Офисные тянутся к станку

Сегодня все чаще говорят о том, что отечественную экономику спасет собственное производство. Но готов ли промышленный сектор Петербурга исполнить эту миссию? С одной стороны, заводов и фабрик в северной столице за последние четверть века поубавилось: на месте былых флагманов обосновались офисы и магазины. С другой – макроэкономические перемены обнадежили промышленников. Импортозамещение, приоритет отечественных товаров создали среду для возрождения индустрии нашего города.

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

– Елена Анатольевна, долгое время считалось, что основная миссия Петербурга – развитие культуры, науки и туризма. И вот теперь ставка делается на промышленный сектор. Почему сменились приоритеты?

– Разрушительная политика деиндустриализации нашего города, которая пропагандировалась в 1990-е, сделала свое дело. Производственный сектор Петербурга на протяжении последних лет устойчиво падал. И то, что сегодня ставка делается на промышленность, очень радует.

Что бы ни говорили, промышленность – это основа городского бюджета. Для формирования налоговой базы Петербурга необходимы отрасли, способные не крутить деньги внутри города, а приносить их извне. То есть выпускать конкурентоспособные товары, востребованные за пределами нашего региона.

– О каких отраслях, собственно, идет речь?

– Основа промышленного комплекса северной столицы – это традиционные отрасли ВПК, которые вопреки всему не умерли. Безусловно, есть и негативные примеры, такие как ФГУП «Ленинградский северный завод». В свое время это предприятие славилось производством вооружений, но в конце концов вся его деятельность свелась к выпуску... мопедов. И когда потребовалась именно оборонная продукция, заказчик был неприятно удивлен. Но в плачевном положении оказались не все наши предприятия. Костяк индустрии – концерн «Ленинец», судостроительные заводы и пр. – вопреки всем слухам об их банкротстве продолжают работать по сей день. Хотя технический уровень таких предприятий иногда оставляет желать лучшего.

– Что сегодня выпускают в Петербурге?

– У нас хорошо развито тяжелое машиностроение (оборонной и гражданской направленности), химическая промышленность (ориентированная на потребности того же оборонно-промышленного комплекса), сохранилось транспортное машиностроение, есть чем гордиться в области оптоэлектроники, достаточно бурно развивается кластер фармацевтической промышленности.

Существенную долю рынка Петербурга всегда занимал пищепром, однако сейчас наметился явный спад производства табака и пива, которые прежде были лидерами рынка. Причина – рост акцизов, ужесточение законов (для табачных изделий) и охлаждение интереса молодежи к потреблению пива. Излюбленные молодыми виды деятельности – спорт, компьютерные игры – не допускают алкогольного опьянения. В результате пивовары ищут новые ниши, разливая воду с энергетическими добавками и витаминами.

Неожиданно оказались в выигрыше мукомольные предприятия и производители круп. Они используют исключительно российское сырье и ориентированы в том числе на внешний рынок.

В Петербурге и Ленобласти де-факто сформировался кластер производителей автокомплектующих. Автозаводы, добившиеся глубокой локализации на нашем рынке, задумались о выходе на европейский рынок (производить у нас дешево и везти близко). И сейчас Япония ищет ходы, чтобы наладить экспорт автомобилей, собираемых у нас, в Западную Европу.

У нас чудом выжила легкая промышленность. Более того: прядильно-ниточный комбинат им. Кирова, который долго боролся за выживание, сейчас реализует крупномасштабный проект по производству полиэфирной нити. Предприятию очень повезло, потому что оно попало в государственную программу, связанную с национальной безопасностью, и получило существенную поддержку.

Замечательный пример, которым может гордиться наша промышленность, – уникальная отрасль оптоэлектроники. Директору «Светланы» надо поставить памятник за то, что он сохранил уникальные лаборатории в области оптоэлектроники и рентгеноборудования. Сейчас это предприятие выпускает светодиоды высочайшего уровня и получает перспективные заказы. В итоге мировой рынок рентгеновских трубок на 40% представлен продукцией с петербургской маркой.

– Но кто-то остался «за бортом»?

– Станкостроение. К сожалению, оно утрачено полностью. Ситуация печальная с той точки зрения, что интересные и качественные разработки в этой области у нас есть. Но производственной базы для их реализации нет.

– Как себя чувствуют малые производственные предприятия?

– Отечественный малый бизнес – это очень специфическая сфера деятельности, главная проблема которой – отсутствие прозрачности. Сейчас в Петербурге масса компаний отреагировали на кризис ограничением данных о своей работе вплоть до предоставления пустых отчетностей. При этом они продолжают наращивать объемы производства, используя нелегальные схемы. Впрочем, практика показывает, что выживаемость подобных предприятий напрямую зависит от их готовности выйти из тени.

– Зачем, если им и так неплохо?

– Хотя бы для того, чтобы воспользоваться помощью города. Например, комитет по промышленной политике и инновациям Санкт-Петербурга на 1 сентября отчитался о том, что бюджет, предусмотренный на поддержку малого бизнеса, освоен всего на 23%. Причина – отсутствие заявителей. Получается, что по большему счету в поддержке никто не нуждается. Из моих личных интервью с руководством подобных компаний можно выделить ключевые фразы «не мешайте нам работать», «оставьте нас в покое». Такая позиция объясняется тем, что получение поддержки комитета в первую очередь обязывает бизнес выйти из тени. Но многие компании не хотят выходить на свет, потому что их руководители, что вполне естественно, не заинтересованы в уменьшении своих доходов.

– Выходит, что промышленность живет неплохо. Стоит ли в этих условиях бояться безработицы?

– Фирменный стиль рынка труда Петербурга – несбалансированность. Были ситуации, когда городу требовались 200 тысяч производственных рабочих, при этом на бирже труда официально стояли 50 тысяч человек, среди которых не было ни одного квалифицированного станочника или токаря. Интересно, что ситуация на бирже труда практически не меняется: 0,6 рабочего на одну трудовую вакансию. То есть, если человек, стоящий на бирже труда, реально нуждается в работе, он имеет возможность пройти профессиональное обучение и трудоустроиться.

– Но кто пойдет на грязную работу после офиса?

– Вы будете удивлены, но есть реальные примеры, когда молодые представители офисного планктона осваивали профессию сварщика или оператора машинного крана. Зачем? Да чтобы перейти со своих ежемесячных 20 – 30 тысяч рублей на зарплату 200 тысяч. Правда, таких примеров очень мало. Люди, которые привыкли проводить день за сидением в социальных сетях, не хотят заниматься сваркой или сложной технической работой. По результатам проводимого нашим университетом регулярного мониторинга, сейчас примерно 28% крупных и средних предприятий набирают персонал, 60% демонстрируют стабильность, не меняя численность сотрудников. И только 12% предприятий планируют какие-то сокращения. Поэтому говорить о безработице в Петербурге некорректно.

А вот проблема низкой производительности труда, связанная с несовершенными с технологической точки зрения рабочими местами и плохим менеджментом, у нас налицо. И, чтобы ее разрешить, нужно добиваться не просто автоматизации рабочих мест, а их универсализации. К сожалению, понимание этого приходит не всегда. При мне два директора крупных предприятий обсуждали кадровую проблему. Один из них жаловался на то, что он не может найти хороших рабочих, способных обслуживать станки старого типа. Мысль о том, чтобы вместо безрезультатного поиска поменять станок на современный, в голову руководителя не приходила.

– Сейчас мы переживаем непростые для экономики времена: нефть дешевеет, доходы государства и предприятий падают. Может ли промышленность реально надеяться на лучшее?

– Надеяться надо всегда, ведь все кризисы рано или поздно заканчиваются. К сожалению, мы слишком привязаны к нефти, чтобы быть независимыми от мировой сырьевой конъюнктуры. Но, пока не появится источник получения альтернативного топлива, ситуация на нефтяных рынках кардинально меняться не будет. В нынешних условиях она более-менее нормализуется через 2 – 3 года, когда нефть начнет дорожать. Будем надеяться, что за этот период у нас впервые за 20 лет появится осознание того, что импортозамещением нужно заниматься не на словах, а на деле.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 244 (5615) от 28.12.2015.