Закрытый клуб «Трубадур»

Второй премьерой сезона в Михайловском театре стала опера «Трубадур» Верди в постановке Дмитрия Чернякова. Музыкальным руководителем постановки выступил Михаил Татарников.

ФОТО Стас Левшин
предоставлено пресс-службой Михайловского театра

Экзальтация по поводу приобретения первой постановки Дмитрия Чернякова, одного из самых известных сегодня в мире оперных режиссеров, оказалась настолько сильна, что, судя по всему, затмила даже впечатления от невообразимых (как тогда казалось) сложностей в период работы над радикальной версией «Евгения Онегина» в постановке Андрия Жолдака. После того иррационального набора (вращающихся тарелок, разбивания льда, снующего карлика, бесконечно прыгающей или бегающей Татьяны) буржуазный, хотя и слегка тревожный красно-темно-коричневый кабинет «Трубадура» со множеством дверей должен был показаться верхом удобства и счастья. Ан нет — постановка названа «самой сложной».

Сложности в случае с «Трубадуром» заключались, вероятно, в серьезных переговорах с западными партнерами о получении уже готовой продукции и всех деталях, с этим связанных. «Трубадур» — перенос уже готового спектакля, премьера которого состоялась в 2012 году в королевском театре «Ла Монне» в Брюсселе. Те, кто видел тот спектакль в записи (недавно был выпущен DVD на лейбле Bel Air), а теперь увидел в Михайловском, подтвердят, что копия получилась почти один в один. Декорации привезены из Европы, двое солистов перешли из бельгийского спектакля, но все остальное все же изменилось, включая трех новых солистов, хор и оркестр Михайловского театра и дирижера Михаила Татарникова. В Брюсселе за пультом был сам Марк Минковски, большой мастер филигранной выделки, приверженец тонких психологических нюансов.

До сих пор Дмитрий Черняков в российских театрах выпускал только оригинальную продукцию, последней была скандальная постановка «Руслана и Людмилы» Глинки в Большом театре. В европейских же театрах режиссер уже неоднократно переносил из города в город самые разные оперы. Поэтому часть публики, пусть и совсем небольшая, знала, на что шла. Те же, кто либо никогда, либо давно не видел последних работ Дмитрия Чернякова, конечно, не могли не удивиться увиденному, да и услышанному.

Дмитрий Черняков к своей двадцатой постановке выработал хорошо узнаваемый стиль. Черты этого стиля неизбежно повторяются, создавая некий метатекст, говорящий о психологических мотивах и смыслах, неотвязно беспокоящих режиссера. Два года назад «Трубадур» обозначил качественно иной подход к хрестоматийной партитуре. Всем опероманам хорошо известен донельзя запутанный мелодраматический сюжет родом из XV века с леденящей душу историей об убийстве младенца, о кровавой мести цыганки, о романтичном влюбленном трубадуре и ночных призраках. Здравого смысла и «дневной» логики в этой ночной истории нет.

Превосходно зная лабиринты этого сюжета, режиссер нашел шокирующий способ попытаться из него выбраться, замкнув всех главных героев оперы в одной комнате. Этого, разумеется, нет в либретто, где каждый появляется в назначенный час.

Режиссер перекинул изумленную публику из непонятного XV века приблизительно на пять столетий вперед — в условные 1970-е. В какой-то закрытый клуб, в элегантный загородный дом съехались персонажи по приглашению цыганки Азучены, чтобы принять участие в опасной ролевой игре. Фрейдистские разборки зашли слишком далеко, и в финале нового прочтения старого сюжета число смертей равнялось тем, что прописаны в оригинале.

В новой истории два главных заинтересованных лица — цыганка Азучена, которая должна отомстить за смерть матери, и Граф ди Луна, который хочет отомстить цыганке за смерть брата. Дмитрий Черняков нашел на главные роли очень колоритных солистов, сумевших создать достоверные «объемные» образы из плоти и крови. Режиссер «вытащил» из каждого из них актера, и пение было подчинено драматической игре. Известная венгерская певица Ильдико Комлоши в партии Азучены постепенно завоевала зал шармом больше, чем голосом, регулярная тремоляция которого выдавала возрастные признаки. Свой знаменитый хит «Пламя пылает» она пропела щемяще и вполголоса (что, конечно же, не могло не вызвать негодования у сторонников чистоты жанра). Эффектный рост и стать знойной венгерки делали свое дело, рождая образ хозяйки салона, женщины-вамп, держащей ситуацию под контролем и направляющей ее.

Американский баритон Скотт Хендрикс — Граф ди Луна — «переехал» в наш спектакль из «Ла Монне». Играл он с азартом, бьющим через край, но по-другому и нельзя было изобразить жуткого невротичного типа. Вероятно, поэтому он и пел как-то грубовато, закрывая глаза на условности вердиевского стиля, увлекаясь игрой, переходя на рычание и крик. Сам «трубадур» Манрико в пиджачке со змеиным узором предстал отвязным юношей. Играл польский тенор Арнольд Рутковски не слишком экспрессивно, сдержанно, зато пел восхитительно, с завидной стабильностью и запасом прочности в этой задиристой партии.

Одним из членов ролевой игры стал и «старик Феррандо», который пал первой жертвой — бас Джованни Фурланетто, который также переехал в Михайловский из брюссельской постановки. А вот Леонорой выбрали солистку Михайловского театра сопрано Татьяну Рягузову, которая героически согласилась спеть пять спектаклей подряд. Дело в том, что режиссер принципиально работает с одним составом, без дублеров. Красивое, чувственное, полно-
кровное сопрано Рягузовой с ее отличным итальянским позволило ей создать притягательный и волнующий образ Леоноры.

Черняков наделил соло, дуэты и ансамбли множеством тонких психологических деталей, которые превратили «Трубадура» в захватывающий триллер. Оркестр под управлением Михаила Татарникова не всегда успевал вникать в психологические глубины, транслируемые со сцены, скорее, пытаясь вести «свою игру», сохраняя контроль над собой, оставаясь верным духу классического Верди.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 220 (5346) от 24.11.2014.