминать.
Ленинградская статистика скупо отчитывалась о достижениях наукоемкой индустрии: в ней были заняты 12% трудоспособных жителей города, работали 360 научных учреждений и почти 500 производственных и научно-производственных объединений (НПО). На долю 170 ведущих НПО приходилось до 70% выпускаемой в Ленинграде продукции. Наш город был единственным в СССР (за исключением специализированных наукоградов), где отрасль «наука и научное обслуживание» занимала по численности персонала второе место после промышленности.
Очень сложно сопоставить это с данными современной статистики: методика расчетов изменилась. Тем не менее Петростат перенял традицию предшественников и нынешнее состояние экономики знаний описывает немногословно: в 2014 году доля продукции инновационного характера в общем объеме отгрузки предприятий Петербурга и Ленобласти составила 1,7% и 1,5%, соответственно. Более того: в прошлом году доля наукоемких изделий в городской и областной индустрии снизилась почти в полтора раза.
В тучном 2013 году научными разработками занимались 79 тысяч петербуржцев и 6,4 тысячи жителей области (более поздних данных еще нет). То есть 5,3% от трудоспособного населения северной столицы и 1,7% – области.
Причинная связь
Куда делся научно-промышленный базис Ленинграда, в общем-то, ясно. По нему с начала 1990-х прокатилось несколько разрушительных финансовых волн. Первая – сокращение государственного и оборонного заказов; вторая – приватизация предприятий; третья – разделение бывших объединений на десятки небольших фирм, их не всегда удачное перепрофилирование и последующее банкротство; четвертая – дефицит наличности, безденежье, бартер. Пятая волна – рост цены на землю. Именно она, а не научный и кадровый потенциал теперь основной актив старых предприятий.
Последним ударом стало закрытие заводов из-за их неконкурентоспособности на внутреннем и внешнем рынках. А откуда она могла взяться, если оборудование не менялось десятилетиями?
Гораздо интереснее другой вопрос: что делать теперь? Программу написать просто, а вот реально насытить инновационным содержанием экономику мегаполиса – это даже не докторская диссертация. Теоретически можно пойти двумя путями: развитие наукоемкой промышленности сверху, под диктовку государства, либо снизу, стимулируя мобилизацию внутренних резервов предприятий и малого бизнеса. Но это предполагает вариант с почти ругательным для современной России названием – либерализация экономики. Кое-кто из аналитиков предлагает даже вернуться к практике свободной торговли начала 1990-х.
Проявление государственной воли мы видим в формировании правительственного списка 199 системообразующих предприятий, которым государство может оказать разнообразную помощь. В него вошли корпорации, определяющие научно-техническое развитие Петербурга и Ленинградской области. Вот их костяк:
– Концерн ПВО «Алмаз-Антей», концентрирующий все свои мощности на площадке в Обухове;
– «БТК групп» – локомотив легкой промышленности Петербурга;
– «Газпром», чья дочерняя структура «Газпром нефть» стала крупнейшим налогоплательщиком города;
– ФГУП «Гознак», имеющее в Петербурге бумажную фабрику и монетный двор;
– компания «Интернешнл Пейпер» (Светогорский ЦБК);
– Российский научный центр «Курчатовский институт», филиалом которого является петербургский институт ядерной физики в Гатчине;
– «НОВАТЭК», чья дочерняя компания «НОВАТЭК Усть-Луга» стала лидером нефтепереработки в Ленинградской области;
– Объединенная судостроительная корпорация, владеющая крупнейшими верфями региона;
– концерны «Северсталь» и «Силовые машины»;
– «Росгеология» и «Росморпорт», тесно связанные с нашим краем;
– корпорация «Сургутнефтегаз», сформировавшая в Ленобласти консолидированную группу налогоплательщиков.
Сомневаться в возможности столь уважаемых структур развить современные производства в наших краях нет оснований. Осталось только понять, какую реальную помощь может оказать государство. Если речь идет в основном о гарантиях по кредитам, то подобный шаг ситуацию не изменит. Любой кредит надо возвращать, а проценты по займам у нас немаленькие. Значит, прибыльность инновационного бизнеса должна быть выше, что весьма сложно обеспечить в столь рискованном и растянутом на долгое время деле.
Мал, да удал
И все же первую скрипку в развитии высоких технологий играют не крупные компании. Кто вывел продажи отечественного программного обеспечения на второе место после ВПК в структуре высокотехнологичного экспорта? Малый и средний бизнес. Именно в этой среде выгодно заниматься всяческими рискованными мелочами, которых гиганты не видят даже в микроскоп.
Но малый бизнес не поддается такому госрегулированию, как сырьевики и сектор ВПК. Конечно, можно открыть технопарки наподобие петербургской «Ингрии», но попытаться раздать тысячам мелких фирм и десяткам тысяч индивидуальных предпринимателей госгарантии по кредитам – это нонсенс. «Малышам» нужны две вещи: свобода ведения бизнеса (в том числе с зарубежными партнерами) и четкие правила игры с чиновниками. Речь идет главным образом о проверяющих органах и государственных и полугосударственных естественных монополиях.
Впрочем, кое-что полезное для малого высокотехнологичного бизнеса государство может сделать. Например, создать банк научно-технической документации, сохранившейся после банкротства наших научно-производственных объединений. Многие разработки 1980-х можно довести до ума в наши дни. Электроника будет современная, а точная механика и оптика, которые успели испытать во времена «Бурана», подойдет и сейчас. Права на такую документацию могут на льготных условиях передаваться малым и средним предприятиям.
Так в России и появится реальное импортозамещение в сфере высоких технологий. Правда, надо четче прописать его границы: например, запрет на ввоз элементной базы из стран Западной Европы может сильно ударить по развитию отечественного IT.
Но это все грезы. По факту мы имеем антикризисный план Петербурга, в котором развитие наукоемкой промышленности нашло отражение в пункте 1.15. Там так и записано: «Утверждение первоочередного плана по импортозамещению товаров и услуг, включающего мероприятия по стимулированию научно-исследовательской деятельности по созданию и адаптации новых технологий промышленного производства». Нечто подобное мы уже читали не раз. Есть еще два пункта про IT-технологии и создание фонда поддержки промышленности и инноваций. И все. Ни денег, ни целей, ни параметров. Остается лишь небольшой процент надежды, что хотя бы часть этих замыслов станет явью.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 030 (5403) от 20.02.2015.
Комментарии