Запах пожелтевших страниц

Недавно, копаясь в книжном шкафу, я отыскал телефонный справочник двадцатилетней давности. И, полистав издание, обнаружил, что тогда в Петербурге существовало несколько десятков магазинов «Старая книга».

Иллюстрация patpitchaya/shutterstock.com

Интересно, подумал я, куда они все делись? Ведь сегодня букинистических магазинов в городе раз в пятнадцать меньше.

Конец советской эпохи стал кроме всего прочего эпохой расцвета букинистической торговли. Не знаю, как вы, а я вспоминаю те годы с ностальгией. Самый оживленный букинистический квартал находился тогда на пересечении Невского и Литейного. Перекупщики поджидали клиентов в каждой подворотне, а вдоль ограды Мариинской больницы коробки с книжками на продажу были выставлены аж в несколько рядов. Если хорошенько порыться, то отыскать там можно было все что угодно. От подшивки журнала «Всемирный следопыт» за 1926 год до перепечатанного на машинке французского порноромана.

Когда в конце 1980-х в стране была объявлена свобода торговли, то, например, в Москве стали массово открываться барахолки с турецким трикотажем. А у нас, если вы помните, книжные ярмарки. Самая первая появилась в конце Шпалерной, на том месте, где сегодня открыт Музей воды. Среди посвященных она была известна как «Водокачка»: помещения там были тесные, продавцы жуликоватые, цены заоблачные, но мне, девятнадцатилетнему, казалось, будто я попал в рай.

На ящиках, грязных стеллажах, а то и просто на полу здесь лежало все, о чем я только мог мечтать. Самиздатовские Стругацкие. Репринты с дореволюционных изданий Ницше и маркиза де Сада. Детективы о Джеймсе Бонде в дурацких обложках. Подпольно изданные рок-энциклопедии. А у самого выхода с ярмарки сутулый субъект с вонючей папироской, помню, торговал книжками, называть которые вслух я немного побаиваюсь до сих пор.

Сколотив первоначальный капиталец, букинисты один за другим съехали с ярмарок и стали открывать собственные торговые точки. Атмосфера там царила своеобразная. Особенно в этом смысле отличался «Букинистический салон» за станцией метро «Владимирская», владельцы которого с утра до вечера распивали прямо в торговом зале и, дойдя до нужной кондиции, могли подарить случайному посетителю прижизненное издание стихов Есенина с автографом автора.

Времена стояли голодные. Люди потрошили дедовские антресоли и порой несли продавать удивительнейшие вещи. Хозяин одного книжного подвальчика как-то показывал мне рукописный сборник матерных частушек XVIII века с такими текстами, что уши у меня краснеют даже сейчас, когда я печатаю эту строку на компьютере. А потом праздник вдруг кончился.

Ветреная читающая публика вырвалась из опостылевших объятий букинистической торговли и закрутила шашни с юным красавцем по имени Интернет. И на этом эпоха процветания для петербургских букинистов была окончена. Когда-то в переулках вокруг Сенной площади имелось с полдюжины магазинчиков «Старая книга». Сегодня выжил один. Три года назад у Пяти углов работали четыре букинистические лавки - сегодня не осталось ни одной. На весь город уцелело от силы двенадцать - пятнадцать книжных подвальчиков, но даже и у выживших дела идут не сказать, что отлично.

Торговые залы напоминают поле битвы на следующее утро после того, как стороны заключили перемирие. Когда-то тут бурлила жизнь, и можно было встретить Константина Эрнста, листающего «Историю античной философии», или всамделишного буддийского ламу из Тибета. А сегодня тут царит почти музейная тишина. Один магазин выжил на набережной реки Мойки, два у станции метро «Василеостровская», еще парочка на Лиговском проспекте. Если и заглянет случайный посетитель, то разве что с вопросом, нет ли книжки «Трое в лодке, нищета и собаки».

Куда чаще покупателей в магазинчики сегодня заскакивают те, кто хотел бы, наоборот, от домашней библиотеки избавиться. Рано или поздно, каждому ведь приходит в голову мысль: бумажные книжки собирают пыль, а если их продать, можно еще и немного разбогатеть, так почему нет? И, лишь с трудом доперев сумку с заветными томиками до ближайшей скупки, несостоявшиеся продавцы понимают: затея была ошибкой с самого начала.

Ленясь даже поднять на клиента глаза, невежливые книголюбы по сотому разу объясняют: сразу тащить всю эту макулатуру не стоило. Сперва лучше составить список, товаровед посмотрит, назовет примерную цену. Увы, цена будет крайне невысока. Дюма, «Анжелика», поэзия Пастернака, а особенно собрания сочинений советских классиков не принимаются ни при каких обстоятельствах. За попытку продать в их магазин книги Максима Горького можно получить в глаз.

- Вон, видишь у входа ворох выкинутых книг, которые можно взять бесплатно? - делился со мной один из скупщиков. - Их оставили люди, которые притащили к нам остатки домашних библиотек, не понимая простой вещи: если книжка не нужна тебе, она, скорее всего, вообще никому не нужна. Я ведь куплю не любую книжку, а только ту, которую смогу потом перепродать.

- И что это за книги? За что сегодня можно выручить хоть какие-то деньги?

- Неплохо стоит история или философия: за трехтомник индийских «Упанишад» или «Историю государства инков» можно сразу получить на руки тысячу рублей. Еще лучше уходит довоенная фантастика или детские книжки. «Приключения майора Пронина» в хорошем состоянии - тысячи три. Первое издание «Волшебника Изумрудного города» - тысяч восемь - десять. Ну а дальше идут по-настоящему редкие издания, цена за которые строго индивидуальна.

На полках в магазинчике лежали подшивки дореволюционных газет, несколько томиков Достоевского из бесплатного приложения к журналу «Нива» за 1908 год и потрепанное издание «Семнадцати мгновений весны» Юлиана Семенова. Покупателей не было, но без боя сдаваться последние динозавры букинистической торговли явно не собирались.

Уходя из магазина, я подумал: черт его знает, возможно, лет через семьдесят мой личный внук еще заработает немного денег, сдав скупщику тот самый номер газеты, который сейчас вы держите в руках.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 011 (5873) от 23.01.2017.