Жизнь детей и жизнь вещей

Анонс спектакля «Жизнь вещей», приглашающий в Мастерскую Аникушина, заинтриговал прежде всего тем, что был анонсирован необычный и редкий возраст зрителей - для детей от года!

Иллюстрация Fer-Gregory/shutterstock.com

«Где в пианино прячутся звуки, чихает ли камин от сажи и какие образы рождает музыка?» - эти и другие заманчивые фразы заставили купить билет за немалые деньги (600 рублей на ребенка с одним родителем) на тридцатиминутное представление и прийти в весьма самобытное пространство мастерской. Я пришла с сыном возраста год и три месяца.

В процессе ожидания мы бродили по огромному выставочному залу с необычными скульптурами, инсталляциями, арт-объектами, каждый из которых завораживал. Но вот пригласили в зрительный зал - уютную домашнюю комнату с деревянной лестницей на второй этаж, камином, картинами, пианино. Мы успели занять места на стульях, их было всего три, остальным зрителям негласно предложили сесть на пол на подушки. Небольшой зал набился до отказа детьми и родителями, и представление началось прекрасной музыкой Дебюсси. Девушка играла приятно и музыкально, молодой человек ходил с веником и подметал. Затем у них случился некий конфликт, когда уборка дошла до пианино и актер протер клавиши довольно резким глиссандо, а после сразу же взял огромную бумажную скатерть, склеенную из нотных листочков, и медленно стал ее разворачивать, накрывая зрительный зал.

Нервы одной девочки не выдержали, и она зарыдала что было сил. Дальше взаимодействие двух актеров практически прекратилось, и началось сплошное взаимодействие публики с предметами, к сожалению, довольно мелкими для зрителей подобного возраста. И дело тут не в засовывании всего и вся в рот, а просто в том, что половину деталей со сцены дети просто не увидели. А когда к ним подносили маленьких кукол, взаимодействие длилось несколько секунд, что крайне мало для осознания того, что же это такое и о чем оно.

Зрителям предлагалось взять по горсточке разномастных мелких предметов - от макарон и крупы до пуговиц, потом швырнуть все это на лист нотной бумаги, который так и покрывал какое-то время половину зрителей. Вынимались из волшебного чемоданчика и фонарики, и клубки, и самодельные куклы-марионетки, сделанные из старых технических деталей. Куклы ходили по рядам под музыку Армстронга.

В какой-то момент начался заявленный в анонсе диафильм, где были показаны кадры «сбора гостей», и мы обнаружили там себя. Уже не помню, на каком интерактиве актеры удалились вверх по лестнице, все так же молча (за спектакль ни единого слова не было сказано, все комментировали родители, воплощая идею «взаимодействия родителей с детьми», также анонсированную в описании спектакля). Поняв, что за сим мы предоставлены сами себе, мы ушли, продолжив свой перформанс в фойе мастерской, рассматривая и возя по полу местную швабру. В принципе то, что было до спектакля в выставочном зале и после него в фойе, не сильно отличалось по степени взаимодействия с пространством и предметами от того, что было на самом представлении. Не случилось главного - взаимодействия актеров со зрителями и внутренне простроенного действия.

Первое, к чему обязывает театр, - то самое действие, пусть самая простая, но драматургия - некая структура, которую способен считать даже самый маленький человек, начавший осознавать жизнь и ее процессы. Здесь же оказался, по сути, набор спецэффектов, показ того, что макароны и пуговицы могут шуршать, а клубками можно кидаться друг в друга и запутываться. Местами этот перформанс был вполне занимателен, но не нес абсолютно никакой смысловой и драматургической нагрузки.

Конечно, нет речи о том, чтобы показывать малышам чеховскую «Чайку». Более того, бывают спектакли и без слов, где диалог со зрителями выстраивается невербально, другими средствами. Но диалог чрезвычайно важен, какого бы возраста зритель ни был. А если уж он возраста столь нежного, то и диалог должен выстраиваться очень тонко, осмысленно, прицельно. Театр для детей, если говорить о его высшей миссии, - это искусство, призванное служить для осознания неких жизненных процессов, учиться смотреть на жизнь со стороны, учиться понимать и слышать историю - людей, зверей, вещей, неважно. То есть проникать в суть той самой жизни, которую нам хотели показать молодые артисты, но которой так и не случилось.

Не хотелось бы «топить» ребят, было видно, что они волнуются, стараются и с точки зрения некой эстетики и картинки хорошо вписались именно в это пространство (вероятнее всего, в нем и создавался перформанс). Но хорошо бы называть вещи своими именами и не вводить в заблуждение родителей, измученных поисками «куда бы пойти в театр» со своими только начинающими эстетический путь чадами. Этот театральный эксперимент я бы смело охарактеризовала как «перформанс для детей от трех лет».

К сожалению, направление театра для самых маленьких в городе не развито, практически все начинают от трех, тогда как волшебный возраст - год, полтора и два - чрезвычайно восприимчив и готов к диалогу, инициатором которого является мир. Очень бы хотелось пожелать артистам, взявшим на себя огромную смелость и ответственность быть инициаторами этого диалога, доработать свою задумку. А именно - понаблюдать за жизнью детей и немного подумать над тем, о чем он и как сделать так, чтобы хорошо подобранный набор звуков сложился в единую, стройно звучащую симфонию.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 233 (5850) от 13.12.2016.