Зачем смотреть фильм Александра Велединского «В Кейптаунском порту...»
В конце войны на острове Сахалин встретились четверо. Пахан, Шестерка, Морячок и Малыш. В фильме их зовут по-другому, но я для себя сразу назвала их так, и мне жаль их переименовывать. И пока трое из них палили друг в друга из стрелкового оружия, Малыш просто плакал... На экраны вышел фильм Александра Велединского «В Кейптаунском порту...»
Этот фильм начинаешь смотреть, подмигивая сам себе: «О, да это наш запоздалый ответ тарантиновскому «Криминальному чтиву»... Кадр из фильма «В Кейптаунском порту...»
Малыш плакал и этим спас каждому из троих жизнь. И потом каждый из троих выживших вспомнит детский плач и предположит, что это плакал ангел...
Внутри фильма есть титр, многое объясняющий в сюжете и смысле этой картины: «22 июня - день начала Великой Отечественной и летнего солнцестояния. Издревле дни солнцестояний сопровождались ритуалами, инициациями, жертвоприношениями. Считалось, что силы Света изгоняют нечистую силу. Кто победит, добро или зло - решалось в эти дни»...
Все последующие события фильма происходят параллельно, в один день - именно 22 июня. Так что круг персонажей расширится: тут появятся и Собеседник, и Очкарик, внук Собеседника, и неисчислимое стадо потомков Пахана и даже его престарелая чернокожая жена. И кто победит в этой схватке - добро или зло - мы так и не узнаем. Или узнаем. Кому как...
Фильм практически никто, как мне кажется, не смог оценить по достоинству: не умеют у нас уже читать кинокоды. С помощью которых режиссер требует внимательно вглядываться в экран - иначе пропустишь важное. Пропустишь вытатуированный на пальце Пахана перстень, или звездочку, прилепленную на пряжке ремня прямо поверх фашистского орла, или осколок разбитого глобуса со словом «Кейптаун», который положит себе в карман Пахан.
Пропустишь комментарий «Ложь!» на экране телевизора. Пропустишь мельком показанное занятие старой африканки, которая варит патроны.
Здесь все рассчитано на пристальный и заинтересованный взгляд, и потому все возникает и исчезает стремительно - буквально «в промельк маховой»...
А главное, ты и сам не замечаешь, что это неспешное вроде бы кино, где сидят и жмурятся на солнышке, ведут бессмысленные разговоры, напевают и пританцовывают, где никто никуда не спешит, - что это кино разворачивается и летит с бешеной скоростью, успевая вобрать в себя столько всего, что удержать в голове все нити этого... нет, не повествования, - этого дайджеста почти половины столетия - почти нереально.
Я очень редко вижу в последние годы кино - которое КИНО. Для меня кинематограф - это не качество рассказанной истории (для этого вполне достаточно почитать хорошую книжку). Не проблемы и вопросы в нем поднятые (для этого существует газетно-журнальная аналитика). Не искусство монтажа и спецэффекты (хороший клип будет гораздо короче, а удовольствие такое же).
Для меня все по старинке: кино - искусство синтетическое, дающее одновременно пищу и глазу, и сердцу, и уму, и слуху; заставляющее строить догадки и с любопытством ждать, что и как повернется на экране в следующий миг, чем озадачит или удивит каждый из участников работы над фильмом - сценарист и режиссер, оператор, актер и художник, композитор и монтажер.
А самое большое удовольствие - угадывать и не угадать, а в конце спросить себя: «Ой, а что это было? Зачем? Почему мне так понравилось?» И захотеть посмотреть еще раз.
Хороший фильм и его воздействие на смотрящего обычно - штука вполне предсказуемая. Для этого, правда, создателю много надо иметь и уметь, а с этим в стране напряженка.
Так вот, в последние годы обычно я с самого начала угадываю развитие последующих событий, режиссерские, монтажные и сценарные ходы. Они, как правило, клишированы и часто самоцитатны, а оригинальность художественного мышления, на мой взгляд, становится все более редкой гостьей в ткани фильма. Она подменяется чем угодно - шокирующими элементами, так называемой «режиссерской смелостью и раскрепощенностью», и говорит, в сущности, только о том, что автор, возможно, и хотел бы быть оригинален, да не может.
Допускаю, что я старомодна, излишне консервативна, но не вижу для себя в этом проблемы: любить умное, интересное и многомерное мне куда предпочтительнее, чем любить отвратительное, жестокое, дидактичное и однозначное. Словом, кино для меня - удовольствие, даже если это удовольствие и причинило боль.
Сценарий Александра Велединского написан так изящно, затейливо и занимательно, как сегодня уже не пишут о серьезных вещах. Благодаря этому фильм смотришь от начала до конца с неослабевающим интересом, с попытками разгадывания и радостным осознанием, что опять не угадала.
Лента полна неожиданных поворотов сюжета и остроумных находок именно того толка, что не злят, а заставляют радоваться, чуть ли не по-детски хлопая в ладоши. Притом что фильм совершенно киноманский, и, если присмотреться, там обнаружится огромное количество парафразов на тему культового кино различных эпох и народов.
Этому узнаванию как нельзя более соответствует изображение в фильме - тщательное, подробное, причудливо фокусирующееся на деталях и очень глубокое - от чего нас так давно уже отучила плоская модная «картинка»...
Про то, как хороши там актерские работы, вообще не задумываешься во время просмотра, а просто получаешь от них наслаждение. Александр Робак (Пахан), отец и сын Стекловы (Шестерка в старости и в юности), Сергей Сосновский - Морячок, Юрий Кузнецов - Собеседник, Евгений Ткачук - внук Собеседника, и еще множество безымянных персонажей - все живые и настоящие, парадоксальные, нелепые, странные... Обаятельные тем обаянием подлинности, какого сегодня в кино уже «не носят».
Притча свернута в тугую сюжетную улитку, где каждый персонаж, даже случайный, обязательно окажется связан незримыми нитями со всеми остальными, и в какой точке они вдруг сойдутся - невозможно предположить. Но они сходятся.
Этот фильм начинаешь смотреть, подмигивая сам себе: «О, да это наш запоздалый ответ тарантиновскому «Криминальному чтиву», а заканчиваешь смотреть с мыслью: «Какое «Криминальное чтиво», это же Курт Воннегут чистой воды!».
Но даже не вопросы художественной «нелинейности» для меня оказались так привлекательны в этой новой работе Велединского. А то внутреннее настроение, состояние, ощущение ежесекундной радости бытия - как бы ужасно и нелепо ни было само это бытие, - которым переполнена эта картина.
Как я соскучилась по кому-то, кто разделяет глубокое убеждение, когда-то сформулированное моим мужем режиссером Юрием Павловым: «Важнейшим из искусств для нас является жизнь!».
Наверное, именно поэтому в конце появится и тот самый Ангел-малыш. О, нет, он был с нами всю картину, это он все время мельтешил у нас перед глазами, размахивая руками (а может, крыльями?). Но лишь когда ангельский хор вострубит чистыми детскими голосами «В Кейптаунском порту с какао на борту «Жанетта» поправляла такелаж», мы вдруг поймем, кто, собственно, сумел «сдирижировать» однажды волшебный, удивительный, насыщенный невероятными событиями день 22 июня в середине 1990-х...
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 169 (6522) от 11.09.2019 под заголовком ««Но спор в Кейптауне решает браунинг...»».
Комментарии