Зрелище без хлеба

Март, примерно час дня. Тучи ходят хмуро над вольной Невой. Валлен-Деламотовская громада Академии художеств на Университетской набережной выглядит особенно мрачной, хотя и живописной, скалой цельного известняка. Парадный вход закрыт – сегодня выходной. Зато справа, за углом, отворена обычно запертая дверца во внутренний двор академии. Рядом – какие-то изможденные люди. Закутаны в ватники, платки, тряпье. Бледные, с ввалившимися глазами и заострившимися скулами. Когда подходишь ближе, видно, что это лишь грим, но издалека вполне убедительно.

Для съемок сцены захвата преступника пришлось привезти пять машин снега. ФОТО предоставлено пресс-службой «Ленфильма»

«Пойдем на толкучку»

Здесь снимают блокаду. Вернее, даже не так: здесь снимают «БлокАду». Такое название дали фильму режиссер Александр Касаткин и продюсер Эдуард Пичугин. Предыдущим вариантом был «Ленинградский вальс». «БлокАда» – понятно, что прописной буквой в середине слова хотели подчеркнуть адский кошмар происходящего. Но получилось как-то слишком игриво, каламбур, ребус... Может, переименовать еще раз?

Впрочем, сама съемочная площадка внушает больше уважения. Здесь во дворе академии развернулся «черный» рынок, на котором торгуют блокадные жители. Стопки старых книг, воздвигнутые, как колонны; инструменты точильщика, скобяные изделия... На ветру трепещут объявления: «Куплю хлеб», «Продам гробы». Окна заклеены полосками бумаги крест-накрест. Облупленные стены здания довершают торжественно-угрюмую картину. Снимали уже у Казанского собора, в Биржевом проезде, в Гатчине. У собора оказалось маловато сугробов, подвезли еще пять машин снега. Пригнали для съемок и машины 1930-х годов – милицейский автобус «ЗИС-8» и полуторку – «ЗИЛ АА».

Почему-то все говорят о том, что кино снимается по мотивам «Блокадной книги» Даниила Гранина, хотя в самой «Книге» подобных эпизодов вроде бы нет. По сюжету, во время ужасающей бомбардировки разрушена лаборатория, и штаммы смертельно опасных вирусов вырываются на свободу. В борьбу за спасение ленинградцев вступает юный, но суровый офицер НКВД Андреев – его играет актер Кирилл Плетнев, которому, в общем, не впервой надевать погоны сотрудника органов. Только чаще он делал это в современных обстоятельствах, в «Бандитском Петербурге». В «БлокАде» его партнерами по площадке стали Игорь Грабузов, Евгений Сидихин, Юрий Ицков, Яков Шамшин, Кирилл Назаров, Борис Хаимский и другие.

В общем, говоря по-военному кратко, в распоряжении энкавэдэшного протагониста всего 48 часов, чтобы не дать распространиться смертельным заболеваниям. Согласно синопсису, «в стремительно развивающихся событиях переплелось все: жизнь и смерть, любовь и предательство...» Это уж как водится в приключенческих детективах. Но хочется верить, что за всем этим трагедию и ужас людей в осажденном городе смогут показать всерьез. Иначе не стоит и браться за фильм о блокаде.

На «черном» рынке собралась огромная толпа колоритных статистов: тут и сытые спекулянты, и доходяги. В тот день в массовке – 109 человек. Все они с 6.30 гримировались. А будет, наверное, до 150 статистов – если не сократится бюджет.

Актер Валерий Филонов исполняет роль главного «авторитета» на «черном» рынке. На руке изображена убедительная воровская татуировка: корона, купола...

– Вы сами блокаду застали?

– Я сорокового года рождения. В блокаду был в Ленинграде, но первые воспоминания у меня более поздние, где-то с сорок четвертого. Отец погиб под Могилевом. Стали возвращаться, кто-то из эвакуации, кто-то переезжал, как мы, – из разбомбленного дома на 12-й линии Васильевского острова в новый, на Детской улице. Во дворе мы были чужаками.

– Вы помните, как выглядел тогда рынок?

– Помню по своему детскому ощущению, каким был рынок сразу после блокады, в сорок пятом – сорок шестом годах. Это действительно был рынок на ногах, иначе говоря – «толкучка». Ну чем тут торговать с прилавка? Ни у кого же нет ничего. Кто-то принес банку консервов, кто-то пальто – они обмениваются... Даже если у человека было много наворовано, он же не приносил все сразу, чтоб его не заловили. Так что толкучка показана верно. И костюмы похожи на те, что я помню.

Дубль за дублем

Костюмы, конечно, из бездонных фондов «Ленфильма». Но для главных героев вещи были сшиты специально. И так удачно, что Кирилл Плетнев признался: мол, хотел бы куртку своего героя забрать домой. Разрешат ли ему – неизвестно. Общаться с актером почему-то строго запрещено: как и его герой, он законспирирован с головы до ног. До премьеры во всяком случае.

Снимается кульминационная сцена. Энкавэдэшник Андреев, кажется, будет ловить главного злодея. Пока что, правда, он хватает за плечо какую-то старуху, торгующую маслом, кажется, краденым. Старуха в страхе смотрит на офицера, масло падает из старухиных рук в грязь, и тут же его подхватывает мальчик-вор. Шум, переполох.

Впорхнули в колодец двора голуби, скорее всего, незапланированные, – но очень киношные.

– Я хочу свою жизнь связать в дальнейшем с драматическим театром. Если не получится – на журфак пойду, а может, физикой займусь... – рассуждает один из артистов массовки, ученик 11-го класса Константин Балахнин. – Я впервые на съемках, пришел посмотреть на сам процесс, разобраться в своих ощущениях.

– Ну и как? Холодно? Вы же здесь с рассвета или раньше.

– Холодно было часа три назад. А сейчас уже привык... Думаю о том, что в блокадном Ленинграде мой сверстник бы пришел домой, а там так же холодно, как на улице. Уж лучше ходить, хоть как-то согреешься. Если силы есть двигаться...

– Говорят, что каждый придумал своему персонажу и легенду, и что он будет делать, как двигаться, чем торговать?

– Да, режиссер это не контролирует специально. Смотрит, как в целом картинка выглядит, а в остальном каждый сам себе фантазирует дело.

– А вы?

– А я просто хожу и делаю грустный вид.

Дубль за дублем. Снимает оператор Руслан Герасименков, известный по фильмам «Атомный Иван» Василия Бархатова и «Громозека» Владимира Котта. Одним глазком нам удается заглянуть в палатку, где съемочная группа просматривает отснятые дубли. На экране все выглядит еще мрачнее. Так, пожалуй, и должно быть.

Совсем рядом с академией, на доме # 13/6 по Второй линии, – дом Тани Савичевой. На стене – каменная страничка «Осталась одна Таня». Конечно, никакое кино никогда не дотянется, не сможет рассказать все о блокаде (а может, мы и не выдержали бы). Но попытаться передать хоть что-то из ускользающих остатков памяти – можно.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 050 (5667) от 24.03.2016.